Выбери любимый жанр

Двойная звезда - Дилов Любен - Страница 3


Изменить размер шрифта:

3

Аппарат умолк. Не было привычного «прощай» или «до свидания». Может быть, поэтому Зина продолжала сидеть?

Нильс в отчаянии крутил прядь волос, пока боль не отрезвила его. За восемь лет, проведенных в ослепительном свете звезды Бернарда, он ни разу не испытал состояния такой безысходности. Он медленно встал, медленно обернулся.

— Это тебе, можешь его взять, — сказала девушка с отчаянием.

— А вы… помните ее?

— О нет, это же невозможно! Но то, что она сказала, — правда. Она была очень несчастна. Всю жизнь! А прожить из-за тебя старалась подольше. И замуж не вышла. Только родила дочь — от искусственного зачатия. Это была моя прабабка. Она и вырастила меня по ее завещанию вместе с моей мамой, которая… Я все знаю, все помню, потому что я — это она… Помню даже, как мы целовались там, у моря. Вот, у меня есть фильм, который мы сняли тогда, и все твои фильмы и фотографии. На них я вижу тебя и себя, не другую женщину, а себя!

Он грубо схватил ее руку, потянувшуюся было к старинной сумочке, но тут же испугался собственной грубости, ощутив ее нежную кисть. На него нашло какое-то наваждение, это было уже не в первый раз после возвращения из Космоса. Он не отрываясь смотрел на ее открытую шею, потом рванул ворот блузки; возле ключицы темнела бархатистая родинка. Да, клонинговая пересадка не забыла и родинки.

— Поцелуй меня, Нильс! — едва слышно прошептала девушка.

— Уходи! Сейчас же уходи!

Девушка заплакала. Плечики ее затряслись, словно от холода, — совсем как у Зины в тот вечер, когда она сообщила, что у нее нет сил отправиться вместе с ним в экспедицию.

— Я не имею права вмешиваться в твою жизнь! — сказал он ей с той же гордостью, с какой говорил эти же слова и тогда.

— Нильс, ты вошел в мою жизнь с того мгновения, как я почувствовала, что такое любовь. С двенадцати лет я знала, что человек, которого я люблю, — не на Земле, что он первым полетел к звездам, что, когда он вернется, он будет моим.

— Нет, — твердо сказал Нильс. — Нет-нет… Идите, девочка! Выбросьте все это из головы!

Она вдруг заметила свое обнаженное плечо, покраснела и натянула блузку. От этого жеста ее нежная фигурка стала еще трогательней и беспомощней, хотя в порыве и было что-то театральное. Но и прежняя Зина в сильном волнении трже выглядела несколько театрально или казалась такой на фоне других кандидаток в межзвездный полет.

— Не гони меня! Как же я буду жить? — в глазах у девушки стояли слезы.

Она была обессиливающе красива. И в те далекие времена первых месяцев их любви, когда они должны были привыкать и приспосабливаться друг к другу для будущего полета, Зинины слезы вызывали в нем волну неприязни. Ее плач лишал его решительности. Но тогда он слишком сильно ее любил. Теперь он так же ненавидел плачущую девушку и едва сдерживался, чтобы не задушить ее в своих объятиях. Не в силах больше смотреть на нее он опустил глаза, взгляд его упал на скамью, где лежал аппарат с записью умолявшей: «Не будь к ней жесток, Нильс!» Стараясь сдержать себя, он стоял, распрямив плечи и сам не подозревая, сколько в нем еще не растраченной силы и молодости, чего не могла скрыть и его старинная космонавтская куртка, с которой он демонстративно не расставался.

— Посмотрите на меня, девушка! Но не через розовые очки своих сумасшедших бабок! Да равзе я тот, кого вы ждали? Хорошенько посмотрите на меня. Я же ископаемое, плезиозавр…

И, словно в доказательство своих слов, он дернул себя за поседевшую бороду.

— Не называй меня на «вы», Нильс! Сегодня это звучит обидно.

— Ага, вы сами-то слышите, что сказали! Сегодня это звучит обидно, сегодня! Но я не сегодняшний, ясно ли тебе это, и не могу им стать! Сознайся, тебя прислали врачи? Чтобы ты вернула меня на Землю, а?

— Нет, — прошептала окончательно сломленная девушка. — Потому меня и не пускали до сих пор к тебе… Я всю жизнь ждала тебя…

— Вся твоя жизнь, милая девочка, состоит из двадцати лет. А мне семьдесят восемь плюс вековое различие во времени.

Она вскочила со скамейки, наверное, чтобы доказать, что время не имеет никакого значения для нее, но он отступил назад.

— Я так внезапно на тебя напала… Я буду ждать тебя в гостинице. Возьми вот это!

Она неловко достала что-то из сумочки и положила рядом с аппаратом. Он сразу же узнал кассету с фильмом, где был заснят их последний перед полетом отпуск, который они с Зиной провели в палатке у моря.

— Нет, девочка, — он снова не назвал ее по имени. Он не мог не быть жестоким. — Возвращайся на Землю! Я ведь тоже уже не среди звезд. И забудь эту историю! Ты не копия, нельзя жить как чья-то копия.

— Нильс, почему ты настаиваешь, чтобы повторилась трагедия, не поинтересовавшись… Я же не чужая тебе, Нильс!

— Современное человечество тоже испытывает потребность в несчастной любви. Но твоя быстро пройдет, ты же еще так молода.

Зина робко подошла к нему. В ее глазах и вокруг губ трепетала та же чарующая мука, с которой пятьдесят лет назад молила она простить ее за то, что покидает его.

— Нильс, она… она хотя бы короткое время была счастлива с тобой, а я? Можно я хоть раз поцелую тебя, с приездом?

Он снова отступил на шаг, боясь, что не выдержит, если она прикоснется к нему. Зина смахнула рукой слезы, быстро, по-детски. Вздохнула, усмехнулась, как ему показалось, с тайным облегчением, но пообещала с милой, не лишенной театральности настойчивостью:

— Я буду ждать тебя, Нильс! Как и прежде.

Ему захотелось ее догнать, чтобы вернуть кассету, но потом он решил, что лучше уничтожит ее, чтобы и она не могла смотреть этот фильм. И только глядя ей вслед, он понял, что на ней тц же блузка и те же брюки, что и на Зине в тот вечер у моря. И его пронзила та же незабываемая магия ее тела…

Лида Мэй лежала на его койке под дубом, и он чуть не крикнул: «Да как ты смеешь!», увидев в этом посягательство на свою свободу, конечно же, иллюзорную свободу.

Она посмотрела на него, глаза ее сощурились от напряжения. Он снисходительно усмехнулся. Милая, снова она продолжала свою полувековую борьбу с Зиной, не прекращавшуюся даже тогда, когда они жарились на планетах звездной системы Бернарда. Однако там она вела ее с присущим ей коварным спокойствием. Ему стало досадно, что ей нужно вновь объяснять то, что не требовало объяснений. И обидно, что эта храбрая женщина выглядела жалкой. Только сейчас он заметил, что на ней та же одежда, что была и на корабле. Она не набросилась, как остальные, на современную моду с ее чудодейственными косметическими средствами. Остальные женщины возвратились на Землю молодыми и красивыми. Лида Мэй предпочла совершать с ним эти сумасшедшие прогулки по здешнему парку. И она тоже боялась своего геройства? Но ведь нынешние психологи и косметологи делали все, чтобы их геройство не походило на музейное, чтобы они были современными людьми.

Она продолжала лежать, и он прикрикнул:

— Нам здесь таких не надо! — Это прозвучало неожиданно резко, и Нильс поправился, но вышло не веселее:

— Мне нужен дуб. Койку можешь взять, если уж она тебе нравится, а дуб не отдам.

Лида потерла щеки руками.

— Прости, я было задремала… — и так быстро вскочила с кровати, что даже пошатнулась. — Здесь приятно спится.

Она не умела врать, и ей давно бы надо было отказаться от попыток — всегда неудачных — обманывать его. Зачем ей нужно было выглядеть смешной? Она поправила волосы маленьким космонавтским гребешком и спросила будто невзначай:

— А что с девушкой?

— Ты настаиваешь на объяснении? Только что ты заявила, что каждый должен иметь тайну, чтобы стать человеком. И ты права. Пятьдесят лет на одном корабле, без тайн, это действительно бесчеловечно!

Она спрятала гребешок в карман. Привела в порядок не только волосы, но и лицо.

— Тогда не спеши убегать, дорогой! Если ты позволишь мне на чем-то настаивать, то я буду настаивать только на одном: не чувствуй себя виноватым и возвращайся на Землю с Зиной.

Он шутливо присвистнул, но не мог скрыть удивления.

3
Перейти на страницу:

Вы читаете книгу


Дилов Любен - Двойная звезда Двойная звезда
Мир литературы