Лич из Пограничья (СИ) - Лебедева Жанна - Страница 42

— Что-то хотели, благородные господа? — спросила женщина без особого интереса. — Есть пиво, подкисший вчерашний суп, позавчерашние оладьи и хлеб. Все за треть цены. Во время праздника нормальную еду раскупили, уж извините. Так что, как говорится, чем богаты…

— Спасибо, мы не голодны, — сказала Има и выразительно посмотрела на Моа.

«Ну? Ты так и будешь стоять и молчать?» — читалось в ее взгляде.

— Так чего ж вы тогда пришли? — хозяйка таверны зевнула.

— Я хочу увидеть ведьму, — потребовал Моа.

— Ведьму? — женщина наконец-то проявила хоть какую-то эмоцию.

Искреннее удивление.

— Ведьму, что живет здесь.

— Никаких тут ведьм не проживает, и не проживало отродясь. Вы что-то путаете, господин.

— Как же, путает! Мы ведь нашу таверну «Ведьминым притоном» в честь тебя и назвали, ха-ха-ха! Что поделать, если характер у тебя такой? Ведьмовской! — Развеселый мужской голос раздался из подсобных помещений, в которые уводил узкий проход за шкафами с посудой и выпивкой. — Все этот парень верно подметил… — Из темноты выбрался, отряхаясь, бородатый низкорослый мужичок. На спине он нес большой бочонок пива. — Вот, Амая, последний! Проклятая засуха нас доконает! Разоримся мы с тобой к концу этого года. Ох, разоримся!

— Каждый день так говоришь, и нечего! Не разорились, как видишь, — шикнула на него женщина и снова обратилась к гостям. — Так вы все-таки меня искали? И зачем?

Има ткнула Моа локтем в бок. Шепнула непонимающе:

— Так это она или не она?

— Нет, — раздался тихий ответ. И после уже хозяйке. — Извините, я, должно быть ошибся. Давно не был в этом городе.

Амая сперва нахмурилась, потом, внимательно оглядела лица и просияла.

— А я вас помню, господин. Вы тут у нас как-то останавливались.

— Останавливался… Здесь… — эхом повторил за ней Моа. — Останавливался… — Его память лихорадочно восстанавливала события, но ничего толкового из этого не выходило. — Это точно?

— Да. Я запомнила ваш голос и плащ, хоть лица вы и не показали. На втором этаже вы жили, в комнатке, что дальше всего от лестницы…

Они поднялись на второй этаж по шаткой лестнице с опасными ступеньками. Шаг за шагом.

Там взглядом открылся длинный коридор. По правую и левую сторону были двери — все они оказались закрытыми, на некоторых даже висели замки.

Амая говорила о последней двери. Эта дубовая тяжёлая дверь прятала за собой нечто судьбоносное, и от ощущения этой важности у Моа все тяжелело и тяжелело на душе. Плохие предчувствия сгущались все сильнее и сильнее.

Тишина повисла гнетущая…

И вот — оглушительный скрип петель. Шаги. Осторожно внутрь — что там ждет?

Всего лишь комната, которую давно не убирали. Рассохшаяся дверь скрипела на ржавых петлях, и её не получалось претворить до конца.

В комнате не было ничего: только несколько досок, подпертых камнями, изображали кровать. Окна без занавесок. Хлипкие половицы — одна из них вздрагивала, если на неё наступить…

Има взглянула на Моа с надеждой:

— Ну, что-то вспоминается?

— Да.

Моа пересек комнату от кровати к окну и обратно, постоял некоторое время в центре, огляделся по сторонам. Подошёл к импровизированной кровати, подергал доски, снова прошелся по полу туда-сюда. Наступив на шаткую половиц у, задумался, потом присел, подцепил пальцем доску и аккуратно вытащил её.

Отложил в сторону.

Има наблюдала за всем этим с настороженным любопытством. Она чуть не вскрикнула от волнения, когда в открывшемся проеме обнаружилось глубокая ниша, на дне которой виднелся какой-то чёрный свёрток.

Мода извлек находку и развернул без лишних промедлений. В ветхой тряпице хранился прозрачной, как лёд, кристалл. Стоило прикоснуться к нему, и он чуть заметно подсветился: внутри него что-то задвигались, заклубился бледный туман.

— Ты знаешь, что это? — Голос Имы прорвал гнетущую тишину.

— Это принадлежало одному из чародеев Мортелунда.

Моа не мог ошибаться. Магическую вещь он совершенно точно видел в руках у Полувия. Ее называли — «ледяной глаз». Согласно легендам, этот мощный кристалл является осколком Ледяного Сфинкса — божественного существа, жившего в холодных северных морях, за гранью реальности, у самого полюса… В редких трактатах о Севере писали, что Ледяной Сфинкс дрейфует среди айсбергов — спящих богов — все знает о настоящем, а также умеет заглядывать в будущее и прошлое…

— Для чего это?

— Чтобы узнавать правду.

Моа стиснул зубы. Жизненно важные воспоминания стаей бешеных мух бились за стеклом разума. И никак не могли вырваться наружу. Бесценный артефакт Полувия… Кто его принес сюда? Да, чего тут думать! Он сам, Моа, и принес… Убегая из Мортелунда, он захватил «ледяной глаз» с собой»…

Или ему позволили захватить?

— Моа, осторожно! — Има вдруг стукнула его по руке.

Кристалл упал на пол, а на ладони лича проступили черные пятна гнили. Комнату наполнил запах разложения…

— Проклятье! — Моа склонился над брошенным артефактом.

В глубине «глаза», за ледяными гранями, прорезалось вдруг лицо Полувия, и знакомый голос хрипло произнес:

— Где бы ты ни был… Ты должен исполнить мой приказ! Ты должен собрать солнечные королевские райсы, пока не наберешь их столько, что…

Монотонная речь чернокнижника заполняла все пространство — была тихой и одновременно оглушала. Но постепенно через нее прорезался голос Имы:

— Моа… Моа… Нет никакой ведьмы и не было… Это были неправильные воспоминания!

Кристалл вспыхнул ярким светом и потух…

Они так и сидели на полу, перед вскрытым чревом запыленного пола.

Солнце за окнами перевалило за точку зенита и, по вечернему потускнев, устремилось на запад.

— Кость в монетах, это кость дракона, — сказала Има, теребя пальцами свой медальон.

Он вернулся к ней и теперь блестел пуще прежнего.

— Да. И чем больше я добывал этой кости, тем сильнее этот дракон становился. И неуправляемее.

В голову Моа эта догадка пришла синхронно с Иминым предположением.

— Почему они выбрали именно тебя?

— Я не знаю, но… — Лич не закончил фразу — чутко, как пес, вскинул голову и прислушался к звукам за дверью. — Их только тут не хватало!

Ищейки пришли. Много. Человек десять, может, больше, и это значило, что настроились они решительнее обычного. Сейчас будет драка, и сработает ли драконья мощь, пока неясно. Нельзя допустить, чтобы сработала, иначе неконтролируемый монстр напьется невинной крови и наестся людского мяса…

И Има…

Ее в этой драке убьют. Целенаправленно. Она ведь Полувию не нужна.

Или случайно.

Лич медленно повернулся к своей спутнице. Она смотрела на него с тревогой, понимая, что сейчас произойдет нечто нехорошее.

Спросила с надеждой:

— Что мы будем де…

И не успела договорить. Магический импульс, сорвавшийся с руки Моа, лишил ее сознания и отшвырнул в сторону. Боевые заклятья не получается применять с осторожностью.

Уложив бездыханную девушку на кровать, лич кулем замотал ее в одеяло — авось, не обратят внимания! — и направился к выходу. Главное, чтобы ищейки не устроили бойню, чтобы дом не подожгли…

Их действительно оказалось больше десяти. Двенадцать. И тринадцатый — беловолосый старик с символикой Энолы на груди. Он смерил Моа довольным взглядом и тихо предупредил:

— У нас по всему городу боевые отряды, переодетые в разбойников. Станешь сопротивляться — плохо будет всем. Мы тебя ждали. Мы подготовились. Пойдем.

Има очнулась и села, глотая воздух.

За окном стояла теплая ночь, расцвеченная пестрыми городскими огнями. С первого этажа тащило запахом пригоревшей еды, и голоса раздавались, веселые, громкие.

А где Моа?

В памяти медленно раскрывалась перед глазами ладонь лича — расплавленная магией перчатка, сожженная до черноты кожа… И срывалось с нее боевое заклятие. Слишком слабое, чтобы убить. Слишком сильное, чтобы оставить в сознании. Моа вырубил ее? Зачем? Ах, да… Там, внизу, были ищейки! Точно…