Лошадиный остров - Диллон Эйлис - Страница 27

• Предыдущая
• 27/34
• Следующая

— Под шалью чистый фартук в клеточку. Его тоже достань. А это платье аккуратно положи на место.

Пэт сделал, как ему было сказано. Запер ларь, протянул ключик бабушке. Она велела нам отвернуться и опустила ключ уже в другой кувшин. Потом надела поверх красной юбки белый в голубую клеточку фартук и набросила на плечи мягкую красивую шаль.

— Я готова, — сказала она.

Мы взяли свежеиспеченный каравай содового хлеба и несколько холодных вареных картофелин — корм, приготовленный курам. Все это мы сложили в старый мешок из-под муки и еще прихватили пшеничной крупы, чтобы сварить кашу. Подхватили бабушку под руки с обеих сторон и двинулись в путь. Я чувствовал, как ее худенькое тело пробирает дрожь, и на какой-то миг мне стало вдруг страшно: что же это мы делаем? Бабушка, точно прочитав мои мысли, сказала:

— Не беспокойся обо мне, Дэнни. Со мной ничего не случится. Просто я очень, очень давно не выходила из дому.

Мы повели бабушку той дорогой, по которой пришли за ней: через два поля, вниз по отлогому зеленому склону и по старой дороге вдоль высокого берега. Шли мы очень медленно, с трудом преодолевая каменные изгороди, через которые полчаса назад перескакивали с такой легкостью. В наших краях ворот в изгородях никогда не делали да и по сей день не делают, не стоит того: земля у нас бедная, кроме картошки, мы ничего не сажаем.

Когда мы спускались по зеленому склону, я случайно обернулся, и мне показалось, что кто-то за нами следит. Из-за изгороди, которую мы только что преодолели, высунулась чья-то голова и тотчас спряталась. Кто бы это ни был, он мог прекрасно следить за нами сквозь щели между камнями, из которых сложена изгородь. Я ничего не сказал Пэту. Торопить бабушку не было смысла. Ну прибавит она шагу, а спустимся на берег — может совсем обессилеть.

Пока мы спускались вниз, я раз пять оборачивался. Пэт наконец это заметил. И бабушка заметила.

— В этой части острова сегодня нет ни души, Дэнни, — сказала она. — Все сейчас в Гаравине, оплакивают двух пропавших без вести мальчишек. А они стали уже совсем взрослые, вполне могут обходиться без нянек.

Но Пэт смотрел на меня с тревогой. Он понимал, я беспокоюсь не зря. Однако он не стал спрашивать, в чем дело.

Наконец мы спустились на каменку, бежавшую вдоль обрыва. Бабушка тяжело опиралась на нас, ее красивая шаль поминутно сползала с плеч. Мы уже почти несли ее. На полдороге она вдруг остановилась и сказала:

— Боюсь, я слишком стара. Куда уж мне путешествовать! Старухам положено сидеть на лавке у очага и вязать внукам чулки. Это им сподручнее.

— Теперь что назад идти, что вперед — все равно, — подразнил ее Пэт.

Я опять обернулся и на этот раз успел заметить не только голову, но и плечи нашего преследователя. Это была женщина, и я вздохнул с облегчением. По молодости лет мне тогда все женщины казались слабыми, беззащитными созданиями, которые и мухи не обидят. И я вместе с Пэтом стал подбадривать бабушку: осталось ведь совсем немного. Но она резко оборвала нас:

— А я и не думаю возвращаться обратно! Это вы, наверное, хотите от меня избавиться. Я только так болтаю. Душа у меня молодая, как у вас. Вот только ноги дряхлые.

И она храбро двинулась дальше.

Завидев нас, Люк сейчас же запрыгал по камням навстречу. Когда мы дошли до спуска, он уже был наверху и сказал, обращаясь к бабушке:

— Простите меня, миссис Конрой, мадам, но я сейчас сделаю одну штуку.

Без дальнейших церемоний он подхватил бабушку на руки и понес ее вниз с такой легкостью, как корзину морских водорослей. Бабушка только вскрикнула и больше не произнесла ни звука. Мы с Пэтом шли по обе стороны — у нас от страха душа в пятки ушла: вдруг Люк уронит бабушку. Бабушка — это видно — очень легкая, но ее пышные юбки мешают Люку смотреть под ноги. Мы боялись, что он может попасть ногой в расщелину и упасть наземь вместе со своей ношей. Что мы скажем отцу Пэта, если не вернем домой его мать в целости и сохранности? Но, видно, больше всех мы боялись бабушки Пэта: ведь мы и помыслить не смели отправиться в плавание без нее.

Скоро мы поняли, что за Люка можно не опасаться. У него было поразительное чутье: его нога всякий раз попадала именно туда, куда надо. И он даже не запыхался.

— Мне частенько приходится выходить в море ночью, — объяснил он, — потому я так легко хожу по камням вслепую. Вам не страшно, миссис Конрой? — закончил он с беспокойством.

— Нет, — твердо сказала бабушка, — ни капельки не страшно.

У самой воды Люк осторожно опустил бабушку на землю. Она одернула фартук, пригладила седые волосы и поплотнее закуталась в шаль. Потом поглядела на обрыв, по которому мы только что спустились, и любезным голосом проговорила:

— От души вас благодарю, Люк, за помощь. Можно подумать, что вы только то и делаете всю жизнь, что носите женщин по скалам.

Вдруг она вскрикнула и показала пальцем на большой камень:

— Пэтчин, глянь, кто хочет пожелать нам попутного ветра! Ну-ка, мисс Доил, выходите из-за скалы и попрощайтесь с нами, как подобает благовоспитанной женщине!

Мы все повернулись, куда показывала бабушка, и мне стоило большого труда сдержать смех. Из-за большого камня явилась собственной персоной мисс Доил. Вид у нее был, как всегда, гордый и неприступный, только сейчас она прихрамывала на одну ногу: ведь идти ей пришлось через весь остров. А сколько нам было известно, ни она, ни ее сестра никуда не ходили пешком. Один или два раза они осчастливили наш дом своим королевским присутствием, бывали изредка и у других жителей острова, но всегда для визитов пользовались двуколкой. Сейчас она являла собой довольно жалкое зрелище: волосы висели сосульками, платье порвалось, у одной туфли оторвался каблук. Я был сильно зол на нее за то, что она нагнала на меня такого страху.

— Что вы здесь делаете? — закричал я. — Зачем следите за нами? Возвращайтесь домой и попробуйте только заикнитесь кому-нибудь о том, что вы здесь видели! Вам тогда не поздоровится!

— Ты очень грубый мальчик, — заметила мисс Доил. — Я все про тебя расскажу твоему отцу.

— Ступайте-ка домой, мадам, — сказал ей Люк. — Не задерживайте нас.

— Кто этот человек? — требовательным тоном спросила мисс Доил у Пэта. — И по какому праву он похищает миссис Конрой?

— Это твою бабушку, наверное, когда-то похитили, а меня похитить нельзя,-отрезала бабушка. — Я просто хочу прокатиться под парусом. Ступай-ка домой поскорее, будь паинькой. А то тебя ночь на дороге застанет.

Но мисс Доил не двигалась с места. Тогда Люк сказал:

— Ну, вот что, ребятишки. Нам нельзя попусту терять время, пора отчаливать.

Люк прыгнул в лодку, мы подхватили бабушку и подали ее ему. Мисс Доил все стояла и не спускала с нас глаз. Пока мы возились с парусом, она подошла ближе и буквально сунула в парусник нос. Ну как от нее отделаться? Разве только камнем швырнуть! Но мы не могли этого сделать, все-таки она женщина, объяснили мы бабушке, подсказавшей нам, как избавиться от надоеды.

— Мне стыдно за тебя! — сказала ей бабушка, презрительно фыркнув.

Мисс Доил стояла так близко, что у меня мелькнула мысль: уж не хочет ли она в последний момент прыгнуть к нам? Я не мог понять, что она затевает и почему ее так волнует наша поездка. Мы отчалили — она, однако, не шевельнулась. Когда мы отошли от берега на ярд, мисс Доил повернулась и стала карабкаться вверх по скалам. Добравшись до кромки обрыва, она остановилась, выпрямилась и встала как вкопанная, провожая нас взглядом, покуда мы не отплыли ярдов на триста. Потом заковыляла вдоль берега и вскоре затерялась среди скал.

— Кто эта бедная сумасшедшая? — спросил Люк. — У нее такой вид, точно она всю жизнь просидела за медной решеткой на почте.

Мы ответили, что мисс Доил и ее сестра и в самом деле служат у нас в Гаравине на почте.

— Я так и думал, — сказал Люк, глубокомысленно кивнув головой. — Почта всегда плохо действует на людей.

• Предыдущая
• 27/34
• Следующая