Больше, чем шанс (СИ) - "Elli Sansone" - Страница 7

Патронус Луны, странноватого вида существо, больше всего смахивающее на зайца, мягко засеребрилось за правым плечом.

— Вы готовы, профессор? Жду вас в «Кабаньей голове». Аберфорт ушел на стадион школы, так что вас никто не увидит. Таверна закрыта для посетителей до конца матча.

Коротко и резко вдохнув, Северус поставил кружку и стиснул внезапно задрожавшие пальцы. Он справится. Никто его не узнает. А Визжащая хижина… что ж. Видал он места и пострашнее, к тому же, её просто немного видно… из окна. Совсем чуть-чуть.

Разозлившись на собственную трусость, Снейп почти бегом бросился в гостиную и схватил горсть летучего пороха.

— Кабанья голова! — рявкнул он и закружился в вихре изумрудного пламени.

========== 4. Ужасные подозрения и непреложный обет ==========

Гермиона не любила квиддич. От слова совсем. Свежи были воспоминания, как Гарри неоднократно падал с метлы, плюс Виктор много ей рассказывал о буднях профессионального игрока. Ну и конечно, она помнила, как феерично подожгла мантию профессора Снейпа и едва не попалась. Она втайне гордилась, что он её не заметил… сначала. Пока не узнала, что он был занят контрзаклятием, спасая Гарри, и тогда девочка едва не сгорела со стыда, поняв, как сглупила. Снейп, конечно, тоже был хорош — так филигранно играть невыносимого мерзавца, ненавидящего всех вокруг, что никто и не подумал о нём… не попытался понять или хотя бы приблизиться. Только Дамблдор знал истинное лицо своего шпиона, но вряд ли думал о чём-то, кроме великой победы над тем-кого-нельзя-называть. Гермиона до сих пор помнила исказившееся в омуте памяти лицо профессора Снейпа и его дрожащий голос: «А моя душа? Моя?», когда старик велел убить его. Те мгновения, когда привычная маска спала, девушка увидела совсем ещё молодого, страдающего и потерянного мужчину, в бездонных очах которого стыла боль, которая ей и не снилась. Тогда не снилась. После Гермиона, как и все остальные, теряя близких и знакомых, убивая врагов, рискуя своей жизнью, немного приблизилась к состоянию Снейпа в ту роковую для всех ночь. Она не льстила себе решив, что понимает — конечно нет. Она не понимала. Те, кого она любила, никогда не оставляли её от одного брошенного в пылу ссоры неосторожного слова. Сердце девушки сжималось, когда она видела тоскующего совсем ещё юного Северуса, тайком смотревшего на Лили Эванс. Никому бы она не пожелала такого! Мать Гарри казалась ей чёрствой пустышкой, так легко бросившей нуждающегося в ней парня. Лишь столкнувшись с ревностью Рона, она догадалась, что двигало Лили: она выбрала будущего мужа, а тот презирал Снейпа всю свою жизнь. Но кто бы объяснил это тринадцатилетнему влюбленному по уши мальчишке, к которому никто никогда не был добр?

Присутствуя на траурной церемонии, посвященной памяти жертв войны с Воландемортом, Гермиона, затянутая в непривычную однотонную чёрную мантию — обычно она предпочитала серые или чёрные с какой-либо отделкой и обязательно цветными отворотами — смотрела на вспыхивающие в воздухе имена и фамилии и сглатывала скупые слезы. Рон держал её за руку, Гарри сидел справа и часто моргал. Ему предстояло произнести речь, чего он всеми силами желал избежать, но его упросил сам министр.

— Ты что, Гермиона? — прошептал Рон, когда официальная часть закончилась и все разбрелись по кладбищу — каждый стремился подольше постоять у могил родных и близких, прежде, чем аппартировать к семейному очагу, к теплу камина и улыбкам детей.

— Я хочу побыть… одна, — она прикусила губу, избегая смотреть в глаза парня. — Просто подожди меня здесь.

Они стояли у надгробия Тонкс и Люпина, Гарри держал на руках своего крестника Тедди, а Уизли сгрудились у могилы Фреда, где было и место самой Гермионы. Вместо этого она отчаянно хотела попасть совсем в другую часть живописной рощи, ставшей последним пристанищем Ордена феникса и остальных погибших от рук Воландеморта и его приспешников.

— Что с тобой? — спросил Рон чуть громче.

— Я скоро вернусь. Не ходи за мной, прошу! — взмолилась она и стремительно побежала, петляя среди деревьев.

В глазах стояли слёзы, когда она наконец оказалась там, где ей хотелось быть в это мгновение. Как и ожидалось, у простой чёрной плиты, укрывающей последний приют Северуса Снейпа, не было вообще никого.

— Здравствуйте, профессор, — вымолвила она, опускаясь на колени и робко касаясь высеченного имени. Он никогда не позволил ей вольность назвать его Северус, но она всё равно тихо прошептала три слога, закрыв глаза и вспомнив его замкнутое лицо и сурово сжатые губы.

Гермиона вытащила из кармана мантии стеклянную сферу размером с ладонь, в которой были заключены искусно уменьшенные вечнозеленые лекарственные травы — ей показалось это уместнее традиционных лилий или гвоздик. Положив подарок на надгробие, она встала.

— Северус был бы впечатлён вашим искусством, мисс Грейнджер. Самому ему трансфигурация и чары давались с гораздо большим трудом, — тихо проговорил знакомый голос.

— О, профессор Макгонагалл! Я думала, что вы уже вернулись в школу, — Гермиона немного смутилась, обнаружив свое слишком личное отношение к профессору зельеварения.

— Я навестила могилу мистера Криви. И уж точно не могла оставить без внимания своего бывшего ученика и коллегу, — Макгонагалл тепло улыбнулась, — он бы выгнал вас вон с таким… но… но в глубине души он был бы тронут сильнее, чем сам бы того желал. Он был… таким закрытым, недоверчивым, я… — Голос пожилой волшебницы задрожал. — Я ведь и правда хотела убить его. За директора Дамблдора. За всё. Глупый мальчишка! Если бы он только доверился мне!

— В словаре профессора Снейпа не было такого слова, — грустно улыбнулась Гермиона, — хотела бы я, чтобы для него всё сложилось иначе. Он заслуживал… больше, чем второго шанса. Он заслуживал новую жизнь.

— Ты права. Но уже ничего не исправить. Остаётся только помнить его. Я не думала, что вы придёте сюда, мисс Грейнджер. Мистер Поттер — да. Но не вы и мистер Уизли.

— Почему? — слова директора неприятно резанули по сердцу. Неужели она настолько презирала Снейпа напоказ, что не заслужила возможности побыть с ним хотя бы после смерти?

Минерва Макгонагалл несколько минут пристально смотрела на нее, словно собираясь с духом.

— Не думаю, что Северус относился к вам лучше, чем к прочим. Вы и мистер Уизли чуть не пострадали от его руки, а Джордж Уизли и вовсе потерял ухо.

— Но это не значит, что я теперь, после смерти, ненавижу профессора за это! — голос Гермионы взлетел вверх от возмущения.

— Это я понимаю. А… Рон? Он это поймет? — печально спросила Минерва и девушка не нашлась с ответом.

Она всё ещё думала над словами директора, сидя на матче рядом с семейством Уизли, которые оглушительно болели за Гриффиндор, все до одного наряженные в красно-золотое. Рон был не очень опечален тем, что Снейп умер и его тело исчезло. Но он не понял, когда Гермиона призналась, что вернулась в Визжащую хижину и попыталась его вылечить. Он спросил её зачем, а она не нашлась с ответом, что почему-то очень расстроило её парня. Они потом даже поругались из-за какой-то ерунды.

К середине игры она вся извелась, следя, как Джинни лихо взмывает вверх и вниз, как снуют туда и обратно чёрные бладжеры. Уши закладывало от криков болельщиков, от комментатора Ли Джордана, которого специально пригласили открыть новый квиддичный сезон.

— Рон, — она дернула парня за рукав, — Рон, я… мне нехорошо. Я выйду ненадолго.

— Что?! — заорал он ей прямо в ухо.

— Я должна уйти!!! — рявкнула Гермиона и вскочила, стремительно пробираясь к выходу.

Оказавшись возле Хогвартса, она немного подумала и двинулась в сторону «Трёх метел». Может, Розмерта там и нальет ей стаканчик чего-то… освежающего? Народу на улицах Хогсмида почти не было, она брела и глазела по сторонам, пока не наткнулась взглядом на знакомые серебристые волосы.

— Луна! — закричала Гермиона, маша рукой.

Подруга обернулась и внезапно помрачнела, потянув за рукав своего отца, Лавгуд что-то зашептала ему на ухо. Гермиона, не теряя времени, бросилась за ними и чуть не споткнулась, когда Ксенофилиус одарил её откровенно враждебным взглядом. Его лицо выглядело… как-то не так. Никогда раньше он не смотрел на неё так пронзительно.