Бесовская таратайка (СИ) - "Горан" - Страница 7

– В это время подошли Шаров и Кропоткин с соседнего маршрута, и мы стали мужика расспрашивать, а он молчит, будто язык проглотил, только трясется весь. Вокруг народ стал собираться, бабки всякие охать-ахать начали, вот мы и решили мужика в отделение доставить.

– А голову? – спросил я.

– Ну и голову, конечно тоже.

– Что – так и шли с ней по улице?

– Зачем же – так? В газетку завернули.

Я сдержал улыбку.

– Шаров и Кропоткин остались там, остальное тело искать, – закончил Неверов: – Вот как все и было.

– У меня к вам несколько вопросов, – сказал я: – Вопрос первый: вот вы говорите, что кровь на мужика сильно лилась, а я сейчас его видел в “обезьяннике” и особых кровавых пятен ни на нем, ни на его одежде не заметил…

– Так его уже здесь и умыли, и переодели. Сфотографировали и переодели. Тюхин приказал. Приедет, говорит, проверяющий, а у нас задержанный весь в крови. Пойди тогда – объясни ему, что милиция здесь ни при чем, – ответил Неверов. По его тону нельзя было определить, согласен он с приказанием дежурного или нет.

– То-то я смотрю – он не по сезону одет, – сказал я.

– А он и так был легко одет, только на нем еще пиджак был, – вспомнил Шорин.

– Значит живет где-то неподалеку от места задержания, – сделал я вывод и стал размышлять вслух: – Возможно, выпивал с кем-то из знакомых у себя в квартире и, в припадке “белой” горячки, оттяпал собутыльнику голову. Мало ли что ему в бреду могло померещиться… Тела ведь так и не нашли?

– Не знаю, – пожал плечами Шорин: – Там Шаров и Кропоткин остались. Может уже и нашли что-нибудь…

– Тогда вопрос второй, – продолжил я: – Этот мужик как только вас увидел, сразу к вам побежал? Без колебаний?

– Сразу, – в один голос заявили оба милиционера.

– Он, по-моему, даже обрадовался, что на нас наткнулся, – добавил Шорин.

– Ну и третий вопрос: голова, с которой он бежал, имела какие-нибудь повреждения? Синяки? Царапины? Шрамы?

– Да мы как-то особо не присматривались, – переглянувшись с Неверовым, ответил Шорин: – Голова мужская. Возраст – лет 35–40. Ни усов, ни бороды не было. Волосы коротки, недавно стриженные, темно-коричневого цвета… В общем – голова, как голова.

– Только отрезанная, – добавил Неверов.

– И последнее, – сказал я: – Есть какие-нибудь соображения по поводу случившегося?

– Трудно сказать, – неопределенно ответил Неверов.

– Не похоже, что бы это работа задержанного была, – сказал Шорин: – Уж слишком он испуган был. Да и нам так натурально обрадовался… Не знаю – мне кажется, что он или видел, как голову резали, или наткнулся на труп.

– Может быть, может быть, – задумчиво сказал я.

– Не может, – вдруг не выдержал Неверов.

Обращаясь к Шорину, он спросил:

– Вот если бы ты наткнулся на тело с отрезанной головой, ты стал бы бегать с ней по улице? Да ты бы пальцем до нее побоялся дотронуться.

– Да я бы…, - начал было возражать Шорин, но осекся и почесал затылок.

– Тем более такой слабак, как этот мужик, – стал развивать свою мысль Неверов: – Он же в обморок грохнулся ну прямо, как кисейная барышня…

– Ваша версия, на счет белой горячки, тоже не совсем того, – принялся он за меня.

– Это почему же? – растерялся я.

– Потому, что если бы у него была белая горячка, он бы пробежал мимо и даже нас не заметил. Когда человек допивается до чертей, он уже ничего и никого вокруг себя, кроме этих чертей, не видит.

– А если к моменту встречи с вами приступ у него уже прошел? – не сдавался я.

– Он бы сразу голову бросил, – сказал Неверов убежденно.

– Логично, – вынужден был согласиться я: – А сами-то вы что обо всем этом думаете?

– А чего тут думать? – сказал Неверов, пожимая плечами: – Осмотреть там все нужно, народ поспрашивать, а потом уже и прикидывать что и как.

– Ладно, – решил я заканчивать разговор: – Спасибо за информацию. Вы сейчас на маршрут?

Милиционеры закивали головами.

– Проводите меня до места происшествия? – попросил я.

– Идемте, – с готовностью согласился Шорин, и мы пошли к арке дома № 8 по улице Димитрова.

19 часов 45 минут.

Когда мы втроем пришли на место, где был задержан неизвестный с отрезанной головой в руках, там уже стоял патрульный “УАЗик”, а рядом топталось несколько человек в милицейской форме.

– Оперативная группа прибыла, – констатировал Шорин.

– Кто у них старший? – спросил я.

– Следователь Лазарев, – ответил Шорин, указывая на мужчину, лет сорока, в форме капитана милиции, который в этот момент беседовал с пожилой женщиной, одетой в темно-зеленое пальто. Я попрощался с патрульными, те двинулись дальше по маршруту, и приблизился к следователю.

– … Нет, в лицо я его не запомнила, – между тем говорила женщина: – У нас во дворе хулиганы все фонари поразбивали. Темень стоит, хоть глаз выколи. Про бежал мимо, кричал про какую-то голову… А кто и как выглядел, я не рассмотрела.

– Ну что же, нет – так нет, – устало сказал следователь: – Спасибо за помощь, Тамара Алексеевна. Пройдите пожалуйста к машине. Там ваши показания скоренько запишут – и вы свободны.

Женщина пошла к “УАЗику”, а следователь, обратив на маня внимание, сказал:

– Слушаю вас, товарищ.

Я назвался и показал удостоверение.

– Лазарев Андрей Витальевич, следователь в составе основной оперативной группы, – в свою очередь представился он: – Чем могу служить?

– Есть уже что-нибудь по этому делу? – спросил я.

– Работаем, – туманно ответил Лазарев и пожаловался: – У нас сегодня “запарка”. Не успеваем одно место происшествия отработать, как уже следующий вызов поступает.

– Тело нашли? – не дал я ему увести разговор в сторону.

– Ищем, – ответил Лазарев.

– А место происшествия обнаружено?

– Эксперты работают, – все так же неопределенно сказал следователь и махнул рукой куда-то в арку.

– Проводите, – коротко приказал я начальственным тоном.

– Уткин, – крикнул Лазарев милиционеру, который, сидя в машине, записывал показания пожилой женщины: – Я к экспертам. Закончишь – подъезжай туда.

– Идемте, – следователь достал из кармана шинели фонарик, включил его и первый зашагал через арку.

Во двор с улицы свет почти не доходил, поэтому я, двинувшись вслед за ним, сразу погрузился в полумрак, перемешанный с начинавшим сгущаться туманом. Лазарев шел впереди, высвечивая фонариком дорожку бурых клякс на влажном асфальте.

– Это кровь, – пояснил он, оборачиваясь на ходу: – Здесь он бежал. Сыро, поэтому она еще не до конца свернулась.

Кровавая дорожка тянулась куда-то вглубь темного двора.

– Места преступления, как такового, пока обнаружить не удалось, – продолжил Лазарев: – Следы крови ведут через весь двор и выходят через арку на той стороне на улицу Тельмана, к автобусной остановке. Там они обрываются, но остального тела там нет. Если все же предположить, что голову отрезали именно там, то получается, что это произошло прямо посреди улицы. Конечно, всякое случается, но как-то не очень верится, что можно совершить настолько зверское убийство на многолюдной улице и остаться при этом незамеченным. А, по крайней мере до настоящего момента, нам не удалось найти ни одного свидетеля или очевидца преступления…

– Следы крови не приближаются к подъездам? – спросил я.

– Думаете, что убийца выбежал из одного из домов, бросился на остановку, а уж потом направился на Димитрова? Мне это тоже приходило в голову. Но, увы, я проверял, дорожка довольно ровная, без изгибов и разветвлений, и тянется строго от остановки через двор к арке. И ни к одному из подъездов она не приближается…

Пока он говорил, мы пересекли темное пространство двора и вышли на улицу Тельмана. Уличные фонари одной из главных магистралей города на какое-то время ослепили меня. Прищурившись, я подошел к остановке, около которой, присев на корточки, исследовала асфальт, покрытый кровавыми пятнами, молодая девушка в форме лейтенанта милиции. Рядом стоял пожилой капитан и щелкал затвором фотоаппарата. Поодаль толпились зеваки, которых не пускали подойти ближе несколько патрульных милиционеров.