Отдана за долги (СИ) - Пиратова Лана - Страница 48

— Поехали, я довезу тебя, — не спрашивает, а приказывает.

— Нет. Спасибо, — пытаюсь освободить руку из захвата.

— Поехали, — и слегка подталкивает меня к машине. — Не пожалеешь. Я не хуже Дамирчика. Тебе понравится.

Мной овладевает паника. Конечно, он справится со мной. Звать на помощь? И только я собираюсь это сделать, как слышу жесткий голос за спиной:

— Отпустите девушку. Видите же, что она не хочет с Вами ехать?

— А ты кто такой? — грубо спрашивает Ренат.

— Прохожий. Неравнодушный прохожий. Руку отпустите.

И он размыкает пальцы Рената на моей руке и тогда я поворачиваюсь, чтобы узнать, кто же мой спаситель.

Передо мной мужчина лет сорока. Незнакомый мне мужчина. В этом я уверена на сто процентов. Похоже, и правда случайный прохожий.

— Она поедет со мной! — Ренат наступает на мужчину и тот молча отводит полы пиджака, демонстрируя на поясе кобуру.

Я зажимаю рот. У него оружие! Мне становится страшно.

— Ну, хорошо, — цедит Ренат, тут же отступая. — Только пара слов девушке.

Оборачивается ко мне и, нагло улыбаясь, произносит чуть слышно:

— Проверь телефон. Я там тебе кое-что переслал. Тебе точно понравится. Можешь еще Дамиру дать посмотреть. Пусть подрочит. Где твой телефон?

— Дома… Я забыла его, — зачем-то оправдываюсь я перед ним, а у самой в голове уже кружат мысли одна другой страшнее.

Я еще не видела, что он переслал мне, но мне уже страшно. От предчувствия.

Потом Ренат, не прощаясь, садится в машину и со скрежетом колес об асфальт срывается с места.

— Спасибо Вам большое! — благодарю незнакомца за свое спасение.

— Не стоит, — улыбается он и уходит.

Не помня себя, я тороплюсь домой. К счастью, дома никого нет. Хватаю телефон. Пропущенные от Дамира. И тепло от увиденного на экране телефона немного успокаивает меня.

Но потом я вижу сообщение с неизвестного номера. Скорее всего, оно от Рената. Я долго не решаюсь открыть его. Так и сижу на диване, зажав телефон в руках.

Наконец, набираюсь смелости и нажимаю на просмотр. Какое-то видео. Еще немного помедлив, включаю его.

И телефон чуть не выпадает у меня из рук. Мне хочется выключить, остановить, но я не могу. Не могу пересилить себя. Не моргая, наблюдаю за экраном и чувствую, как краска сходит с лица. Руки немеют. А удары сердца отдаются все тише и тише. Бросив телефон на пол, ватными ногами иду в ванную. Там аптечка с мамиными лекарствами.

Я помню слова врача об опасности передозировки. И именно эта информация сейчас кажется мне единственным возможным выходом.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Сразу же после возвращения мне пришлось заняться несколькими важными проектами. Моя работа не предполагает отдыха. И то, что я позволил себе провести внепланово несколько дней в Париже, сразу же отразилось на моих инвестициях.

Конечно, все эти дни я думал о Милане. Хотел ли я ее видеть? Безусловно. Пару раз я почти срывался, чтобы поехать к ней глубокой ночью. Но потом вспоминал, что живет она не одна, а с родителями. И такой вот мой внезапный приезд ни к чему хорошему не привел бы.

Я должен был думать о Милане. Она слишком любит своих родителей. Но как сделать так, чтобы мы могли сосуществовать все вместе, я не представлял. Слишком многое было сделано. Слишком многое сказано.

Я так и не снял с нее наблюдение. Мне так спокойнее. Она еще слишком глупа и наивна, а я не готов делить ее с кем-то еще.

За всеми этими мыслями я позволил себе непозволительное — я расслабился. Забыл о том, сколько всего между мной и Миланой. Всего того, что мешает нам быть вместе. Стас. Ренат.

И проблемы не заставили себя долго ждать.

Когда мне звонит сотрудник службы безопасности и говорит о том, что Ренат только что пытался затащить в машину Милану, руки сами собой сжимаются в кулаки. Этот гондом не отстанет. И я сам виноват, что позволил ему сейчас заходить так далеко.

В отличие от меня он сразу понял, что для меня значит Милана. И решил этим воспользоваться. Но ни тогда, ни сейчас я не позволил бы ему думать, что он сможет забрать у меня что-то угрозами и шантажом.

И он это сам прекрасно понимает. Поэтому и трется возле Миланы. А она же глупая и многого не знает.

Должен ли я был рассказать ей о том вечере, когда она под действием наркотиков чуть не стала жертвой группового изнасилования? Наверное, должен был. Но не смог. Как объяснить ей свои тогдашние поступки? Этому нет оправдания.

От воспоминаний о том вечере мне хочется долбануться с разбегу башкой о стену.

Но чем это поможет? Ничем. Нужно искать выход из сложившейся ситуации. И я уже знаю, что предприму. Но пока меня волнует, что Милана не берет телефон. Не отвечает на мои звонки. Неужели он успел ей что-то сказать?

Сбросив звонок от сотрудника службы безопасности, сразу же срываюсь и бегу к машине.

Если ей плохо, то она точно поедет домой. Она не из тех, кто будет глушить свое горе в компании или в людном месте.

Я проклинаю все светофоры, все пробки и всех пешеходов на своем пути. Мне нужно как можно скорее увидеть Милану. Обнять ее. Прижать к себе. И дать ей уверенность, что все будет хорошо.

Наверное, впервые за все время я признаюсь сам себе, что не готов ее потерять. Слишком длинный путь мы проделали. Слишком много всего между нами было. И она слишком важна для меня. Дорога. Любима? Не знаю. Знаю лишь, что без нее уже не смогу. Знать, что она где-то рядом или даже с кем-то, но не моя — нет. Я не смогу.

Мне кажется я еду очень долго, но на самом деле проходит не больше получаса. Раздраженно слежу, как вахтер выводит мои данные в своем журнале.

Наконец, подбегаю к квартире Костровых. Звоню раз. Два. Никто не открывает. И что-то темное и нехорошее начинает окутывать меня. Стучу руками и ногами. Тишина. Но я знаю, что Милана дома! Вахтер подтвердил, что она пришла совсем недавно.

Возвращаюсь вниз. В бардачке в машине лежит ключ от квартиры Костровых.

Я взял его в самый первый раз, когда Милана оказалась у меня дома. Зачем? Не знаю. Думал, что смогу приходить к ней, когда захочу. Но так и не воспользовался. А потом забыл.

И вот сейчас вспомнил!

Беру ключ и бегу назад, к Костровым.

Быстро открываю долбанную дверь.

— Милана! — кричу, не успев войти и захлопнуть за собой дверь.

Эта тишина навевает нехорошие предчувствия. Это все давит.

— Милана!

Прохожу все комнаты. Ее нигде нет. Но в гостиной на диване ее сумка! Она здесь!

Я нахожу Милану в ванной. Она лежит на коврике, свернувшись калачиком и обняв голову руками.

— Милана!

Хватаю ее, но тело мягкое, безвольное. Глаза закрыты. Тормошу ее лицо. Она никак не реагирует. В отключке.

И только сейчас обращаю внимание на пузырек на полу, рядом с ней.

Сука! Нет!

Запихиваю пузырек в карман, поднимаю Милану и бегу с ней вниз, не дожидаясь лифта.

В машине кладу ее на заднее сиденье и с визгом газую в направлении ближайшей больницы.

В приемном покое меня пытаются остановить, но я сразу же забегаю в отделение.

— Помогите! — прошу первого попавшегося врача.

— Что такое? — спрашивает он.

— Вот, — достаю из кармана пузырек, — похоже, она наглоталась. Помогите! Умоляю! Я заплачу. Сколько надо?

— Носилки, — кричит врач в комнату.

У меня забирают Милану и увозят за стеклянные двери. Меня не пускают.

— Нельзя. Вы кто ей? Муж? Родственник?

— Родственник, — отвечаю, глазами провожаю носилки с лежащей Миланой.

— Ждите здесь, — и медсестра закрывает перед моим носом двери.

Время идет мучительно долго. Я несколько раз прошу медсестру в приемном покое узнать, все ли нормально. В очередной раз она строго выговаривает мне, что надо успокоиться и что мне сообщат сразу же, как будет что-то известно.

Я не могу ни о чем думать. Пока мозг отказывается анализировать. Все мои мысли только об одном — я молюсь, чтобы Милана выжила.