Гробовщик. Дилогия (СИ) - "Горан" - Страница 19

Вернулся назад, лошадок распряг, развёл костерок, чаю попил, покурил. Это ж что получается, подумал, я теперь по Зоне, как по проспекту рассекать могу. В места ни кем ещё не хоженые. Решил назавтра попробовать до лагеря учёных добраться, про который Краб рассказывал.

Тронулся, как рассвело. Помню, ехал, а сам всё на небо посматривал. Не дай Бог, второй раз под Выброс попасть. Сначала всё шло хорошо. Здоровяк и Малой бодро трусили по грунтовке, и мы благополучно минули Ольшанку, в которой аномалий было много, но дорога на чудо оказалась свободной. Все дома этой деревни и даже деревянные стенки колодцев, как один были покрыты странными наростами, напоминающие наши грибы-трутовики, но какого-то ярко-голубого цвета. Грибы эти сочились гадкой слизью, которая еще и воняла. Чутьё мне подсказало, что тут не стоило останавливаться. Да и псевдоплоти в моей упряжке настороженно фыркали и косились по сторонам, пока мы не миновали эту деревню. Один раз краем глаза я уловил какое-то быстрое многолапое движение за одним из домов.

Следующий населённый пункт, судя по ржавому указателю, висевшему на одном гвозде, носил название Лубяное. Ещё с окраины я услышал странный звук, вроде пиканья, а позже до меня донеслась человеческая речь. Я тут же натянул поводья, привязал повозку к более-менее крепкому столбу, а сам, огородами, стал потихоньку хромать к источнику шума. Пиканье становилось всё громче, голос всё разборчивее, и вскоре стали различаться отдельные слова:

– Раз, два, три…

– Бульк-цварк!

– Да твою же мать! Только что здесь свободно было!

– Бульк-бульк! Цварк-цварк!

– Сдохни, железяка! Ну, Лебедев, вот только вернусь – об лоб твой высокомудрый все эти приблуды разобью.

– Цварк-бульк!

– Датчик аномалий называется! Ни одной кнопки. Сплошной сенсор. Ох и засунул бы я его тебе в…

Выглянув из-за очередной развалюхи, я увидел человека в ярко-оранжевом комбинезоне без шлема. Человек стоял на четвереньках в центре маленького пятачка, а вокруг сияли аномалии. Выход из них был не так уж сложен, но у человека в комбинезоне не было глаз. Вместо них блестели две чёрные кляксы, из-под которых сочилась кровь. Жуткое было зрелище.

На левом запястье незнакомца был прикреплен какой-то прибор с большим экраном. Человек шагнул раз, другой, еще немного и попадёт в «Воронку», но тут прибор на его руке забулькал, его хозяин сдал назад и выматерился, тыкая пальцем в экран. После очередного тычка, прибор затих, а человек сказал:

– Нет, ну смешно. Как-то же я сюда попал. Значит и выход есть. Нужно только…

Он сделал пол-оборота вправо и снова шагнул вперёд. Тут его поджидала небольшая «Плешь». Прибор снова завопил.

– Заткнись! – заорал незнакомец и снова начал тыкать в экран пальцем. – Заткнись! Заткнись! Заткнись!

Когда прибор перестал верещать, человек сел на землю и обхватил руками колени.

«И угораздило его», – подумал я, осторожно выходя из укрытия.

Оказалось, человек был не совсем слепой. Как только я двинулся, он уставился своими кляксами на меня и, лихорадочно шаря в карманах, закричал:

– Стой, теплокровный! – он, наконец, достал из кармана пистолет и направил его на меня. – Стой или я буду стрелять!

– Спокойно, – сказал я, поднимая руки. – Я помочь хотел.

– Человек? – спросил незнакомец и попытался недоверчиво сощуриться. Кровь ещё сильнее закапала у него по щекам. Он застонал и свободной рукой попытался вытереть лицо, но лишь размазал кровавые капли. – Откуда ты здесь взялся?

Я молча усмехнулся. Не в том он положении, чтобы вопросы мне задавать.

Не дождавшись моего ответа, человек в комбинезоне покачал головой и глубоко вздохнул, собираясь с мыслями.

– Я из посёлка учёных, – озвучил он очевидное. – Застрял тут. Кораблёв моя фамилия.

Он сделал паузу, будто в надежде услышать:

«А, Кораблёв – слышал про такого»…

Но я по-прежнему молчал и он, разочарованно вздохнув, продолжил:

– Мы вели разведку и нарвались на «Вспышку». Ослепли, естественно. Ну не до конца. Я немного в инфракрасном диапазоне видеть стал…

– Сколько вас было? – перебил я его. «Вспышка» – никогда про такую аномалию не слышал.

– Пятеро, – сказал учёный. – Трое учёных и два разведчика.

– И что, всех пятерых накрыло?

– Один разведчик ещё раньше в «колючую лужу» попал. Его Степаненко в лагерь потащил. А мы трое дальше пошли. В Старой Краснице на «Вспышку» и нарвались.

Я осмотрелся.

– Я вижу только тебя. Где остальные?

Учёный помрачнел.

– Разведчик, Коля Лайбола, прошлой ночью пропал. Вот только что был, и вдруг – нету. Остались вдвоём. Я и Константин Петрович – он совсем ослеп. Пошарили вокруг – нет Коли, как сгинул. Может его зверь какой-то утащил. Кровосос или снорк.

«Кровосос одним бы не ограничился. А снорки никуда бы тащить не стали. На месте прикончили бы всех троих», – подумал я. – «Тут что-то другое».

– Точно я не знаю, – продолжил Кораблёв, устало пожимая плечами. – Но только пропал Коля с концами. Единственный, кто после «Вспышки» хоть что-то видел. Так что пришлось нам на карачках, да на ощупь передвигаться. Если бы не датчик аномалий, давно бы оба сгинули. Добрались до этой деревни, залезли в один из домов. Заснули. Просыпаюсь, зову Константина Петровича, а он и не отзывается. Руки коснулся – холодная. Помер. Ну я его в том доме и оставил. Самому бы до лагеря добраться. Выполз наружу и вот – влип, как крыса в лабиринте. Ты ведь меня не бросишь?

Я снова помолчал, всматриваясь в его глаза-кляксы.

Их и в самом деле было пятеро. Трое учёных и два бродяги, которых они взяли у полковника Кирова в обмен на то, что бы первая партия приборов под названием ПДА будет доставлена ему – в Южный лагерь.

Эти штуки были помесью пейджера с радиомаячком, позволявшего пеленговать местонахождение носителя даже в Зоне, хоть и не везде.

Подаренных бродяг Киров тут же списал с довольствия и вообще – вычеркнул из всех списков. Потому что чувствовал – не вернутся. Учёный – умник, дрищ, кость височная – который с ним договаривался, просил:

– Дай парочку по опытнее, из тех, кто в Зоне уже бывали.

Только разбежался Киров бывалых бродяг им давать. Выделил двоих из последнего набора, сказал, чтоб кто-то из бригадиров наскоро их проинструктировал и всё.

Это был для Кораблёва первый глубокий выход в Зону. До этого учёные из его группы топтались в пределах видимости бункера. Удивительно, но, ни артефактов, ни аномалий они не нашли. А по рассказам, так в Зоне и шагу нельзя ступить, чтобы не вляпаться… Степаненко предложил расширить радиус. Николай Петрович был за глубокий поиск. «Узнаем у местных, хотя бы и у того же полковника Кирова, места, где аномалии попадаются чаще всего, и сделаем туда вылазку. Если повезёт, оборудуем там наблюдательный пункт. Если нет – поработаем «в поле». Тоже полезно», – предложил он. Кораблёв, которому за неделю бункер и его недалёкие окрестности окончательно осточертели своей прозаичностью, поддержал второго. Поход с ночёвкой на природе – что может быть лучше, чтобы разбавить рутину будней?

Они даже палатку взяли. Типа, сядут вечерком, ужин приготовят, на гитарке сыграют…

Как дети, ей Богу. И спустить с небес на землю их было некому. Первый состав исследователей лагеря Буштын в одночасье сгинул до единого человека. Вечером была группа из десяти очкариков, а наутро никто по рации не отозвался. И хоть бы след кровавый или гильзы стрелянные. В столовой на подносе еда остывшая и чашка кофе недопитая. Кто грешил на местных тварей, кто на то, что бригада зачистки постаралась. Типа, боролись с эпидемией неизвестной болезни. В общем – дело тёмное было.

Весь вечер Кораблёв и компания до хрипа спорили над картой, вычерчивали маршрут. Наконец, решили остановиться на западном направлении. И два дня назад с утречка двинулись в сторону урочища Щегелева Долина. Рассчитывали заночевать в Старой Краснице, а на следующий день по своим же следам вернуться обратно. Киров говорил, что в той местности артефакт на артефакте, а что между – аномалии.