Дева в беде, или где будем принца делать, женщина? (СИ) - "Vuya" - Страница 50

— А я должен бездействовать? Ты не понимаешь!

— Отчего же не понимаю, понимаю, — тяжело вздохнул герцог, — я может и не отец. Но правитель, и сейчас где-то там решается судьба Речных Земель, и моего Нонансира. Без меня, заметьте. Моя гордость задета, я унижен, за моей спиной ближайший мой друг сговорился с моими врагами. Мои враги купили его. И теперь, дабы восстановить мою попранную честь мне надо бы вернуться в Нонансир, воссесть в своем зале. Собрать своих Лордов, все знамена, попробовать договориться с лордами иных Земель, купить их. Собрать армию. Обвинить Лабрана. Кинуть ему вызов, устроив войну, а после его убийства найти какого-нибудь молодого человека из дальних ветвей рода, отделившихся еще до Турмана Великого, посадить его на престол, присягнув ему в верности, но держать всю мощь в своих руках. И тогда я буду отомщен. А моя гордость снова будет восстановлена. Но чем я готов пожертвовать ради этой гордости? Если я начну проигрывать, я не просто умру, я потяну с собой кучу людей, а Речные Земли станут полем боя, Нонансир, как последнее мое убежище скорее всего сожгут. Ради моей гордости я могу пожертвовать всем. А могу смириться, принять все как есть, написать бумаги в Нонансир, разыграть неведение того, что за всем этим стоит Лабран. Поставить верного и преданного человека управлять Землями. Негласно дать ему приказ присягнуть Лабрану, если мне так и не удастся договориться о моем возвращении и дальнейшем существовании в Империи. Да, именно идти и договариваться с тем, кто имеет на ту Империю меньше прав, нежели я сам, с тем, кто устроил грязную игру за моей спиной, засунуть, так сказать, свою честь и гордость куда подальше ради того, чтобы сохранить Речные Земли и Нонансир, дать возможность людям дальше жить и существовать. Ваш выбор мне кажется легче сформулировать, ваша дочь или ваша гордость. К тому же никто не узнает ни о чем, и вы не потеряете лица перед народом, а ближайшее окружение должно понять, на то оно и ближайшее.

Онотимо рухнул в кресло прикрывая глаза:

— Я ведь даже не могу быть уверенным, что она еще жива. Она росла тут, в любви и заботе. Каждый ее каприз выполнялся, ее желания закон для любого эльфа, она требовательная, нетерпеливая, даже раздражительная я боюсь, что она, не выдержав от отчаяния и страха начнет срываться и спорить с кем угодно, от Темной Твари до какого-нибудь особенно безмозглого орка, сына такого же безмозглого орка, и в конце концов либо проговориться, либо просто ей укоротят язык. Если бы хотя бы передать ей весть, быть уверенным, что есть смысл.

— А если я найду для вас способ, не вызывая подозрения узнать из достоверного источника судьбу пленных эльфов?

— Каким образом? — под пронзающим насквозь взглядом ярких глаз Лесного короля по спине Дэекена побежали мурашки.

— Знаете у меня одна из лучших библиотек в Империи, и кое-какие книги, ну как бы так сказать, попадают в мои руки не совсем легально — контрабандой, если быть точным. Торговля с пиратами, и всякие такие вещи. Естественно, я делаю это не лично, и у меня, как и у вас есть свои проверенные посредники. С гоблинами иметь дело себе дороже, так что мой посредник гном, тайно приторговывающий огненными опалами, сами понимаете кому.

Онотимо свел брови:

— Это же запрещено. Вся торговля с нарьяма под строжайшим запретом, Хрустальный пик такого не терпит. За такое…

— Гном рискует остаться без правой руки. Именно, и потому этот самый гном мне очень и очень обязан тем, что до сих пор имеет две руки и точку переправки товаров в Имирине. А значит я могу просить его об одолжении.

— Уверен?

— Несомненно, знаете же, что гномы верны данному слову. Я его не стану посвящать в детали, просто попрошу узнать о конкретных пленных, их содержании, состоянии, и весточке если выйдет.

— Действуй.

***

Совет проходил церемонно и чинно. Сначала Онотимо рассказывал обо всем, что известно ему, вводил в курс дела своих генералов, командующих, лордов, в общем всех тех, кто имел статус и положение. Его Величество выдавал информацию четко, без лишних деталей, но не скрывая ничего ни о переписке с Дэекеном, и о том, что в Оплоте должна была состояться встреча. Однако, когда пришло время упоминать принцессу, он внимательно посмотрел на Дэекена и промолчал, что отправил в Оплот собственную дочь. Дэекен выдохнул.

За каждым выступающим за королем герцог внимательно наблюдал, выискивая среди них подозрительных личностей, записывал имена, для того чтобы после уточнить их статусы и положения у Сульмидира или Мэла.

Эльфы были сдержаны, резких оценок не давали, не подбадривали друг друга, не бравировали, они просто обсуждали и оценивали.

— Ваше Величество, я полагаю, что нам следует заставить Империю платить за такое предательство, мы более не должны поддерживать их, и вполне можем посмотреть, как окончиться эта война. — утверждали одни.

Другие же склонялись к иным решениям:

— Мы не можем потерять такого союзника, как Империя, и нам следует все же выступить на Рану, но только лишь поддержкой основным войскам Империи. Кроме того. Мы можем требовать за столь дерзкое поведение Лабрана с него компенсацию. Взять заложником до совершеннолетия его будущего сына и наследника, как гарантию что этого больше не повториться. Если же он откажется, только в том случае нужно отказаться от него.

Были предложения и войны с Империей, и войны лично с Лабраном.

А был и один, особенно пылающий невысказанным гневом, который предлагал захватить и Оплот, и Рану, а потом сжечь все дотла.

— Дорогой мой, Линдир, я понимаю твой гнев, но твое предложение граничит с безумием Теней.

— Ваше Величество я просто…

— Сядь, — Онотимо сделал жест рукой, и Линдир сел, понурив голову.

Нашлись и те, кто высказал сомнения в рассказе герцога, мол как же так, Империя договаривается с орками, и Сульмидиру вызванному на совет пришлось подтверждать, что Менэльтор рассказал тоже самое. Дэекен заметил, что Настадренонам отчего-то доверяют, и их слова не ставят под сомнения.

Онотимо выслушивал каждого желавшего сказать. А после были подсчеты собранных войск, провизии, времени, логистики. Все что касалось армейских передвижений.

Обсуждали высланных разведчиков, подкупленных шпионов, сеть агентов. Каналы для обмена почты. Подминались различные контакты эльфов, в Ране насчиталось две травницы получавшие эльфийские травы, очень образованный лекарь, владеющий эльфийской речью, поддерживающий переписку с храмом Ивэ на предмет рецептов, и такого набиралось на целую сеть информаторов, повитухи, ткачихи, и даже один профессиональный коновал, их оставалось только сорганизовать.

План действий эльфов более-менее вырисовывался. Совет решил, что следует составить официальное письмо Императору, ну пока это Аэд, за разъяснениями, мол какие планы, когда желаете возвращать свои земли, и не желаете ли переговорить. А все время, пока идет переписка и ведутся обсуждения, заниматься разведкой. И пытаться как можно быстрее выкупить пленных. В дальнейшем же поставить Империи и Императору условия, о том, что союз с эльфами будет существовать только в том случае, если посягательства на жизнь Серселена прекратятся.

Дэекен результатами совета был доволен. В тот же вечер он сел писать письма в Нонансир. Благо фамильное кольцо осталось при нем, и оттиск его на свитках вместе со своей росписью он оставить мог.

Первое письмо было официальным, с назначением нового приемника, и обвинением Сэймура в сговоре с орками, лишением его семьи всех привилегий и званий.

Второе было не официальным, оно адресовалось новому приемнику, где излагалась вся правда о произошедшем, опять же исключая принцессу, с разъяснениями и приказами, и освобождением от вассальных клятв, если таковое понадобиться.

***

На следующий день после совета Дэекен рискнул снова навестить Мэла. Он написал записку еще с утра, проснулся герцог слишком рано для себя, но больно уж замерз во сне. Для него выросшего в более теплом климате Речных Земель, ночи в Карас Сильмэ были особенно холодными.