Генерал-губернатор (СИ) - Башибузук Александр - Страница 44

Как я и ожидал, Гришка сблизился с царской семьей на почве болезни цесаревича Алексея. Отдельно отмечалось, что царь Николай, не питал особой приязни к бывшему конокраду и терпел его только из-за жены. Но вот показания лейб-медиков довольно сильно озадачили — по их словам, Григорий действительно помогал наследнику, причем совершенно необъяснимым образом. В основном молитвами. И это, было чревато большими препонами, в деле изъятия хлыста из обращения. Впрочем, когда Симонович окажется в моих руках — по настоящему ценной компры может стать гораздо больше. Да уж, свирепая охранка, сатрапы и палачи, а своими действиями напоминают либеральную западную полицию в современности. Ой наговорили на них большевики, ой наговорили. Ну да ладно, я как был средневековым мракобесом, так и остался, так что готовься… как там тебя… Аарон Самуилович? Неважно, славное времяпровождение я тебе гарантирую. А дальше поглядим, как действовать.

Черт, совсем о Савинкове забыл… Н-да, а чуть не отправил верного человека к праотцам. Вот и верь своей паранойе. Ну да ладно, перебдеть полезней чем недобдеть. Работай Борис Викторович, работай.

Я еще пообщался с Карповым, наметил с ним подробный план действий, после чего вызволил из подвала эсера. К счастью, тот, по крайней мере внешне, пока ничего не стал подозревать.

День пролетел очень быстро, помимо Карпова и Савинкова, я еще встретился со Свиньиным и Стерлиговым. А поздно вечером вернулись Майя с Мадиной.

— Как все прошло, мое солнце?

— Еще раз так назови меня… — Майя прижалась ко мне и тут же, изящным танцевальным па ускользнула из рук.

— Мое солнце! Свет души моей! Радость моей жизни!

— О да!!! — жена весело рассмеялась. — Я такая! И еще… я гениальный врач.

— Я не сомневался. Рассказывай давай.

— Все прошло великолепно! Я даже поладила с лейб-медиком профессором Федоровым. Вредный старикашка, право слово, но нашел в себе силы признать мой профессионализм. А вот Боткин, второй лейб-медик, вполне приятный, даже обаятельный мужчина.

— Я тебе сейчас устрою… Ишь ты, совсем страх потеряла. Сюда иди…

Майя опять ловко увернулась и показала мне язык.

— Противный ревнивец!!! В общем, я избавила государыню от мигрени! Ее даже на кресле привезли.

— Как? Надеюсь, не морфием или прочей твоей лечебной дурью?

— Обычный массаж головы, меня тетя Мада, айнская знахарка учила, помнишь я тебе рассказывала. О! Государыня впечатлилась! Все впечатлились.

— А что с цесаревичем?

— Имела консилиум с лейб-медиками! Вот! Завтра поеду его смотреть! А Мад повезет Балду дочерям государя показывать. Она с ними великолепно поладила!

Я улыбнулся. Да уж… я тут хитроумные планы сочиняю, готовлюсь царю трубу шатать, а эта девчонка — вот так просто в царскую семью пролезла. Ну что же, поглядим, может она сама все решит за меня. Хотя нет, без шатания все-таки не обойдется…

На следующий же день власти торжественно заявили, что покушения на меня раскрыто, а мотив объяснили банальным терроризмом — мол, террористы, что с них возьмешь, деструктивные и антисоциальные личности. Газеты было принялись задавать каверзные вопросы, но почти сразу же перестали, после того, как я в интервью заявил, что расследованием удовлетворен в полной мере.

На самом же деле, расследование только начиналось.

— Нет, нет, не надо-о-о!!! — полный мордатый мужик с круглой, кошачьей мордой, задергался в конвульсиях. — Что вам от меня надо-о-о, я уже все сказа-а-ал…

Я чертыхнулся про себя. Без специалиста по допросам прямо беда. То ли дело в Средние века — специально обученный профессионал всегда под рукой, а здесь хоть сам за дело берись. И, как назло, бухарский кат на Сахалине остался. А эти… энтузиасты… в общем, старания много, а умения — почти ноль.

Жестом остановив Пабло и Игнасио, занявших вакансию катов, я взял стул, перенес его поближе к висевшему на дыбе банкиру и присел рядом с ним.

По пытошные хоромы мы определили удаленную заброшенную мызу* на берегу Финского залива — место уединенное, подходы отлично просматриваются — место прямо на загляденье. Даже клетки есть, прежний хозяин здесь собак держал.

Мыза (эст. mõis, фин. moisio, латыш. muiža) — в Эстонии, Латвии и Ингерманландии — отдельно стоящая усадьба с хозяйством, поместье. В России термин относился к петербургскому говору и употреблялся преимущественно в центральной, западной и юго-западной частях Петербургской губернии.

С Симоновичем никаких проблем не возникло — он сразу выложил все что знал, как на духу, а вот с Дмитрием Леоновичем Рубинштейном, известного в определенных кругах, как «Митька» произошел затык. Банкира взяли ребята Савинкова, после чего передали по этапу третьим лицам, ну а уже после этого он оказался у нас. Несмотря на свой весьма сомнительный вид — Рубинштейн проявил неожиданное упорство, а точнее поразительную изворотливость. Уговоры не помогли — Митька упорно пытался водить нас за нос, до тех пор, пока мне это надоело.

— Пожалуйста!!!

— Хватит! — резко оборвал я его.

— Что вам от меня надо, я все уже сказа-а-ал… — забился в истерике Рубинштейн. — Это все Арошка Симонович…

Я кивнул Пабло, тот ухмыльнулся и взял из жаровни раскаленную кочергу. Псарню пронзил истошный визг, резко запахло мочой.

«Да что ж ты так орешь… — я покачал головой. — Ведь пальцем еще не тронули, просто пугают, а ты орешь, как будто в зад кочергу запихнули. Вот же сволочь…» — дождался пока Рауль окатит банкира водой из ведра и спокойно поинтересовался у него.

— Надеюсь, вы понимаете, что ваше упорство ничем хорошим не закончится?

— Я все сказа-а-ал… — обреченно завыл банкир. — Я все отдам, все!!! Хотите миллион! Два!!! У меня дети, пожалейте…

— Да что же это такое… — я покачал и приказал. — Толку не будет, сначала руку, дальше все остальные конечности. Башку в последнюю очередь…

А сам встал и пошел на выход из псарни.

Рауль смачно хекнув, вырвал из колоды громадный мясницкий топор.

— Нет, нет… — позади забился истеричный вопль. — Не надо, я все скажу-у-у!..

Я скорбно вздохнул и вернулся.

— Повторю вопрос, по чьему приказанию вы устроили на меня покушение?

— Это… — банкир клацал зубами, словно в припадке эпилепсии. — Это… японцы…

«Вот те раз… — удивился я. — Получается, все-таки решили рискнуть косоглазые. А я грешил на Шиффа…»

— Сам я с ними никогда не встречался, мне всегда передали указания через посредника… разных посредников… — сбиваясь на фальцет, частил Митька.

— Какие японцы? Посол? Момото Атиро?

— Нее-ет, я не знаю кто, но точно японцы. Приказали убрать вас, любыми методами. Я не хотел, я с таким никогда не связываюсь, только ради безопасности семьи, это страшные люди, они ни перед чем не остановятся…

— И как давно ты работаешь на японцев?

— Уже лет пять… около пяти лет…

— А теперь по порядку…

Разговор с Рубинштейном вышел длинный и очень содержательный. Выслушав его, я уступил место ротмистру Рыбчинскому, жандармскому следователю, доверенному лицу Карпова, для оформления официального протокола, а сам пошел в беседку, где Свиньин, Стерлигов и сам начальник жандармского отделения, мирно дымили сигарами, пользовали коньячок и раскладывали пульку преферанса.

— Есть результаты, Александр Христианович? — офицеры при виде меня разом встали.

— У меня всегда есть результаты… — проворчал я, приказал одному из своих охранников. — Хорхе, твой выход… — присел на лавку в беседке и только после того, как баск притащил блюдо печеной на углях баранины, коротко сказал.

— Японцы.

— Черт… — зло ругнулся Карпов.

— Волне неплохо, — спокойно заметил Свиньин. — Еще одно основание порушить идиллию наших с косоглазыми. Ежели вбросить в прессу — получится отличный скандальчик. Вхожий в императорскую семью банкир — японский шпион. Просто, шарман, мать его ети.