Совет знаменосцев - Яковлев Юрий Яковлевич - Страница 6

Раздалась команда:

— Знамя вынести вперед!

Знаменосец Ляпин наклонил древко и быстро стал снимать с него зеленый защитный чехол, сшитый из плащ-палатки. Потом он поставил древко к ноге и стал крутить его в руках. С каждым поворотом алое полотнище становилось все больше и больше. И, когда, подхваченное ветром, знамя полностью развернулось, он подхватил древко двумя руками и поднял знамя над головой.

Когда огонь становился особенно плотным, бойцы могли залечь. Но разве можно склонить знамя перед врагом!

Свистели пули, а Ляпин все шел и шел вперед. Со стороны казалось, что он шагает легко, почти плывет над полем, что он завороженный — не берут его пули. Но на самом деле каждый новый шаг стоил знаменосцу неимоверных усилий. Каждый шаг был шагом навстречу смерти.

От разрывов земля дрожала, как во время землетрясения. Плыл сизый, горьковатый на вкус дым. Уже многих бойцов недосчитывала дивизия в строю. Но наступление продолжалось, и то слева, то справа вспыхивало солдатское «ура».

И вдруг знаменосец Ляпин остановился. Что-то яркое, огненное вспыхнуло у него перед глазами, ослепило, резануло острой болью. Ляпин прижал ладонь к глазам и почувствовал, как кровь потекла по его пальцам. Одной рукой он прикрывал рану, а другой продолжал сжимать древко знамени. Он ничего не видел, но продолжал медленно идти вперед.

И бойцам со стороны казалось, что ничего не произошло.

В глазах было темно.

«Это, наверное, от руки, — подумал Ляпин. — Надо отнять руку от глаз, и все будет видно». С большим усилием он оторвал руку от глаз и… ничего не увидел. Плотная, темная пелена застилала глаза. Сквозь нее нельзя было ничего рассмотреть. И солдат все понял.

Ослеп!

И вдруг ему захотелось двумя руками закрыть лицо и упасть на землю. Но вторая рука была занята: в ней было знамя. Ляпин поднял знамя выше и медленно зашагал вперед. Он спотыкался, но шел. Словно красное знамя вело его, как путеводная звезда.

Пробегавший мимо боец заметил, что Ляпин прижимает руку к лицу и что по руке течет кровь. Он остановился и подбежал к знаменосцу.

— Ты ранен, давай знамя.

— Я сам, — ответил Ляпин не останавливаясь. — Я сам…

— Ты же ничего не видишь?

— Вижу.

Но солдат знал, что знаменосец ничего не видит. Он осторожно взял его под руку и зашагал рядом. Ляпин принял эту помощь. Теперь он шел, опираясь на руку невидимого друга. Так было куда легче. Но силы оставляли его.

Боец подозвал товарища, и тот подхватил Ляпина с другой стороны. Теперь уже двое бойцов поддерживали раненого, ослепшего знаменосца, не пожелавшего расстаться со знаменем. Они шли втроем, а знамя развевалось над цепью, и никто не знал, что знаменосец тяжело ранен, что он идет, опираясь на друзей, поклявшись самому себе не расставаться со знаменем, пока бьется его сердце…

Наступили трагические дни. Обескровленная дивизия была окружена. Кольцо окружения все сужалось, будто враг сжимал на горле дивизии свои костлявые пальцы. И тогда оставшиеся в живых решили: надо спасать знамя, надо вынести его из окружения.

Спасти знамя вызвался старший политрук Барбашев Александр Васильевич. Он принял знамя из рук часового.

Солдаты простились со знаменем.

Барбашев снял полотнище с древка, бережно сложил его и спрятал в вещевой мешок. Солдатский мешок с драгоценной ношей он надел не на спину, как носят его обычно, а на грудь. И старший политрук в сопровождении двух воинов отправился в путь.

Три преданных сердца окружили знамя, словно заслонили его собой от врага.

Они двигались днем и ночью. По глухим чащобам и по болотным топям.

Днем скрывались, а ночью выходили из своих укрытий и шли бесшумные и невидимые, как призраки. Они пробирались под самым носом у врага. И, хотя жизнь трех знаменосцев на каждом шагу подвергалась опасности, дума о собственном спасении отошла на второй план. «Спасти знамя! Во чтобы то ни стало спасти знамя!» — думали бесстрашные знаменосцы, пробираясь на восток.

Шестого августа три бесстрашных знаменосца вышли на окраину села Анютина. Тут их обнаружили фашисты.

Трое советских воинов залегли в болоте. Начался бой. Не бой, а охота целого подразделения врагов на троих советских смельчаков. Враги окружили их, но не могли к ним приблизиться.

Обреченные на гибель, воины защищали красное знамя. С отчаянным упорством они не подпускали врагов. Уже несколько фашистов нашли свою смерть на окраине села Анютина. Тогда решено было пустить в ход бронетранспортеры. С железным лязганьем они подползли к кромке болота и открыли по советским воинам пулеметный огонь. Фашисты были защищены толстой броней, а советские воины лежали под прикрытием небольшой болотной кочки. Вот погиб один воин. Теперь в ответ фашистам звучал грохот только двух автоматов. Потом замолчал еще один автомат.

Последним погиб старший политрук Александр Васильевич Барбашев. На мгновение он поднялся над землей, словно хотел броситься на фашистов с умолкшим автоматом, и тут сразу несколько пуль просвистело над тонкой болотной травой. Одна пуля сперва пробила знамя, спрятанное на груди, потом — сердце.

Так смерть сняла с поста последнего знаменосца.

— А что будет, если знамя пропадет?

Этот вопрос Володя Бубенец решился задать своему дорожному товарищу, когда за окном уже стемнело.

— Когда часть теряет свое знамя — она перестает существовать как боевая единица. Разве можно положиться на людей, которые не смогли уберечь даже свое знамя. Солдат расформировывают по разным частям, а офицеров отдают под суд.