Венец. Эпизод третий (СИ) - Останин Виталий Сергеевич - Страница 16
- Предыдущая
- 16/46
- Следующая
Перед тем, как распрощаться, я выспросил у грека приметы, по которым можно найти дом Мохова, и получил от него заверения, что искомый Витька, скорее всего, отсыпается сейчас там.
— Они же к вечеру на «охоту» выходят, — невесело пошутил Атанас напоследок.
— Двигаем к этому Мохову, — как только мы отошли от пристани, сказал я.
— А если это и правда курортный роман?
— Может, и так. Проверим.
Проживал Виктор не слишком далеко, но в таком квартале, что мне из машины стало страшно выходить, когда мы подъехали. Тесные улочки, едва-едва автомобиль прошел, нависающие над головой фасады самовольно сделанных пристроек на втором и третьем этажах, куча подворотен и лестниц между домами. И запах. Вездесущий запах гниющих фруктов, рыбы и испражнений. Шел он, казалось, отовсюду, но его эпицентрами были заваленные мусором контейнеры. Судя по удару, который пережило мое обоняние, не вывозили их уже несколько месяцев.
А ведь всего шесть кварталов от туристической пристани и с десяток — от исторического и культурного центра города. Как такое может быть?
— Частная собственность, — невесело пояснил Алексей. — В каждом доме прописано такое количество людей, а сами дома попилены на столько долей, что у властей города никогда не хватит денег, чтобы расселить хотя бы половину этого рассадника. Квартал, кстати, так и называется — Яма. В смысле, кто сюда попал, обратно уже не выберется.
Точное название! Яма. Настоящая помойная яма. И вот здесь живет человек, у которого, предположительно, был курортный роман с Анной Панфиловой? С умницей, красавицей, отличницей и начинающим юристом? Pardonnez moi*, но я в это ни за что не поверю!
— Этот дом, — указал Филиппов на одну из типовых времянок, пристроенных сбоку к трехэтажному клоповнику. — Вон, красная дверь, все, как грек рассказывал.
— Слушай, а я вот спросить хотел, — произнес я, приближаясь к строению. — Атанас этот говорил так смело. А ведь про одного из криминальных городских авторитетов речь вел. Почему? Бессмертный, что ли?
— Почти, — усмехнулся Алексей. — Он грек. У них в Крыму очень сильное землячество, даже отморозки с ними стараются не связываться. Под ними вся рыболовная отрасль. Серьезные деньги.
— То есть, если ты грек, то можно и на Горына бочку катить?
— Если бы он сказал, что Горын виноват в смертях девушек, с него бы спросили. А он лишь сообщил, что видел нашу Панфилову в компании с человеком Горына. Тут треть города так или иначе на него работает, так что ничего особенно страшного он не сообщил.
За разговором мы добрались до красной двери и аккуратно по ней постучали. Осторожность тут явно была не лишней — косяк сразу же же заходил ходуном.
Сперва реакции на стук не последовало. Когда же мы повторили, изнутри донесся сонный голос, обещавший убить какого-то Армена. А вскоре показался и владелец голоса — по описанию грека, нужный нам Виктор Мохов.
— Добрый день, — произнес я, отточенным за годы движением просовывая ногу за порог дома и принуждая хозяина отступить. Просто на всякий случай. А то еще захлопнет дверь, мы начнем ломиться, а хибара обрушится. На кой черт такие жертвы. — Виктор Мохов?
— А кто спрашивает? — тут же окрысился молодой мужчина.
Он был хорошей породы, как сказал бы мой прежний начальник и наставник Агрих Дартахович Лхудхар. Настолько, что казался чужим этому месту. Светлые волосы, правильный овал лица, волевой подбородок с ямочкой посередине и четко очерченные скулы. Глаза смотрели без агрессии, но очень настороженно. А вот ноздри выдавали гнев.
— Полиция, — Филиппов продемонстрировал Мохову служебное удостоверение. — Хотим парочку вопросов вам задать, если не возражаете.
— Возражаю! — в глазах Виктора плеснулся страх, который тут же сменился гневом. — Валите отсюда, здесь мусорам не рады!
Одновременно с этим он попытался захлопнуть дверь, но сделать это ему помешала предусмотрительно подставленная мной нога. Которая сразу же после этой попытки избавиться от нас, уперлась коленом в его бедро и позволила мне завершить шаг, оказавшись внутри крохотной прихожей.
— Да вы чё творите, а?! — возмутился Мохов.
Жил он небогато. Продавленный диван, используемый как кровать, завешенное грязной шторой окно, стол, заваленный грязной посудой и пустыми пивными бутылками. Нет, определенно, он не стал бы вести сюда Панфилову.
— Девушку эту знаешь? — я ткнул ему в лицо фотографию Анны. С удовольствием отметил, как мелькнуло узнавание в глазах, как сменилось это выражение еще большим страхом, чем тот, который он испытал, узнав, что мы из полиции.
— Нет, — солгал он. — Первый раз вижу!
— Мы по адресу, Леша, — сообщил я напарнику.
И едва успел уклониться от удара ножом в живот.
* Простите меня (фр.)
Глава 7
Стоило признать: Керчь — не мой город. Второй день тут, а на меня уже дважды нападают какие-то уголовники. Первый раз, скорее всего, хотели избить, теперь вот свидетель, с которым только-то и успели парой слов обменяться, за нож схватился. В Екатеринодаре восемь лет прослужил, а таких случаев было не в пример меньше. Все если собрать, по пальцам рук пересчитать мог бы!
От удара, нанесенного в тесноте «прихожей» крохотного жилища Мохова, я увернулся чудом. Не иначе подсознательно ждал чего-то такого с момента, как увидел бегающие глазки преступника и плещущийся в них страх раскрытия.
Второго шанса я ему давать не стал. Пошел на сближение, прижал руку с ножом к корпусу и тут же, используя инерцию тела, впечатал колено в пах злодею. Тот лишь пискнул тонко, схватился за причинное место и упал на колени. Оружие выпало из ослабевших рук, я пнул по нему, отправляя подальше.
— По адресу, — повторил я, дыша так, будто стометровку пробежал с максимальным ускорением. Не то чтобы запыхался, просто откат пришел, понял мозг, как близко от живота был нож, вот и выбросил в кровь кучу боевых гормонов.
Филиппов стоял, не в силах произнести ни слова. На его глазах едва начавшийся опрос потенциального свидетеля закончился короткой дракой и появлением подозреваемого, а он даже пары слов сказать не успел.
— У тебя наручники есть? — спросил я.
— Нет.
Я и не рассчитывал на положительный ответ. Следователи не носят с собой браслеты, как и многие другие вещи, нужные для задержания преступников. Знаете почему? Потому, что мы обычно никого не задерживаем!
Впрочем, керченский коллега мог быть исключением из правил, потому я и спросил его про наручники. Облом, а ведь задержанный не выглядел мирным парнем. Скорее всего, когда боль от удара отступит, а дыхание вернется, он снова попытается напасть. Значит, нужно его чем-то связать. Занавеска на окне вполне для этого подходила.
— По протоколу мы должны вызвать наряд и оформить задержание, — выдал вдруг Алексей, наблюдающий, как я срываю штору и, морщась от пыли, рву ее на широкие полосы.
— «При невозможности предпринять необходимые меры для доставки подозреваемого в любой стационарный пункт полиции», — процитировал я ему выдержку из уложения об оперативно-розыскной деятельности. — Сами, короче, доставим. Но сперва поговорим. Работал «по горячему»?
Так назывался метод допроса, в котором подозреваемого начинали колоть сразу, как взяли. Тот еще не успевал правдоподобной лжи придумать, обычно был нервозен и предрасположен к необдуманным поступкам или репликам.
— Нет, — отозвался Алексей.
— Будем учиться. У меня у самого опыт небольшой.
Я и в самом деле был сторонником кабинетных допросов. Когда преступник аккуратно пристегнут к столу наручниками, а за дверью дежурит наряд полицейских. А тут — никаких ведь условий! В комнате Мохова не было даже мебели, к которой его бы можно было привязать. Пришлось просто зафиксировать руки и ноги и начать допрос, едва только в глазах задержанного появился разум.
— Ты ее знаешь, верно? — начал я с вопросов о Панфиловой, а не с нападения на себя.
- Предыдущая
- 16/46
- Следующая