Дева в беде, или где будем принца делать, женщина? (СИ) - "Vuya" - Страница 42

***

Как только Дэекен закончил свой весьма содержательный, но короткий рассказ, Сульмидир согласился с тем, что им необходимо тотчас в столицу, как бы не хотелось ему остаться с братом. Но ведь ему доверили привести в Карас Сильмэ спасшихся, а заодно информацию о случившемся, и сейчас именно это было необходимо сделать. Собирались очень споро, Сульмидир лишь перекинулся парой слов с сопровождающими, которых отрядил ему король, поручив им Менэльтора, собрал всю информацию, что была у разведчиков, уточнил о дальнейших планах их действий, пообещал брату успокоить родителей, и дожидаться того дома, забрал тех двух лошадей, что шли дорогу сюда без наездников и не успели настолько сильно выдохнуться и отправился вместе с герцогом обратно в Карас Сильмэ.

Несмотря на первое впечатление о нем, герцог отлично ездил верхом, даже без седла, тут видно приложила руку леди Итариллэ. Да и вообще на земле его светлость оказался куда более ловким, чем на навесе. Только почувствовав почву под ногами тот смог эти ноги распрямить, по навесу он передвигался чуть ли не ползком.

Дорога обратно в город заняла больше времени. Лошади все же устали, пришлось делать привал, но эльфы никогда не загоняли своих лошадей, для них и шпоры, и кнут были вещами не приемлемыми, лошадей уговаривали скакать, но никогда не били, и не мучили.

Сульмидир с Дэекеном ступили на подъемник Карас Сильмэ через двое с лишним суток после того, как король отправил эльфа с поручением. Высота подъема действовала на Дэекена удручающе. Сначала он сбледнул. Потом на лбу выступил пот. Когда же пришлось сойти с подъемника на толстую ветвь древа заменяющую в городе дорогу, бедный герцог вцепился Сульмидиру в руку.

— Нам лучше выбирать маршрут к дворцу без подвесных мостов? — со всей серьезностью спросил Сульмидир.

Дэекен с ужасом посмотрел на него:

— Не спрашивай меня, и лучше вообще со мной не разговаривай! Просто давай уже дойдем!

— Мы даже не начали идти, ваша светлость, — не смог сдержаться Сульмидир.

— Я, конечно, понимаю, что твой брат взял эту манеру общения с тебя, а не наоборот, но у него такое ерничество и поддевки получаются куда милее! Раздражения не вызывают.

— Да Менэльтор вообще синоним слову милый, — усмехнулся Сульмидир, внимательно заглядывая в бледное бородатое лицо королевского родственника.

— Согласен, — не задумываясь брякнул герцог, так и не заметив вздернутые брови Сульмидира.

«Менэльтор, да чтоб тебя, — в сердцах подумал эльф, — однозначно попрошу отца запереть тебя дома лет так на десять в назидание! Раз уж не принцесса, так стало быть герцог?»

***

— Ну Ирше, ну пожалуйста, — взмолилась принцесса.

— Нет!

— Ну пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста!

— Нет!

— Ну…

— Нет, — рыкнула орчиха, а потом тяжело вздохнула, — слушай, не забывай, ты пленница, я твоя надзирательница. Ну не могу я тебе помочь в твоей просьбе.

— А если я случайно проболтаюсь Тордрану, когда он вернется о том лекаре, который меня перевязывал, и о вашем с ним флирте? — похлопав глазами невинным голоском проговорила эльфийка.

— О нашем чего? Ты о чем вообще? — возмутилась Ирше.

— О, нет? Не было флирта? Мне это показалось? Вы же друг друга глазами съели. Разве я ошиблась?

— Вот же ж ты… Это шантаж, да?

— Нет. Это переговоры. На условии взаимовыгодного сотрудничества!

— Ой я и забыла какие вы остроухие все языкатые. Хорош мне мозги полоскать. Ничего я не могу поделать. Ну разве что, могу спросить у Кагара разрешения. Даст согласие, тогда другое дело. Я же все-таки в армии, тут надо делать то, что должно, а не то, что хочется. Спросить?

— Ну спроси, — тяжело вздохнула Андунэль, — хуже все равно не будет.

— Если ты поклянешься честью, что ни словом, ни делом не станешь обсуждать план побега со своими собратьями, Кагар вполне может и согласиться. Ты вот зря думаешь, что нет надежды.

Андунэль помолчала пару секунд.

— Скажи мне, Ирше, за что вы его так уважаете? Мак’Хаграт это ведь большая честь. Я права?

— Ну права, орки, дав клятвы их не нарушают, если нарушишь, свои же убьют. У нас все на чести строится, нет чести, нет жизни. А Мак’Хаграт это клятва от всего племени, чтобы дать эту клятву каждый член племени должен подтвердить твое право говорить и клясться за него. А у Кагара той чести больше любого другого, он сильный воин, и не нарушает слов. За любое свое решение готов платить своей кровью и своей жизнью, никогда не пасует, — Ирше стукнула кулаком себя по груди, — великая честь, рыжая, каждый орк мечтает, о такой чести и славе для своего рода.

— Но ведь он ужасен. Какая честь? Он похищает дев, держит их годами в рабстве, насилует, убивает. Говорят, он пьет из чаши, сделанной из черепа ребенка, которого убил и съел на глазах его матери. Об этом даже целая баллада есть!

Ирше вылупила на принцессу свои глаза и секунд пять смотрела, не моргая:

— Нет, ты чего серьезно? — орчиха даже всхлипнула, и не выдержав зашлась смехом. — Правда такие песни поют? Я хочу знать слова этой песни! Вечное Пламя, это же каждую попойку можно будет выводить его из себя. Ты знаешь слова?

— Только примерно помню, — замялась леди.

— Научишь меня. Просто должна научить! А я тогда допеку его, и он разрешит тебе переговорить с твоими сородичами, да ты что… он сделает что угодно, если ему петь такие песни. — Ирше все смеялась и смеялась, — Кагар насильник над девами, и поедатель детей!

Андунэль нахмурилась, памятуя то, как флиртуют орки:

— Ммм… мне кажется, или он тебе нравится Ирше?

— Нравится? Не ну конечно нравится, самый сильный воин, богатый, знаешь ли, это не маловажно, и дом у него есть свой, добротный, каменный, и песни вон о нем поют, на рожу правда несколько смазлив, клыков вон нет, да и росточку всего нечего, но знаешь, проблема даже не в этом, — Ирше сделала очень непонятный жест, сложив свою мощную руку в кулак, она оттопырила мизинец, и подергала им, как-то странно подхихикивая. Можно было бы подумать, что это такое девичье, чуть смущенное хихиканье, ну правда звучало оно, скорее уж как горный камнепад, а не как лесной ручеек.

— Так в чем проблема? — Андунэль уставилась на палец Ирше, явно не понимая в какую сторону мыслить.

Орчиха громко цокнула:

— Маловато будет!

— Чего маловато? — сначала спросила принцесса, а потом покраснев прикрыла свой рот обеими ладонями.

Ирше подергала ей бровями, мол все правильно поняла, и громко рассмеялась вновь.

Андунэль тоже посмеиваясь, в ладони спрятав уже все лицо, но любопытство, когда-то сгубившее кошку, раздирало, и она, отважившись спросила:

— А что, действительно все скромно?

— Знаешь дорогуша, тебе может и не скромно, мизинчик то мой со своим сравни. А мне простите даже не увлекательно ни разу. Так что как не крути, а расовый вопрос никак не позволяет мне подарить мое девичье сердце Ужасному поедателю детей и выпивателю из детских черепов! Судьба, такая сволочь!

***

Тем временем Кагар икнул, ни с того, ни с сего, на ровном месте и очень неприятно. А потом еще раз. Подошедший сзади Тордран, с размаху ударил его по спине. Теперь Кагар еще и закашлялся.

— Убить меня хочешь, орчище? — возмутился он.

— Я помочь хотел. Говорят же если ты икаешь, надо постучать по спине.

— Это если подавился, — договорив Кагар снова икнул, — а если икаешь, надо задержать дыхание.

— Или попить? А может испугаться? — возразил Тордран

— Или поднять руки вверх, потянуться, а потом резко наклониться вниз.

— Короче начинай делать зарядку. Можешь заодно не дышать. А я сгоняю тебе за ведром воды, окачу тебя, ты испугаешься и напьешь одновременно!

Кагар снова икнул:

— Да раздери Шилок, того, кто меня так погано вспоминает!

— Ей продеться восстать и разодрать пол мира, знаешь ли.

— Точно, — согласился нарьяма, — а ты с докладом?

— Угу, гоблины закончили свои машины, все, что ты хотел собрали. Можно наступать.