Стихия Перемен (СИ) - Колесник Андрей Александрович - Страница 46

— Язык, — тихо сказал Крейган. — Они вырезали пареньку язык.

— Покажи что в твоей телеге! — потребовал Реваз. — Прежде чем мы впустим тебя!

Тот перегнувшись назад ухватил за край рубища и потянул на себя, помогая себе зубами. Ткань медленно сползла, обнажая дно телеги. Степняки радостно завыли. Крейган сглотнул и отвел глаза, прикрываясь рукой.

«Дозоры? Они перехватили всех кого смогли. Наших ребят. Всех до единого».

— Откройте ворота, — мертвым голосом приказал Реваз, рассматривая лежащих в повозке людей. — Откройте!

Кто-то из сотников сбиваясь с ног рванул вниз, исполнять приказ. Реваз смотрел на замученных и сердце его охватывала черная ненависть. Завращались в каменной кладке громадные маховики, распахивая вход в сердце осажденного города. Словно чудовище распахнуло свой зубастый от копий и алебард зёв. Несколько человек сложив оружие у стен, под прикрытием стрелков подбежали к повозке с разных сторон.

— Смотри, смотри! — истерично крикнул кто-то в стороне. Реваз резко поднял голову на кочевников. Рыхля снег и воя, как не нашедшая покоя душа, через все поле со скоростью стрелы пролетела вращающаяся полупрозрачная сфера с заключенным внутри скалящимся черепом. И угодила прямо в повозку. В людей, что были рядом.

Разноголосый крик видевших страшную сцену совпал с предсмертным ревом тех в кого угодила сфера. На земле у ворот пыхнув смрадом расцвел бутон кровавого струящегося во все стороны пламени. В его центре, там где была повозка слепо ухмылялся огненный лик черепа, с поднимающимся на стены черным дымом.

«Красиво», — отстраненно подумал Темный Паладин, когда вдохнувшие дым люди стали, роняя оружие, в корчах валится на холодный камень. Огненные узоры плавя снег медленно тянулись к закрывающимся створкам.

Первые ряды кочевников накладывая стрелы на тетивы изогнутых саадаков под радостное гиканье удавшейся шутке понеслись к обреченному Грейбрису. Прячущиеся среди конных змей пешие люди в черных одеждах не обращая внимания на воцарившуюся суету методично вычерчивали в снегах странные круги. Мимо них тащились длинные осадные лестницы и крюки…

… За последующие две недели на мою голову обрушилась масса неприятных и, что самое противное, рутинных обязанностей. Отлучка в гости к Демигору вызвала смутные пока еще подозрения оставшихся в Светлыне магов. Придуманное мною оправдание о внезапно почувствованном всплеске магической силы и попытке его отследить не развеяло колебаний Старейшины. Хотя моя версия в свете обрушившегося на побережье Триградье ужаса, о котором толком ничего не было известно, звучала правдоподобно, у главного мага появилась масса вопросов к моим органам чувств. Как я сумел ощутить то, чего не почуяли все остальные? Ну не станешь же ему про перстень рассказывать… Что творилось сейчас в Хёргэ, который если верить моему видению, был разрушен удивительными каменными големами, я не знал. Никто не знал. Все спешные попытки соорудить магическую призму оканчивались постыдным провалом. Как будто магические потоки пронизывающие весь мир, обрывались у морской пучины. Хуже было то, что я и сам не смог ничего увидеть. Окрестности Белой Башни буквально нашпиговали всякими следящими чарами — заставить их сбоить было можно, но это бы породило новые домыслы.

Одно ясно — в дело вступила магия совершенно иного порядка нежели привычные нам конструкции. Нечто выворачивающее наизнанку законы волшебства. Но если для магов Белой Башни такие далекие события были сродни сказкам, то для меня знание обстановки становилось первоочередной задачей.

Отослав за новостями Мерхаджаула, я хотел отыскать Астис, но встретиться нам так и не удалось — из-за сборов. Ведь мы с Шагельдом и молодняком должны были не просто догнать отряд магов, возглавленных Милошем, но и встать в авангарде войска. Чтобы в случае чего защитить простых ратников от раскрывающей пасть Тьмы. Шагельд был нужен там чтобы с помощью подвластных духов проводить разведку местности, я — обеспечивать ударную мощь. А Люторад сотоварищи — практиковаться. Присматриваться как и что. Мотать на ус.

Чему они несказанно радовались, тайком воображая, что на их плечи ляжет успех похода. Который по мнению Яромира и его бородатых советников может вылиться в короткую победоносную кампанию. И огромные угодья в качестве сладкого. Разгром Хёргэ их насторожил, но планы не поменял. Что ж…

… Четыре дня непрерывной скачки через зимнюю стужу и устланные белой ватой снегов бездорожья, под дрожь обильно растущих в здешних краях осин, далекие перешептывания зимней нежити, лишь иногда показывающейся на горизонте, и мы нагнали хвост войска. На редкой для буйно украшенного лесами, реками и горами Царства лысине, оставшейся от давным-давно высохшего болота. Осушенная земля оказалась слишком бедной чтобы тут стали селиться люди, вместо этого равнина оказалась очень кстати для торгового пути с пограничными волостями. И загорными соседями.

Неохотно тянущиеся сани и возы обозов в окружении стай обученных собак, смешавшихся с приблудными дворнягами. Немногочисленные пока что бродяжки, нищенки и походные шлюхи вместе с беспризорной ребятней прибивались к вояками. Тоже стайками, как мелкие зверьки, что кормятся с добычи крупного хищника. Заметив малолетних оборванцев дерущихся за украдкой переданные из коптящихся дымами жаровен полевых кухонь объедки, я мимоходом подумал — сколькие из них потеряли отцов благодаря жажде царя Брайдерии одолеть меня?

Лишь на одно короткое мгновение. Потому что потом над нашим выехавшим на вершину старого кургана отрядом в спящее вечернее небо взмыла серебрящаяся птица, привлекая всеобщее внимание. Шагельд распустил завязки одного из своих многочисленных поясных мешочков и щедро сыпанул по ветру едко-коричневую пыль, глотая скороговорку слов. Над обмороженными краснощекими лицами молодых магов сформировался обруч с извивающимися в нем языками пламени у подножия тонкой иглы башни. Эмблема Семинарии.

— Зачем нам такая показуха? — в полголоса спросил чернявый Демар у теребящего бронзовую фибулу на развевающемся плаще Реза. — Подъехали бы проще. Без этих огнепусканий.

— Затем, — сумничал оглянувшийся на заголосца Люторад, — чтобы нас не подстрелили на подъезде к колонне. Тыловые к вечеру бывает, набираются и им везде мерещатся враги. До Триградья еще Семаргл знает сколько верст, а они уже воображают себя в гуще боя. А увидят нашу эмблему и успокоятся.

Первым пославший своего коня вперед Шагельд тихо, чтоб не слышали практиканты пробормотал:

— Как будто они умеют различать знамена. Главное что видят — мы в случае чего можем поджечь их возы. А значит связываться с нами должны другие поджигатели. А коли не связываются… стало быть мы свои.

— Сколько ж тут войска! — восхищенно покачал головой Борыль, бегая пальцами по гривастой холке своей кобылы. — Велик наш государь Яромир! Как быстро собрались добрые воины на битву со злом!

Выехавший на самую верхушку кургана в алом рвущемся, как знамя, плаще и богатом убранстве, он мог сойти за витязя из старинных былин.

— Это уже было, — с превосходством поглядел на парня Люторад. — Уже бились со злом. И даже вроде как победили. Под Грейбрисом. А до того у Цитадели. Мы тогда еще ставки делали, если помнишь. Толку-то? Кроме тех, кто погиб на полях брани?

Борыль очень не любил когда кто-то сомневается в правильности решений царя. Что поделаешь с привычкой, передавшейся от отца. Часами мог доказывать никому не нужные вещи, из-за чего слыл занудой.

— Толку? — взбираясь на любимого конька, с высокой ноткой в голосе переспросил он. — А что этот гад устроил болезнь от которой сотни умерли, это ничего? А что из-за него по всему миру склоки идут, тоже чушь? Да не будь его у нас бы мир воцарился давно! И это еще надо спросить отчего в этом году зима такая долгая, да холодная! Скот мерзнет, мещане просят снижение податей, торговля осложняется, крестьян одичавшее зверье донимает!

— И во всем виновен один Дракон, — хмыкнул Люторад. — Очень хорошая точка зрения. Удобная. Свалить все на кого-то. Не будет его, останутся другие Темные Властелины. Склоки тоже останутся, ведь они были есть и будут.