Дело о Невесте Снежного Беса (СИ) - Гусина Дарья - Страница 9

— Это всё расы, ведущие свое происхождение из Темных Лесов Древних? — уточнила я.

— Да. В нашем мире Темные Леса сохранились лишь в Высокогорье и Новом Свете, за Великими Озерами… Возможен ли человек, соединивший в себе кровь нескольких сильных рас?

— Но Юэль сказала, что память рода из его крови стерта, — я тряхнула головой, сосредоточившись на воспоминаниях о разговоре с беловолосой фейри.

— А кое-кто другой сказал, что его силы дареные, — вендиго прищурился, размышляя и глядя на освещенную фарами дорогу. — А что если это действительно не кровь, а всего лишь способности нескольких рас сразу? Подаренные или… взятые взаймы. Кем? Кто на такое способен? Есть над чем поломать голову. Теперь вся надежда на вашего Ждана. Лучезара, вы голодны?

Вместо меня ответил мой живот. Я прижала к нему руку, но бурчание лишь усилилось. Кадавр под капотом тихо рассмеялся.

— Заедем в агентство, — решительно сказал Олевский. — Закажу что-нибудь из маньчжурской кухни. Лучезара, вы любите маньчжурскую кухню?

— Очень. Вы и кормить меня будете? — с подозрением поинтересовалась я.

— Я же говорил, что во внеучебное время беру над вами… полное шефство. У нас еще несколько дел, Лу, — лицо вендиго было серьезным, но глаза смеялись. — Я не могу оставить вас голодной.

— Каких дел?

— Нам нужно поговорить, наконец, со Жданом. И порепетировать танец.

… — Готовы? — с невинной улыбкой поинтересовалась я.

Антон Макарович сглотнул и кивнул.

— Я держу палочку, видите? — сказала я, показывая руку со «свечой». — Но без нее мне удобнее.

— Делайте, как вам сподручнее, — Олевский примирительно наклонил голову. — Но барьер я все-таки поставлю. Легкий, на глубину одного вектора. Он не помешает нам слышать и видеть.

Я выставила колбу на середину гостиной. Мы оба деликатно умолчали о том, что если Ждан захочет, то разорвет одновекторный барьер, как тонкую паутинку. Он вполне достаточно продемонстрировал свою мощь в битве с множественным призраком.

Дух вытек из колбы, медленно обретя очертания человеческого тела. «Осмотрелся» и… выплыл за пределы барьера. Мы застыли, Антон Макарович схватил меня за руку.

Призрак опустился в кресло – любимое кресло Богдана Денисовича, кожаное, дизайнерское, с ассиметричной спинкой.

— Удобно, — с легкой, грустной усмешкой сообщил дух.

Я ошарашенно поглядела на Олевского. Ждан впервые заговорил вслух. Призраки не должны говорить. У них нет гортани, языка и прочих вокальных приспособлений. Ментальная речь – вот их предел. Посмертия у нас в Академии «болтают» за счет особого резонирующего вектора, очень энергоемкого. 

— И все-таки перпетум, — едва слышно сказал Антон Макарович.

Призрак в кресле кивнул. Он стал еще больше походить на человека. Эктоплазма уплотнилась, давая нам разглядеть черты лица.

— Я тоже думал, что такие, как я – выдумка. Повезло же мне, — еще одна усмешка. — Я поглотил достаточно коловрата, — глухо продолжил дух. — Мне нужно было выжить. Пришлось научиться черпать энергию, где только возможно. Когда я встретил Лучезару, мне стало еще проще… мыслить… вспоминать – осознавать себя. Прошу вас, не запирайте меня больше, я привык к относительной свободе. Ни разу не брал энергию у людей насильно, ни к кому не присасывался. Мне хватало человеческих эмоций. Вы даже не представляете, сколько их… в эфире. Я никому не причиню вреда вне колбы. 

Вот еще один признак необычности духа – он помнит имена. Но не свое. Кстати, его зовут Антип. Звали. Олевский провел расследование. Нашел старые записи из домовой книги. Тихая жизнь, страшная смерть.

— Я… не знаю, — сказала я, аккуратно забирая свою руку у Олевского, который, видимо из задумчивости, продолжал ее держать. — Это… сложно и, прости, опасно. Конечно, мы тебе верим, но…

— Вектор Кингзмана, — решительно предложил Антон Макарович. — Вектор служения. Подобный тому, под которым в нашей Академии числятся на официальной службе посмертия. Вы принесете клятву.

Призрак внимательно смотрел на вендиго.

— Она позволит вам находится вне изолирующих емкостей. Передвигаться по своей воле. Не причиняя вреда людям, — последние слова Олевский произнес очень четко, глядя Антипу в глаза.

— И кто же меня наймет? — дух слегка подался вперед.

Вот и у меня тот же вопрос. Вряд ли наша Академия согласится принять на работу какого-то совершенно постороннего фантома. Я слышала, Теофильд, Генрих и прочие посмертия служат в ней чуть ли с первых дней основания.

— Я, — твердо сказал Олевский. —  И наше агентство. Поставим вас на учет в ай-сети как служебного кадавра.

— Бецпреседентно, — ахнув, проговорила я.

— Я благодарен вам за спасение… все мы благодарны. Лучезара будет и впредь снабжать вас коловратом. А дальше… на ваше усмотрение, — продолжил Антон Макарович.

— Скажи мне, Снежный Воин, — произнес дух, немного помолчав, — ты все еще хочешь найти источник зла, Ледяного Демона?

— Да, — твердо сказал вендиго. Пошутил: — Кто, если не я? Мы с ним… хм… коллеги, оба «демоны».

— Ошибаешься, — призрак повел рукой.

Колба, стоявшая на полу, поднялась и подлетела к его ладони. Он «взял» ее, вгляделся через остаточное свечение – в прядь светлых волос на дне банки. О боги, он еще и полтергейст!

— Мадлена, — выдохнул Антип с выражением, от которого у меня увлажнились глаза: — Ты ошибаешься, вендиго. Разница есть, и существенная: вас, Хладных, отправила на Путь Ледяной Смерти необходимость. А тот, кого ты ищешь – встал на нее осознанно. Ты был человеком, но обрел вторую ипостась, а вместе с ней долг. Он был человеком – но стал монстром. И ты ведь понимаешь, что все это выходит за рамки вашего расследования?

— Я полностью это осознаю.

— И что ты, возможно, одна из целей убийцы?

— Мне это стало понятно еще в самом начале дела.

— Я согласен. Мое условие: я должен знать все, что знаете вы. Мне нужна истина, — подумав, медленно произнес фантом. — А после… вы отнесете меня в храм и отдадите жрецам.

Я услышала, как Олевский тихонько выдохнул. Вектор Кингзмана и клятва потребовали довольно много времени. Я вновь поделилась запасом коловрата. Так, глядишь, и к Источнику больше бегать не придется.

— Теперь вы сотрудник Агентства Магической Реконструкции Олевского и Райяра, — торжественно объявил Олевский. И вежливо попросил: — Расскажите мне все, что знаете.

— Из своей досмертной жизни могу лишь припомнить, что моя соседка была молода… и влюблена. И очень талантлива как маг. Работала Мадлена… — призраку тяжело давалось имя девушки, — в Фонде Дружественных Рас, возглавляла отдел…

— … Сохранения Эндемичных Существ, — подсказал Антон Макарович.

— Да, кажется. Она часто ездила в командировки.

— Куда? — Олевский нахмурился. — Хоть что-нибудь. Места. Все данные о рабочей деятельности Мадлены Эггелтон исчезли из базы Фонда. И из бумажного архива, и из цифрового. Сотрудники отца перерыли все. Бесполезно.

Антип задумался:

— Альбион. Это я точно помню. Не знаю, была ли это командировка…

— Ее брат упоминал, что там ее семейные корни, — кивнул Антон Макарович.

— У нас в холле был швейцар. Она подарила ему клетчатый плед, который купила в поездке в Высокогорье. Она что-то узнала… фавны, говорят, они видят нечисть. Именно нечисть, не фантомов. Перед… смертью Мадлена проводила часы на балконе, медитируя, входя в транс. Я видел ее… через окно.

— Фавны способны разрушать мороки и чары, наведенные нечистью. Но не фантомами, — вспомнила я. Добавила смущенно: — Мы в Академии проходили. Как жаль, что она ничего не рассказывала Ленни. К этому времени они стали общаться очень редко. Из-за ее романа? Простите, но это точно был не ваш брат, Антон Макарович? Тот человек, с которым она встречалась.

Олевский потер подбородок:

— Я еще раз поговорю с Владими́ром. Но Мадлена точно что-то искала. Кого-то. Вы сказали, что мало что помните из своей досмертной жизни, а что… после? — спросил вендиго. — Вам ведь доступна Та Сторона. Что-то должно было проявиться!