Охотники и чудовища - Чернованова Валерия М. - Страница 42

Наина громко фыркнула и отвернулась, но я заметила, как порозовели ее щеки (и отнюдь не от мороза), а на губах промелькнула улыбка.

Ирма явно не имела ничего против жарких ночей со своим господином.

— Ну все, мы пошли охотиться дальше. Удачи вам!

— Будь осторожен, — напутствовал весельчака герцог.

— Я всегда осторожен.

С этими словами д’Энгиен схватил взвизгнувшую от неожиданности невесту, легко закинул ее себе на плечо, да так и понес, придерживая свою возмущающуюся ношу за нижние девяносто.

Де Горт проводил их взглядом, едва заметно улыбаясь, а потом бросил свое коронное:

— Пойдем.

И мы пошли. Продолжили блуждать в зловещих дебрях, с нетерпением ожидая конца этого кошмарного приключения. По крайней мере, я очень ждала. С надеждой, что никакая нэймесса нам не повстречается и де Горту не придется никого убивать.

Пожалуйста, не надо. Только не ему. Не нужны ему эти шертовы баллы. Не ценой жизни иномирянок.

Я настолько глубоко ушла в свои мысленные мольбы, что вздрогнула от неожиданности, когда Мэдок резко бросил:

— Оставайся здесь! — И метнулся куда-то под навес, сплетенный из искореженных ветвей деревьев.

Сердце застучало быстро, рвано, пальцы в муфте окончательно заледенели. Не от холода — от страха. Стояла не шевелясь, в кои-то веки послушно исполняя его приказ. Вслушивалась в зловещую, мертвенную тишину, окружившую нас, и молилась, чтобы ничего не случилось. Чтобы это была ложная тревога, какое-нибудь животное и…

Колючий холод скользнул по спине вместе с леденящим душу прикосновением, и совсем близко послышалось глухое шипение:

— Ну здравствуй, сестра.

Сестра? С каких это пор у меня на Шаресе появилась родня? Да еще и такая колоритная — в стиле семейки Адамсов.

— Не почувствовала меня? — Острые коготки пробежались по плечу наподобие лап ядовитого паука, готового в любой момент впиться в меня своим смертоносным укусом.

Господи, как же жу-у-утко…

Жутко, жутко, жутко!

— А мы тебя сразу учуяли. Как только ты здесь появилась.

— Ты… мм… не могла бы говорить тише?

— Так он еще не знает, кто ты такая? — иронично усмехнулась нэймесса.

Ее голос прозвучал возле самого уха, и я вся внутренне содрогнулась.

Едва уловимый шорох за спиной, ответом которому стал резкий, судорожный удар сердца. А потом оно и вовсе остановилось. Когда «сестра», продолжая меня касаться своими заточенными коготками, которые ощущались даже через толстую ткань плаща, встала передо мной.

И тут я поняла, как сильно мне не хватает де Горта. Его магии и его кинжала.

Мать моя женщина, роди меня обратно!

Сказать, что в тот момент я испытала самый настоящий дикий, первобытный страх, — это ничего не сказать. Не знаю, как не рухнула в снег без чувств. Лишь чудом осталась стоять на ногах, глядя в затянутые бельмами мутные глаза.

«Они не люди», — вспомнились слова Стального.

Да уж, назвать человеком ту, что сейчас стояла передо мной, у меня язык бы не повернулся. Серая, будто мятый пергамент кожа, изрезанная, как шрамами, синими лентами жил. Неестественно большой рот, сейчас растянувшийся в улыбке, которую я еще долго не смогу развидеть. Ее и два ряда острых, точно специально заточенных безумным стоматологом зубов.

Один укус — и все, я труп.

— Что, испугалась?

— Это от… неожидан… ности просто, — запинаясь, выдавила я из себя.

Нэймесса склонила голову набок, продолжая с интересом меня рассматривать. Вполне возможно, что с плотоядным. Вон как бельма на глазах сверкают.

— Ну и зря. Тебе я не причиню вреда. Я ведь такая же, как ты. Мы даже чем-то с тобой похожи. Видишь, обе светловолосые.

Длинные, слипшиеся пряди иномирянки цветом напоминали золу с пятнами ржавчины.

— Похожи? — эхом повторила я, мысленно задаваясь вопросом, а где вообще черти носят Стального.

— Ну да, — пожала она плечами. — Я просто чуть дольше нахожусь в этом мире и подверглась, случайно, легкой трансформации.

— Ты это называешь «легкой трансформацией»? — невольно вырвалось у меня.

Глаза нэймессы опасно сверкнули:

— Не нравлюсь? — Она криво ухмыльнулась, а потом хищно провела языком по острым зубам. — Ну так, может, позовешь своего лорда? Пусть спасет тебя от чудовища. Давай, кричи! Я очень, очень голодная.

Удар сердца, и она схватила меня за грудки. С легкостью, без малейшего усилия, будто я была легче воздуха, оторвала от земли.

— Ну же, зови его! — яростно зашипела нэймесса, прожигая безумным взглядом. — Пока я не передумала и не сожрала кого-нибудь другого. Например… тебя.

Я дернулась, беспомощно дрыгнула ногами.

— Отпусти.

— Но, может, моя сестра уже о нем позаботилась, и мне стоит поторопиться? Жаль будет упустить лакомый кусок от такой вкусной добычи. Скоро и ты поймешь, какие они, хальдаги. У них самая… мм… изысканная магия… Ы-ы-ых…

Секунда, другая, и нэймесса разжала пальцы. Я рухнула в снег, сжалась в комок. Серые веки иномирянки задрожали, из груди вырвался не то хрип, не то глухой свист, и она тяжело упала на землю, пронзенная кинжалом Мэдока.

Он бросился ко мне, обнял, заключая в кольцо своих рук. Прижал к груди, позволяя ощутить, услышать, как громко и часто бьется его сердце.

Живой. И кажется, невредимый.

Спасибо тебе, богиня!

— Ты как?

— Не в порядке, — судорожно мотнула головой. — Мне… я…

Я смотрела на расплывающуюся по снегу черную кровь, от которой тот шипел и таял, и понимала, что меня трясет. Так, что зуб на зуб не попадает, и даже объятия хальдага не спасают.

— Она тебе ничего не сделала? Ли, посмотри на меня. Ли!

Мэдок пытался заставить меня отвернуться, заглянуть ему в глаза, а я была не в силах отвести взгляда от мертвого чудища.

Ведь действительно чудище. Жестокое и жуткое. Кровожадное, безумное в своей жажде магии. Жажде убийства.

Прикрыла глаза, мысленно повторяя: не хочу такой становиться. Не хочу, не хочу… И не стану! Если со мной начнет происходить то же самое, трансформация… Сжала с силой кулаки, до боли, до крови прикусила губу.

В общем, из этого мира я так или иначе, но уйду.

Со смертью последней нэймессы испытание закончилось. Это уже потом, сидя в карете, трясущейся на искореженной кочками да ухабами дороге, я узнала, что одну из… девушек убил Доун. Две другие достались де Горту.

О том, что теперь на руках хальдага кровь еще двух иномирянок, я не думала. Пока не думала. Я вообще сейчас не способна была о чем-либо размышлять. Стоило прикрыть глаза, как передо мной тут же возникало обезображенное этим миром лицо нэймессы.

Какой она была до трансформации? Трудно сказать. В ее чертах не осталось ничего человеческого.

— Вызвать бы на Дар-ха-Раат того, кто решил отправить наин вместе с нами, — морщась, словно от боли, сквозь зубы процедил Мэдок. — Я бы ему уже сегодня мозги подплавил.

— А я бы тебе с удовольствием в этом помог, — с готовностью вызвался д’Энгиен. — А потом можно было бы поджарить весельчака и, нанизав на вертел, скормить его шваррам.

— У вашего всемогущества весьма незаурядная фантазия, — поддела жениха Ирма.

Хорошая бы получилась пара, если бы к ней еще не прилагалась асави.

Вместе с нами в столицу возвращались Матис и его наина. Девушка сидела со мною рядом и все пыталась меня успокоить: то плечо мне мягко поглаживала, то принималась шептать что-то ободряющее. Что — без понятия. Я ее не слушала, а вернее, не слышала.

Вообще ничего тогда не понимала.

Мэдок односложно отвечал на вопросы друга и смотрел на меня. Смотрел всю дорогу, будто видел впервые в жизни или… Или, может, пытался понять, прочесть в глубине моих глаз, а не свихнулась ли уже его невеста из-за всех этих охот, испытаний и потрясений.

Что ж, даже если еще и не свихнулась, то очень к тому близка. Если в самом ближайшем будущем не вернусь в свой мир, не просто сойду с ума — стану монстром в этом.