Колхозное строительство 3 (СИ) - Шопперт Андрей Готлибович - Страница 7

— Как при Сталине. Хорошая хоть штуковина? — теперь уже Семичастный засмеялся от души.

— Тарасов говорит, что лучший в мире. Они сейчас в министерстве разрабатывают новый асфальтоукладчик для Союза, а тут Пётр Миронович и подвернулся.

— Дела. Ещё есть интересного чего?

— Наш Министр за несколько месяцев стал самым богатым человеком страны. Уже больше десятка стран перевели и напечатали его продолжения «Буратино». Чехи скоро начнут снимать фильм по его сценарию, написанному совместно с вдовой Алексея Толстого. Французы издали книгу почти миллионным тиражом.

— Ни хрена себе! Неужели так хороша? — Семичастный даже свистнул от удивления.

— Жена по просьбе соседки достала для её дочки первую его книгу, говорит, девочке очень понравилось. Требует продолжения.

— Да, а ведь ещё несколько десятков песен. Когда он всё успевает? На самом деле, как говорит Фурцева — Инопланетянин. Ладно. Компромат есть? — Семичастный вынул из стакана шариковую ручку с красной пастой и написал под чёрным жирным «ДЕЛОМ» — «инопланетянин».

— Есть. Там всё написано. У Тишкова две дачи в Передкелкино, две Волги. Есть сведения, что по его указания в Краснотурьинске пороли «кухонных бойцов» — алкашей, что жён избивают. Непонятны его контакты с французским миллионером Биком, — Цвигун ткнул пальцем в шариковую ручку.

Семичастный перевёл взгляд с папки на ручку, на жёлтой пластмассе чёрными буквами было написано «biс».

— Что хоть значит это биг, переводится?

— С английского — большой. Только он француз, я французского не знаю.

— Предложения есть. Что делаем с инопланетянином?

— Владимир Ефимович, тут я разговаривал с одним товарищем из ЦК, — Семичастный прищурился, понятно с Трапезниковым, ещё одним «молдаванином», — За Тишкова определённо вступятся Брежнев, Фурцева, Косыгин, Будённый, Пельше и Кириленко. Кириленко со Свердловской области. Остальные считают Петра Мироновича очень перспективным кадром.

— Обложили, — тихо прошептал председатель.

Цвигун услышал.

— И песни и книги ведь замечательные пишет. Представляете, какой вой поднимется на Западе. Мало нам Пастернака с Солженицыным. Тишков, между прочим, заключил контракт с Си Би эС на миллион долларов.

— Да, что же это такое!

— Инопланетянин.

Данную главу написал совместно с Дмитрием Соловьём. Спасибо также Михаилу Николаевичу за идею про подарки.

Дверь из приёмной словно ногой отворили. Она даже врезалась в стену. Хорошо не из опилок и бумаги сделана, выдержала. Заскрипели косяки. На пороге возникла секретарша. Фурцева «свою» забрала с собой. Жадная. Взамен Пётру выделили эту дивчину. Хм, дивчину. Тамаре Филипповне было лет сорок с хвостиком. Вот, бой-баба к ней вполне подходящий эпитет. Ростом она была с Тишкова, то есть метр семьдесят восемь. И килограммов в ней было не меньше сотни. Только это были не целлюлитные складки. Не бицепсы, конечно, но и не жир. Скорее всего, бывшая спортсменка. Но это бы всё ладно. Была Филипповна холериком. Пётр в принципе тоже. Но вот если взять тысячу холериков выбрать из них самого или самую холеристую, то эта особь будет бледной тенью Тамары. Ну, и как все холерики, секретарша была ещё и паникёром.

— Пётр Миронович! Беда! Сейчас звонили из посольства Кубы. Через час их посол к вам приедет.

А что такое возможно? Вот так взял посол к министру и приехал. Пётр встречу на таком уровне несколько иначе представлял. Сначала через секретарей высокие договаривающиеся стороны договариваются. Потом из-за большой занятости переносят встречу. Наконец, с третьего раза, встречу удаётся организовать. Лимузины, милиция на мотоциклах. Флажки.

А КГБ? Может, туда позвонить надо?

— Что сказали-то, успокойтесь, Тамара Филипповна. Что-то приготовить надо? Почему «БЕДА»?

— Так вы на «Мосфильм» собирались.

Точно, собирался. Хотелось на одного персонажа посмотреть. Есть там такая Марианна Качалова — Председатель худсовета и главный редактор «Мосфильма». Она скоро выхолостит боевые сцены в «Неуловимых» и самое главное заставит Мотыля вырезать почти все сцены боя на баркасе с Луспекаевым. Этот легендарный актёр подвиг совершил, со своими ногами снявшись в этой сцене, а Мариана посчитает, что многовато насилия. Перегружает это фильм. А не перегрузить ли саму Качалову заведовать клубом в Норильске. Хотя норильчанам ведь и так тяжело. Морозы, ветра, а тут ещё и Качалова. А что если атташе по культуре в Гану или в Заир? И в секретарши ей Тамару Филипповну.

— Ну, перенесите встречу. Позвоните, извинитесь. И сходите, пожалуйста, в магазин купите шоколадных конфет. Гулливер, если есть. И к этому времени чаёк подгадайте.

Кубу Пётр вспоминал часто. Она была другая. Яркая. И даже случай с агентом КГБ, маскирующимся под сотрудника посольства, не портил картину. Один отель Националь чего стоил. Вот как его сравнивать с «Россией». У нас всё сделали, чтобы подчеркнуть убогость, а там с точностью до наоборот. Атланты в вестибюле (или холле) стыдливо прикрывшиеся тряпочками. Потолок из тёмно-коричневых огромных балок. Зеркала в золочёных рамах, люстры, играющие хрустальными бликами, под потолком. Сверкающий коричневый пол. Наверное, не мрамор? Так даже красивее мрамора. Стойки на рецепшене из красного дерева. Громоздкие, готические. Портреты известных не только в узких кругах посетителей бывших. Хемингуэй, Черчилль, Гагарин и ещё какие-то смутно знакомые личности. Теперь, наверное, и Петра повесили. И не за одно место и даже не как в Англии «за шею». В красивой рамке из красного дерева под стеклом. Между Гагариным и Доном Карлеоне.

Приставленный к ним гид рассказал, что в этом «Национале» был съезд (партийный) пятисот мафиозо.

А обстановка номера. Кровати с роскошными резными спинками, трюмо резное и стулья в комплекте. Парадоксально, после революции, когда америкосы сбежали в свои Флориды, отель целый год простоял без хозяина и не был разворован. И только через год его национализировали и закрыли казино. Сам Фидель и закрыл. Да и кому нужно на Кубе казино? Нет теперь богатых американских туристов. Никто больше не унижает гордый кубинский народ. Только лучше ли стало от этого народу? В Российской империи в семнадцатом погуляли матросы и прочие шариковы. Экспроприировали, что плохо лежит. Да и то, что хорошо лежало — нашли. Вон даже перстень Пушкина умыкнули.

Бросалась в глаза одежда. Яркая, красочная, раскованная. Семь лет назад. Выгорела, износилась, заменилась частично на полувоенную. А все одно приятно посмотреть на кубинок на лодочках. Ещё убогие танкетки не вошли в моду. А теперь у Петра и власти хватит не пустить копыта в страну. Будет и он держимордой.

Весело было наблюдать за Высоцким. Как в мультике про Гуффи. Зависает, открывает рот и вертит головой до откручивания шеи, вперившись в зад очередной мулатки.

— Нет! Ты только погляди, какая цаца. Эх, здесь останусь.

— Владимир Семёнович! — это Фурцева.

— Но ведь цаца! — и вслед очередной опять поворачивает длинноволосую голову.

— Товарищ Высоцкий!

— Всё, Екатерина Лексеевна. Всё. Осознал. Проникся.

Петру же эти львицы не очень нравились. Толстые все. Вот вроде бы талоны на все продукты, а все женщины старше двадцати в платья не влезают. Где берут углеводы?

Повеселили на Кубе и переводчики. Одного дали кубинцы. Молодой мулат. Мачо полное. Мускулы, кучерявая головка, серьга в ухе. И кто-то ему сказал, что он знает русский. То, что он выдавал, было смесью белорусского с хорватским. То же ведь славяне. Если каждое слово попросить произнести отдельно, то смысл через час, скорее всего, дойдёт, а вот когда он рассказывал про Капитолий в Гаване и статую сисястой бронзовой тётки скопированной с Афины, то ничего понять было нельзя. Капитолий кубинцы тоже скопировали. С вашингтонского. Но грандиозно и эпически. Впечатлил.