Охотники и чудовища - Чернованова Валерия М. - Страница 35

А я почувствовала взгляд, сверлящий мне затылок. Нет, не Паулины — к ее взглядам уже привыкла. Чей-то другой, издали. Нервно поерзав на месте, накинула капюшон и сделала вид, что продолжаю с упоением следить за игрищами.

Следующий поединок тянулся невыносимо долго. Ни один из хальдагов не желал сдаваться: ни рыжий короткостриженый бугай, ни высокий плечистый брюнет со стянутыми в хвост длинными волосами. Эти двое уже не раз попадались мне на глаза, но только сейчас представилась возможность рассмотреть обоих. И если на первом Стальном лорде мое внимание не задержалось, то от второго я почему-то не могла отвести взгляда. Было в нем что-то хищное и опасное, что-то темное и в то же время волнующе-притягательное.

Я чувствовала силу этого мужчины. Чувствовала, как она его переполняет. Агрессивная и яростная и такая невозможно манящая, что я…

— Ты тоже залюбовалась? — вернул меня в реальность голос Винсенсии. — Рагнер Доун — красавчик, каких поискать. И, между прочим, один из главных претендентов на трон. По крайней мере, говорят, что в совете многие за него. Многие из старших хальдагов благоволят ему, как и сам Рейкерд.

Королевский протеже?

Резкая, внезапная атака — и Доун опрокинул соперника на землю, сдавив ему горло коленом. Сработал быстро и четко, и в меня снова ударило его мощью. Даже голова закружилась. Как бы не хлопнуться Польке на радость в обморок.

М-да, и Мэдок еще надеется на корону.

Состязания продолжались. Одни бои заканчивались до обидного быстро, что вызывало у зрителей глубокое разочарование, которое выражалось протяжным, недовольным и очень красноречивым «у-у-у». Другие, наоборот, тянулись как резиновые. По крайней мере, тянулись для меня. Я все ждала появления на арене Мэдока или какого-нибудь движения со стороны Теймена. Но шут сидел, почти не шевелясь, и больше походил на статую, чем на живого человека.

Не знаю, как Морок собрался его оттуда выкуривать. Лично во мне надежда пообщаться с лекарем уже корчилась в предсмертных муках.

Наконец над полем пронесся звучный голос распорядителя побоищ, объявившего следующих соперников: герцога де Горта и (кто бы мог подумать!) графа Варрижа. Того самого склочника, из-за которого я осталась без королевского подарка.

Надеюсь, Мэд ему наваляет. Он ведь собирался.

Буду держать кулачки за своего хальдага.

И я держала. Сжимала их с силой, впиваясь в ладони ногтями и даже этого не замечая, когда граф набрасывался на противника с очередной яростной атакой, и чувствовала, как в груди каменеет сердце, когда лезвие меча разрезало воздух в паре сантиметров от сорочки Мэдока.

Никаких кольчуг и уж тем более доспехов на участниках Охоты не было.

К счастью, бой закончился победой моего Истинного. Хоть перед самым последним выпадом, который и ознаменовал поражение Варрижа, мне показалось, что герцог покачнулся. Но нет, на землю не рухнул. Вместо этого посильнее сжал пальцы на крестовине меча и, рванувшись к противнику, врезал ею по графской черепушке.

Бессознательный Варежка, распластавшийся по промерзшей земле, смотрелся на ней очень гармонично, и я облегченно выдохнула.

Вскоре начался второй раунд. Победители первых сражений теперь должны были биться между собой, и так до тех пор, пока на арене не останется последний «герой». Как потом организаторы будут решать, кто продолжит участвовать в гонке за трон, а с кем пора прощаться, я не представляла. Наверное, будут опять подсчитывать баллы и присовокуплять их к накопленным ранее.

И снова потянулись бесконечно длинные минуты сражений. Признаться, я уже подустала от всего этого, да и замерзать начала, но остальные зрители, те же наины, если судить по их лицам, следили за происходящим с азартом и живым интересом.

Поэтому когда Вертальд вдруг поднялся со своего места, королева этого даже не заметила. Все ее внимание было приковано к двум бравым молодцам на поле боя в мокрых от пота сорочках, сексуально облепивших их мускулистые торсы.

Все с вами ясно, ваше величество.

Я тоже, не теряя времени, поднялась и почувствовала, как Марлен коснулась моего локтя.

— Ты куда?

— Хочу немного размяться.

К счастью, стражники, замершие перед входом в крытую галерею, опоясывавшую всю арену, не пытались меня остановить. Только покосились в мою сторону, но спрашивать, куда собралась, не стали. Видимо, потому что все равно не смогла бы покинуть амфитеатр — охрана дежурила возле каждой арки.

Вскоре я заметила бодро шагающего по галерее Вертальда, возле которого трусил мой помощник вейр. Не знаю, что с ним стало, но выглядел лекарь, мягко говоря, странно. Когда я к нему приблизилась и поздоровалась, Теймен встрепенулся и посмотрел на меня так, как может смотреть лунатик, внезапно очнувшийся во время ночной прогулки.

— Рада новой встрече, господин Вертальд. Не уделите мне несколько минут вашего времени? — Я очаровательно улыбнулась бывшему лекарю.

Тот растерянно кивнул, все еще явно недоумевая, как здесь оказался, и я, подхватив его под руку, двинулась обратно, вполголоса частя:

— Как вы знаете, моя мама была иномирянкой. В обители у меня не имелось возможности разузнать о пришлых, и сейчас я пытаюсь это исправить. Хочу понять, кем на самом деле она являлась и был ли шанс, хотя бы мизерный, ее спасти.

— Вы обратились к кому следует, леди Адельвейн, — довольно отозвался Теймен. — Я с радостью расскажу вам все, что знаю о пришлых. Спрашивайте.

Правильнее бы начать издалека, но времени на это самое «далеко» у меня не было. В любой момент нас могли прервать, и я, оглянувшись на замерших поодаль стражников, быстро проговорила:

— Ходят слухи, что вы нашли способ лечить иномирцев. Вы изобрели какое-то лекарство? Или собирались его изобрести? Как вы думаете, могло бы оно ее спасти?

Секунда, другая, и Вертальд отрицательно покачал головой:

— Нет, леди Адельвейн.

От такого категоричного заявления я чуть не споткнулась на ровном месте и, повернувшись к шуту, взволнованно выдохнула:

— То есть лекарства… не существует?

— Не существует, — ровно согласился мужчина.

— Но как же… А как же способ исцелять иномирян? Нэймерров и нэймесс, таких, как… моя мама!

Только не говорите, что все это время я строила воздушные замки и надеялась на того, кто ни черта не может и не знает!

Мужчина слабо улыбнулся:

— Каких только слухов обо мне не ходило. Говорили всякое. И что я безумный, и что изобрел панацею от недуга, одолевающего всех пришлых без исключения. Но, увы, это не так, леди Адельвейн, — исцелить чужаков нельзя. Они не принадлежат нашему миру, и он их отторгает. Кого-то медленнее, кого-то быстрее. И вашей маме, как бы это горько ни звучало, на Шаресе не было места.

Я без сил прислонилась к колонне, подпиравшей один из арочных сводов, и невидящим взглядом уставилась прямо перед собой. На вейра не смотрела, прекрасно понимая, какие мысли сейчас вертятся в его светлой собачьей голове: загрызть, нельзя помиловать.

И никакой перестановки знаков препинания. Только не после того, что сейчас прозвучало.

— Их нельзя исцелить, — вкрадчиво продолжал Вертальд, втаптывая в землю осколки моей теперь уже точно разбитой надежды. — Единственное, что может спасти эти неприкаянные души, — это возвращение в родной мир. Мне кажется, я нашел способ отправлять их обратно. Это-то я и пытался объяснить королю и старшим лордам, но они сочли меня сумасшедшим и связали клятвой молчания.

Я настолько ушла в свои переживания, что даже не поняла смысла его последних слов. А когда поняла… осознала… пропустила через себя, подняла на лекаря глаза и, чувствуя, как меня переполняют эмоции, прошептала сквозь слезы:

— Теймен, а можно я вас расцелую?

В ответ лекарь смущенно улыбнулся и даже взгляд потупил, ну прямо как девица на выданье. Я порывисто его обняла, не в силах справиться с нахлынувшей радостью. Правда, целовать не стала. Спешно отстранилась, вспомнив о безмолвных стражниках.