Гробовщик. Дилогия (СИ) - "Горан" - Страница 38

- Вы чего тут раскричались на ночь глядя? – спросил Генка выглядывая из калитки. – Ругаетесь что ли? Да так громко, что Алеська в доме услышала. Меня послала вас разнимать.

- Ничего мы не ругаемся, – смутился Генка. – Это мы так. Ты иди, Лешка, нам поговорить надо.

Мальчик обиженно шмыгнул носом, нерешительно спросил:

- Ты ночевать останешься?

- Сегодня никак, – развёл руками Генка. – Может завтра.

Лешка потоптался еще немного и ушел обратно в дом.

– И что ты предлагаешь? – спросил я, понизив голос. – В детдом их вернуть? Ты это называешь выходом?

Генка ответил не сразу. Шморгнул носом, пнул слегка свой многострадальный фонарь.

- Я могу увести их. Совсем, – наконец сказал он. – Туда, где они будут счастливы.

- А как же Зона? – я как-то даже растерялся. – Ты же Лешку специально натаскивал, чтобы он за ней присматривал, когда ты уйдёшь.

- Всё поменялось, – погрустнел мальчик. – Ваши идиоты-учёные обратили-таки на себя внимание…

Он потрогал царапину на коленке, пожал плечами:

- Не знаю, как назвать. Короче, один из вероятностных сценариев, того, что может произойти в Зоне, очень не понравился кое-кому. Так что в ближайшее время, сюда прибудет мой, как бы это сказать…, ну пускай будет – брат.

Я помолчал, потом глянул на пацана исподлобья:

- А они пойдут с тобой?

- Если ты не отговоришь – пойдут.

- А раньше ты их увести не мог?

Генка помотал головой:

- Раньше умники из лаборатории, что под реактором, буравили мелкие дырки в пространстве. Теперь они додумались, как открыть дверь. Идиоты. Это их счастье, что за ней будет стоять мой брат, а не ещё кто-нибудь. Вот тогда мы и обменяемся. Он войдёт сюда, а мы: я, Лёшка и Алеся – туда.

«А я?» – хотел спросить я. Но не стал.

- Тебя не пропустят, – извиняющимся тоном сказал Генка. – Знаешь, как я за тебя просил! Нельзя.

Обидно. Чем же я так пришёлся не ко двору?

Я глубок вздохнул. Сплюнул. И не стал выяснять причины. Спросил будничным тоном:

- Когда отправляетесь?

- Спасибо, – после паузы сказал Генка.

Мне не нужна была его благодарность. Я, молча, ждал ответа.

- Сигналом будет следующий Выброс, – пожал плечами пацан. – Представляешь, сколько энергии нужно на открытие Двери? Тут такое светопреставление начнётся! Всем Выбросам Выброс! Вот закончится, мы и двинем.

– А как же атака на блок-посты и лагеря бродяг? – заволновался я. – Получится с ними разминуться?

- Ты не понял, – улыбнулся Генка. – Это же будет не обычная дверь. А Дверь. В неё можно из любой точки Зоны пройти. Если знать, как. И, кроме того, после Выброса пройдет не меньше часа, прежде, чем начнутся эти «учения». Раньше никак не получится. Там такие остаточные эффекты будут… Ни связь, ни системы привязки к местности, ни даже простейшие компасы работать не смогут. Камеры наблюдения опять же, хоть они и защищены, но протестировать после такого светопреставления надо будет. Так что, не переживай. У нас будет время. Тем более, я уже сказал, и ходить никуда не придётся.

– Час после Выброса, – повторил я. – Час Скорби и Доблести. Не врали, стало быть, легенды.

- Знал бы ты, кто эти легенды сочинял, и кем они утверждались, не удивлялся бы, – сказал мальчик.

Он встал со скамейки. Потянулся. Поднял фонарь.

Стемнело. В траве тренькал сверчок. Над головой пару раз промелькнула маленькая летучая мышь. Лешка её почти приручил. Кормил её лепёшками из смеси мёда и муки, дрессировал прилетать на неслышный свист, от которого у меня начинали закладывать уши.

– Сколько у нас времени? – спросил я. – Хотя бы примерно.

- Неделя, – сказал Генка. – Максимум, дней девять – десять. Так что если есть какие-то незаконченные дела – заканчивай.

Мальчик помахал мне рукой и двинулся куда-то в темноту.

- Как хоть твоего брата зовут? – спросил я ему во след. – А-то, глядишь, пересечёмся. Чтобы хоть знать с чего разговор начать.

- На счёт пересекаться – не советую, – со смешком ответила темнота. – А зовут его Монолит.

Мои воспоминания прервал лязг железной двери. Я приподнялся на кровати. Ух ты, черт! Я, оказывается, сидя задремал.

И сколько я проспал?

В дверях стоял двухметровый детина, в костюме химзащиты. Противогаз, накидка с капюшоном, прорезиненные штаны, рукавицы. Всё чин-чинарём. В руках он держал короткую резиновую дубинку, усеянную острыми блестящими шипами. На ручке красовалась большая тёмная кнопка. Детина демонстративно её нажал – между шипами с треском проскочили мелкие молнии. Запахло озоном.

- Палка-палка, бей не жалко, – пробормотал я неизвестно откуда вспомнившуюся фразу. Потом обратился к конвоиру. – Ты, служивый, не горячись. Сперва скажи, чего ты от меня хочешь. Вдруг я и так всё выполню, и бить меня не придётся!

Тот окинул меня сквозь стёкла взглядом водянистых глаз и глухо буркнул:

- К стене. Лицом. Руки за спину.

После того, как я выполнил эти указания, он снял наручник с моего запястья, вместо него сцепил мне руки за спиной пластиковым шнурком-захватом. Затем, детина выволок меня из камеры, усадил в уже знакомую тачку и без усилий повёз по коридору к дверям лифта.

Двери открылись, двери закрылись, и пол снова потянул меня вниз. Когда же лифт дрогнул, останавливаясь, и двери снова открылись, меня выкатили в полутёмное помещение с толстыми стеклянными колоннами, внутри которых струились и переливались, но не спешивались, разноцветные жидкости.

Тут же беспардонно вывалили из тачки, поставили на ноги, одним взмахом ножа освободили руки. После чего двери лифта закрылись, я обернулся на звук, и что дальше?

- А вот и наш чудо-мутант, – раздался голос искажённый динамиком. – Ну что ты вертишь головой? Динамик под потолком. Давай-ка я быстро разъясню тебе положение вещей:

– во-первых, я знаю, что ты пришёл сюда убить Щеглова, это, кстати, я, и тут ты опоздал. Я уже семь месяцев, как мёртв. Нынче моё сознание разбросано и продублировано на сорока пяти серверах, которые раскиданы по всем этажам лаборатории. Чтобы вывести меня из строя, нужно найти и уничтожить минимум тридцать один из них. А это, поверь, практически невозможно, потому, как даже я не имею доступ на седьмой, девятый и шестнадцатый этажи. Плюс сигнализация, плюс ловушки, плюс новейшие системы защиты. Я совсем недавно проверял – всё работает. Так что ничего у тебя по первому пункту не выйдет;

- во-вторых, я знаю, что ты пришёл сюда предотвратить то, что у нас называется ««учения в условиях, приближенных к боевым», и здесь ты тоже опоздал. Они уже на позициях. Не думал же ты, комиссия будет дожидаться, пока мои ребятишки совершат марш-броском через всю Зону? Это же долго. Аномалии и прочая мерзость, не всегда по-прямой пройдёшь. Сколько им плутать пришлось бы? Чтобы такого не случилось, мы их уже два дня, как вывезли за пределы Зоны. И, блин, как не береглись, а американцы уже прислали возмущённый запрос. Что, мол, за движение вокруг Зоны? И спутниковую фотографию. Две колонны по сорок грузовиков. … Ну, да это неважно. А важно то, что и здесь ты в пролёте;

- возможно, есть ещё и в-третьих. В этом я не уверен, потому, что это уже наивность, граничащая с глупостью. Ты и в самом деле рассчитывал уничтожить всю лабораторию? Лабораторию, которую не всякий ядерный взрыв возьмёт?

«А он хорошо осведомлён», – подумал я. – «Вопрос только: откуда? Неужели Кораблёв?»

- Не удивляйся моей болтовне, – между тем продолжил голос из динамика. – Стараюсь наговорится прозапас. Когда ещё удастся побеседовать с живым человеком? Ты представляешь, тут вообще нет ни одной живой души. Кроме тебя. Все остальные – куклы. Сырьё для будущих опытов. Я им оставил пока простейшие функции, но и только. А знаешь, откуда я их набираю? Из вашего брата. Из бродяг. У меня в разных местах стоят эдакие гаусс-ловушки. Кто туда попадается, тому память процентов на восемьдесят стирает. Взамен прописывается страстное желание идти на Зов. А он, естественно, приводит сюда. Не напрямую к КПП. Есть штук шесть, я не помню, может – больше, тоннелей, по которым они добираются для спецотстойников. Дальше – отсев. Это такие полосы препятствий, где проверяются физические данные, рефлексы, скорость принятия решений, ну, и прочее. Брак сам собой отпадает, к финишу приходит только нужный материал…