Попаданец в себя, 1965 год (СИ) - Круковер Владимир Исаевич - Страница 19

«Тебя убили русские»?

«Нет, свой. Офицер! Чтоб я кассу не выкопал. Только он далеко не ушел, вот тут его ваши казаки посекли, меньше мили».

«Так здесь что – не кладбище»?

«Нет, конечно, кладбище мили две вверх по дороге».

– Ты чо застыл с вытаращенными глазами, дернула меня за рукав Галина. Сейчас Витя взломает этот сейф.

Шофер безуспешно потыкал под крышку ломом, плюнул, принес из багажника инструменты и занялся замком. Вскоре крышка откинулась. Золотые побрякушки перекатывались вместе с луидорами, все это было замотано в тряпицу.

– Сколько нам полагается за клад? – спросил я в пустоту. – А сдать придется. Только ты с шофером сперва его папе предъяви, он организует правильную оценку. И может позволит тебе какую-никакую стекляшку прикарманить. Эко французы наворовали добра в Москве!..

Третьи сутки живу в гостинице безвылазно. Ем, пью, сплю, пытаюсь смотреть телевизор. В книжном купил трехтомник Дюма, пытаюсь читать.

Попробовал написать стихотворение, получилась фигня:

Одна радость, которую весь период попаданчества своего восславляю – читаю без очков. Человеку, который последние годы той жизни читал одним глазом с очками плюс 6 и то с трудом, да и благодаря электронному ридеру, где буквы увеличиваются… Ох, как приятно это тому старику, который пробрался в молодое тело и собрался покорять Москву.

Наконец позвонили, велели явится пред ясные очи генерального, его величества Леонида Ильича. Машину прислали, которая доставила к подъезду.

Прошел, удостоился приветствия, разуваться не стал.

– Что ж, дружище сибиряк, – сказал Брежнев, – от имени правительства благодарим тебя за находку, все оценили и разместили в оружейном музее, там выставка готовится по твоей находке. И полагается тебе от государства двадцать пять процентов, которые мы делим так: тебе – пятнадцать, Галине – десять. Всего вам приходится много тысяч, очень там много золота, камней драгоценных, все старинное. Так что, как понимаешь, за вычетом налогов и… дальше тебе Абрамович Иван Абрамович объяснит, наш финансист. У него и получите деньги. Еще зайди в газету нашу, в «Правду», расскажешь, как государству такой подарок умудрился сделать, Галину упомяни. Пусть знают, что ни камушка себе не взяла, зато теперь купить может любое украшение в магазине, как все советские люди. Это надо же, сразу столько заработали, удачлив ты сибирячек!

Вот, собственно и все. Сейчас Галя отвезет тебя к этому финансисту.

На черной «Волге», которая, как я понял, и была закреплена за детьми Брежнева, мы с ней поехали к этому Абрамовичу (надеюсь, не родственнику тому, кто потом Россию обокрал). Пока спускались по лестнице, Галина успела шепнуть, что прикарманила пару блестяшек и очень мне благодарна, ей деньги нужны.

Иван Абрамович оказался нетипичным евреем – тощим, высоким и с совершенно рязанской мордочкой. Дорогой костюм с искрой явно не гармонировал с его обликом.

С меня финансист содрал 17 процентов от общей суммы: 11 % налог на доход, 6 % налог на бездетность. Раньше я эти шесть процентов, как студент, не платил. Вышло 23 тысячи 750 рублей и 23 копейки. У Гали меньше, но без налога за бездетность. Она, кстати, ждать пока меня рассчитают, не стала, удалилась, прижимая сумку с купюрами, ее машина ждала.

А я набрался наглости и спросил у финансиста, не знает ли он хорошую квартиру в аренду.

– И зачем тебе в аренду? Хозяин говорил, что ты член союза журналистов. Так вот, кооператив ЖСК «Советский писатель» по 2-й Аэропортовской улице в доме 27 одну квартиру не продал. А ты нынче богатый журналист, если хочешь – позвоню.

Я так обомлел, что сказал:

– hадира hая ле-ани… шэли дира зот… (И это моя, будет моя квартира, иврит)?

Он понял и напрягся. И сказал:

– Не понимаю, это на каковском говорите?

– Ой, извините, это я от радости. Я, видите ли, Иняз закончил, Иногда на иностранном говор. От сильных чувств.

– Ты правда из Сибири? Еврей?

– Вот паспорт, прописка смотрите: Иркутск, улица Марата.

– Так, вроде, к нас такой язык не преподают…

– Сам изучал. У нас дом такой – одни евреи живут. Врачи евреи, слесарь еврей, дворник еврей, специально построили для специалистов.

– А у тебя учебник есть?

– Нет, я только говорить немного научился, а читать пока не умею.

– Медабер иврит? – спросил он неуверенно.

– Ани ледабер, оваль кчат-кцаит (говорю, но чуть-чуть) ответил я. Вы не волнуйтесь, мы, сибиряки, не из болтливых. У нас весь дом из врачей-вредителей, которые просто вовремя смылись из центра. Так что там с квартирой? И сколько я буду вам должен за посредничество?

– Нисколько. Просто, если еще найдешь такой клад, неси прямо ко мне. Позвонишь снизу, я пропуск выпишу. Галина Леонидовна говорила, что у тебя старинная карта есть.

– Вот болтушка! Договорились, благодарность за квартиру – только вам.

– Вообщем, там у них на первом этаже двушка расширенной планировки. Ты, как член творческого союза имеешь право на дополнительную комнату.

Снова на ты, значит успокоился. Ну а что, фамилия у меня еврейская, рожа не русская. Да, строго у них тут с ивритом.

Не буду описывать все бюрократические заморочки. Такие, как собрание членов кооператива, как кто-то вякнул, что я не писатель, несмотря на намек председателя о том, что я рекомендован оттуда. Я среагировал мгновенно:

– Простите, гражданин, не знаю вашего имени, но журналисты уже приравнены к сантехникам, а не к литераторам. К тому же у меня повесть написана с элементами романтизма, мои очерки оценены высоко, когда принимали в союз журналистов, а очерк – малая литературная форма рассказа, основанного на реальных фактах. Хороший очерк даже трудней написать, чем нечто выдумать.

Больше никто не вякал, и вскоре я въехал в двухкомнатную квартиру улучшенной планировки по адресу: ЖСК «Советский писатель», 2-я Аэропортовской улица, № 27, кв.2.

В подъездах было по две квартиры, явно не хрущевки, напротив, как мне сказали, жила писательница Раиса Романовна Соболь, капитан госбезопасности в отставке, пишущая под псевдонимом Гуро Ирина Романовна. И я, кажется, читал в детстве ее книги. «Кто пил воду из Зеравшана» и «В добрый путь, Кумриниса!» точно читалю Запомнил, так как обе про Узбекистан, а вторую слушал по радиоспектаклю, она имела долгую жизнь, переиздавалась, звучала в эфире, переводилась на другие языки. Прелестная маленькая повесть о юной узбечке.

После всех расчетов осталось у меня семь тычь с половиной и была у меня сберкнижка, где оставалось еще две тысячи триста (роскошествовал я последнее время), так что получив три ключа, шел я к своей (СВОЕЙ) московской квартире в центре мандражируя и предвкушая, как куплю при помощи Галины Брежневой в эту двушку фирменную мебель.

И дверь открывал я, продолжая мандражировать.

В приложении к ордеру было написано: «Общая площадь дома 5752.60 кв. м, построен в 1961 году, 9 этажный, подъездов: 3, лифтов: 3. Серия, тип постройки здания: индивидуальный проект. Тип фундамента: Сборный. Тип перекрытий: Железобетонные. Материал несущих стен: Кирпич.»