Навь. Книга 5 (СИ) - Юллем Евгений - Страница 8

— Вот так, — заключил граф, задумчиво хлопнув себя по колену.

Они втроем сидели в гостиной у Кресислава — он, волхв и Радогорцев.

— Радзиловский провел хорошую работу, — Кресислав задумчиво потер переносицу. — Так, что прыгнул сразу в дамки.

— Но вы-то как это допустили? — Драбицын укоризненно посмотрел на Кресислава. Всеведущий волхв скривился, как от уксуса. Еще бы, подумал граф, в подковерных интригах и тебя он обошел, сумел задвинуть на задний план. То был первым советником, а теперь «один из».

— А вот так, — досадливо сказал Кресислав. — Пока он не устранил того человека, которого боялся, то есть вас, он себя не проявлял, ждал удобного момента. И если бы не вот этот случай с артефактом, то он бы ждал его еще дольше. Артефакт, из-за которого сыр-бор, это всего лишь один из предлогов. Но император клюнул, возжелал его столь сильно, что готов был даже вас отправить в отставку, лишь бы обрести желаемое. Что вполне объяснимо — дела-то в Империи идут не очень хорошо, впрочем, кому я это говорю, сами лучше и больше меня знаете.

Драбицын промолчал, не желая комментировать высказывание волхва. Да, времена неспокойные. Внутри Империи — раздрай, слишком много всего накопилось, и мятеж это показал. Коррумпированные чиновники на местах, воровство и распил казенных денег, робкие попытки сепаратизма опять же из-за продажных чиновников, недовольство населения… В общем все, что только может быть в огромной стране. Когда государь входил на трон, он много сделал для укрепления Империи, всколыхнул это болото, попутно переколотив в нем слишком разжиревших от безнаказанности жаб, перекроил государство по-новому. Но вот теперь похоже разогнавшаяся машина грозила, сбавив обороты до нуля, остановиться. Даже не машина, скорее велосипед — велосипедист едет, пока крутит педали. Стоит ему остановиться — он упадет набок, и довольно больно ушибется, если не расшибется насмерть. И если его не подхватят, не дадут ему упасть и подтолкнут — все. Вот только велосипедист не видит, что он сам прогоняет тех, кто мог бы его удержать, видя в них лишь помеху движению. Так получилось и с графом. Ну а если брать внешнюю обстановку — тут дела аховые. Есть два полюса силы — РИ и остальной мир. И между ними шла, идет и будет идти непримиримая борьба, пока один из противников не упадет и не будет уничтожен, оставив свои пожитки на разграбление победителю. До открытой войны дело, понятно, не дойдет — сколько там раз можно уничтожить шарик? Не один десяток раз. Пока есть ядерное оружие, стороны будут бояться его применить. Хотя на западе потомки хиппарей, пришедшие к власти, пьяное и наркотическое зачатие, могут в угаре ксенофобии и нажать на кнопочку «П-ец». Слишком много ублюдков там у руля власти, которые способны на все, что угодно, в том числе и считать, что война им поможет.

Ну а пока — все-таки мандражируют, потрясая то пробирками со стиральным порошком с трибуны Лиги Наций, то грязными трусами беглых оппозиционеров с пятнами якобы от боевого ОВ, и на этом дело заканчивается. Война идет тайная. Уже ловили в княжествах Польско-Литовском и Финском агентов бриттов и САСШ, подогревающих сепаратизм, потом даже и ловить перестали, стали незадачливые резиденты со своими агентами просто исчезать. И претензии предъявить нельзя, а то придется признаться, с какими целями и почему под чужой личиной оказались на земле РИ незваные гости. Хотя теперь, с «реорганизацией» СБ, многие вздохнут спокойно и удовлетворенно.

— Я так понимаю, мы здесь собрались не просто за жизнь потрепаться, — сказал дед Козьма. — И да, граф, с другими бы этого разговора не было.

— Я понимаю, — кивнул Драбицын. Действительно, их несвятая троица знала друг друга очень хорошо. Даже слишком. — Радзиловского и его клику надо укорачивать, причем на голову.

— Поддерживаю, — сказал Кресислав.

— Я тоже за, — сказал Радогорцев. — Чем больше я смотрю на то, что творится, тем больше мне это не нравится. Государем сейчас пытаются манипулировать, и в силу определенных причин им это удается.

Драбицын знал, о чем идет речь. Государь болен, и серьезно. Слухи об этом пресекались на корню, но все же узкий круг это знал. И пока проходили регулярные курсы лечения, страной управляли другие.

— Я так понимаю, что заговором руководите вы? — напрямую спросил Кресислав.

— Ну вот только так ставить вопрос не надо, — поморщился Драбицын. — Нет тут заговора. Ни против интересов РИ, ни против императора я не пойду. Просто пора очистить окружение государя, убрав оттуда всю сволочь, которой там поднакопилось порядком. Считайте, речь идет о борьбе между двумя кликами — Имперцев, которым дорога Россия и самодержавие, и торгашей, которые эту самую Россию хотят распилить и продать.

— Я тоже не считаю это заговором, — сказал дед Козьма. — Это восстановление власти. Помощь государю и Империи. Считал бы я, что у вас другие цели, вас не было бы уже на белом свете.

Это прозвучало бы довольно пафосно и театрально, если не брать в расчет того, кто эти слова произнес.

— Я с вами, граф, — кивнул Кресислав. — Пора почистить болото. Что вы планируете?

— Пока — занимаемся сбором информации, а вот потом мне будет нужна ваша в том числе и силовая поддержка. Ваше положение при дворе сыграет в этом ключевую роль.

— Принято, — кивнул Радогорцев. — Вся информация, имеющаяся у нас по Радзиловскому и кланах его приверженцев будет передана вам завтра. Выбирайте только, где и когда. Вас ведут, и вам это известно.

— Не бойтесь, хвост не приведу. Я уже был оперативником, когда эта детвора еще не родилась, — усмехнулся граф.

— Тем не менее. Я полагаю, вы можете пригласить меня отобедать, это подозрения не вызовет, мы старые соратники, как никак, — покрутил пальцем в воздухе Кресислав. — Проще говоря, я проверю ваш особняк на предмет нетрадиционных способов слежения. Заодно и привезу вам информацию.

— Принято. Завтра приглашаю вас к обеду.

— Меня не надо, — усмехнулся Козьма. — Когда нас увидит вместе наружка, их хватит святой Кондратий. Да и к тому же вы в опале, персона нон грата во дворце.

— Естественно. Ладно, господа, честь имею! — Драбицын встал с кресла, пожал руки волхвам, и пошел к выходу, сопровождаемый Кресиславом.

Когда Кресислав вернулся в гостиную, Козьма уже переместился с кресла на кожаный диван.

— Старею я, — сказал он словно бы жалуясь на судьбу.

— Да ладно, дед, — усмехнулся Кресислав. — Волхвы не стареют.

— Я считаю, что графу нужно помочь. Согласен?

— Согласен. Действительно, Империя в очередной раз под ударом, — Кресислав плюхнулся в кресло, отозвавшееся возмущенным скрипом кожи и выдохом воздуха, скопившегоя под обивкой. — Только вот у меня один вопрос — почему он не сказал нам про сына? Не знает, или скрывает?

— Кто же знает, — пожал плечами Козьма. — Если хочешь поставить хорошего человека в неловкое положение — спроси его об этом прямо. Но я не думаю, что он будет лгать нам, не моргнув глазом. Все равно, пока мы не узнаем, где он сейчас, нам это знание без надобности.

— Да, где-то в САСШ. Плохо будет, если он посчитает, что мы виноваты в случившемся.

— Ну, отчасти так оно и есть, — задумчиво сказал Кресислав. — Пусть идет так, как идет. Потом все устаканится. Не будем никого тревожить.

Граф вел машину по ночному городу, как реактивный истребитель, орудуя педалями и рулем, как штурвалом, впрочем соблюдая сигналы светофора и скоростной режим. Не надо было попадаться лишний раз на камеры дорожной полиции, а вот от потенциальной слежки оторваться нужно.

Вот черт! По кабине забегали синие и красные отблески маячков. Граф глянул в зеркало заднего обзора. Точно, машина дорожной полиции, будь она неладна.

— Водитель, принять вправо и остановиться! — граф ненавидел эти железные голоса полицейских репродукторов.

Граф вздохнул, и убрал ногу с педали газа, свернув к поребрику.

— Ваши документы! — потребовал полицейский.