Сила, способная изменить мир: Вера - "Элиза Полуночная" - Страница 48

Анью воткнула цветок гелиопсиса в землю и сейчас, прикрыв глаза, что-то колдовала. Стебель начал расти, на нем появилось несколько новых листьев и даже пара бутонов.

— Что скажешь? Жалко, если он погибнет, пусть растёт. Условия здесь должны быть подходящие.

— Вы не устаете поражать меня своими способностями. Думаю, через пару лет здесь будет красивая лужайка.

Искательница улыбнулась в ответ и полезла в сумку, доставая одеяла. Одно из них отправила с помощь магии к нему. После чего воткнула свой посох в землю и навесила на него заклинание сигнального контура.

— Ты как хочешь, а я набегалась за последние дни. Ану исилмэ слиг’нэ ле маур, — она свернулась под одеялом в клубок. (* Пусть лунный свет бережет твой сон. *)

Аман смотрел на этот странный свёрток и поражался тому, как она умудряется это делать.

При желании она могла бы уместиться в походном рюкзаке…

— Спокойной ночи.

Под одеялом что-то едва заметно дернулось в ответ, скорее всего это был кончик её уха.

***

Солнце клонилось к закату. Аньюриэль ехала рядом, к чему-то прислушиваясь. Аман не отвлекал её. Если искательница начинала относиться к чему-либо серьезно — это не предвещало ничего хорошего.

— Знаешь, Аман, боюсь хлеба с молоком не будет…

— Что не так?

— Снова этот запах, — Анью хмурилась, кончики ушей нервно подрагивали.

— Но мы ведь уничтожили алтарь!

Девушка не ответила, внимательно осматриваясь по сторонам. Лес закончился, и они увидели холм и тёмные стены Легрийского монастыря. Аман понял, что сбываются его худшие опасения — над монастырем вился дым погребальных костров. Под своды Легрийского монастыря они въезжали под аккомпанемент кашля и горячечного бреда. Мимо суетливо пробегали монахи, кто с повязками, кто с тазами воды. Никто не обращал внимание на вновь прибывших.

— Я пойду поищу отца настоятеля, — Аман спешился.

Девушка задумчиво кивнула в ответ и легко соскользнула со спины своего коня. Жрец шел по внутреннему двору, осматриваясь. Казалось, что нет ни одного угла, где не лежал бы кто-то больной. Ситуация была хуже, чем на северной заставе. Кулон на груди медленно нагревался. Аман подошёл к одному из монахов.

— Моё имя Аман. Я из Ордена Первозданного Света. Мы получили просьбу о помощи. Могу я поговорить с отцом настоятелем?

— У настоятеля Лемиара жар. Он еле на ногах держится, а все твердит «кто-то должен перевязать их гнойные раны»… Я — Алед, сейчас я пытаюсь хоть как-то поддерживать здесь порядок, но посмотрите вокруг… — мужчина развёл руки в стороны. — Лазарет нашего монастыря заполнен. Нам негде размещать больных, а их всё больше. В придачу к этому, по монастырским угодьям бродит нежить. Мертвые поднимаются из могил, и кладбищенская мгла саваном укрывает землю. Неужели Боги отвернулись от нас…

К ним тихо подошла Аньюриэль и остановилась рядом. Монах Алед окинул её внимательным взглядом, оценив одежду и задержавшись взглядом на кончиках ушей, торчащих из распущенных волос, его глаза удивленно расширились. Видимо силлины не были частыми гостями в Легрийском монастыре.

— Я постараюсь помочь вам, — Аман не знал, что именно, но понимал, что сделает всё, что в его силах.

— Если сможете — уговорите отца-настоятеля хоть немного отдохнуть, а мы с братьями приглядим за болящими. Он всё говорит о монашеском долге и обете, но я видел, как он кашляет кровью. Боюсь, что настоятель Лемиар уже сам болен…

Монах двинулся дальше, Аман пошел следом за ним. Рядом бесшумно шагала Аньюриэль, внимательно слушая их разговор, но не вмешиваясь.

— Что требует от нас монашеский обет? — продолжал тем временем брат Алед. — Быть утешением для страждущих, когда ни совет знахаря, ни сила лекарств не способны их исцелить. Наш долг требует презреть телесный недуг, ибо мы печемся о спасении духа… Наш монастырь превращается в кладбище. Скоро всё порастет фетранийским хвощем, как поросли им окрестные угодья. И только мертвые будут бродить по мрачным коридорам.

Аман посмотрел левее и замер. Искательницы рядом уже не было. Он резко обернулся назад. Аньюриэль стояла в десяти шагах от него, замерев в одном положении, словно статуя и смотря куда-то на больных.

Жрец вернулся к ней и остановился, внимательно смотря на девушку. Её лицо не выражало совершенно ничего. Только радужка глаз словно потемнела, перестав быть такой ясно изумрудной. Это было странно, такой Аман её никогда прежде не видел.

— Искатель?

— Она не дышит. И сердце не бьется, — Анью даже не обернулась на него.

Аман проследил за направлением взгляда колдуньи. На устланных на земле тряпках, среди других больных, лежала девочка лет восьми. Не было сомнений, что Анью говорила именно о ней. К ним подошел брат Алед и остановился рядом.

— Какой должна быть сила духа, чтобы не сломиться, когда невинная малютка, вся в струпьях и язвах, хватается за край твоей рясы и жалобно зовёт папочку? — монах продолжал рассказывать о печальной ситуации в монастыре. — А ты знаешь, что её отца больше нет… Этот мужчина, он кричал так долго и так… Люди так не кричат.

Аман слушал брата Аледа и смотрел, как глаза Аньюриэль становятся всё темнее, приобретая оттенок сосновой хвои. Что-то сейчас с ней происходило, он не знал, что именно, но интуитивно понимал, что ничего хорошего.

— Где монастырские угодья? — Анью резко обернулась к монаху.

— Из ворот и на запад. До ветряных мельниц всё наши садовые угодья, — брат Алед растерялся, не ожидая такого вопроса.

Анью кивнула в ответ и развернулась в сторону ворот.

— Что Вы собираетесь делать? — Аман схватил её за руку.

— Отпусти.

— Искатель, что Вы задумали?

— Аман, не ходи за мной сейчас, — пугающий, абсолютно ничего не выражающий голос.

Жрец понял, что она в ярости. Это были не те яркие вспышки злости, которые были такими же скоротечными, как и выразительными. Её внутренний огонь словно превратился в лед. Или это было ледяное пламя… Он разжал пальцы, смотря на спину удаляющейся девушки, не зная, что ему делать. С ней ведь всё будет в порядке? Отпускать Анью одну, в ночь, туда где бродят умертвия он не хотел. И хоть разумом Аман понимал, что она может защитить себя, в груди было как-то неспокойно.

~Дети для моей расы — дар богов…~

Это из-за той девочки?

— Куда она направилась? — брат Алед удивленно смотрел то на него, то на медленно закрывающиеся створки ворот, в которых скрылась хрупкая фигурка девушки с вишневыми волосами.

— Полагаю, что уничтожать умертвия.

— А она справится?

— Если не справится она, то не справится никто, — Аман глубоко вздохнул, стараясь вернуть себе душевный покой. Не помогло. — Давайте начнем с отца-настоятеля…

Монах кивнул в ответ.

***

Это было странно. Аман не понимал, что он делает не так. Его магия снова не действовала. Улучшения наступали, но ненадолго. Болезнь не желала отступать. Он снова был абсолютно бессилен. Это угнетало.

Аньюриэль отсутствовала уже больше часа, и Аман разрывался между необходимостью помогать монахам и тревогой за девушку.

— Господин Аман, там, в монастырских угодьях… — брат Алед подошел к нему и странно теребил рукав своего облачения.

— Что там? — волна тревоги билась в плотину здравого смысла.

Не стоило отпускать её одну.

— Я не знаю… Может Вы скажете, нормально ли это…

Аман побежал в сторону западной галереи и распахнул настежь ставни ближайшего окна. Равнины внизу полыхали ярким алым пламенем.

Она разошлась не на шутку.

— Там весь наш урожай… — брат Алед грустно смотрел в соседнее окно, на его лице отражались отсветы пламени.

— Боюсь остановить её сейчас попросту невозможно…

В небо над монастырскими угодьями ударил огромный столб пламени. Беспокойство внутри набирало обороты.

Как бы она саму себя не выжгла.

— Я напишу в Орден, они вышлют обозы с провиантом. Сейчас гораздо важнее справиться с заразой и не допустить её распространения.