(Не)естественный отбор (СИ) - Бутырская Наталья - Страница 24

С другой стороны, только благодаря таким личностям и появилась та страна, что есть сейчас. Да, возможно, еще не все гладко, если есть знаки запрета оборота, но гораздо лучше, чем раньше.

Сейчас вон девицы пачками влюбляются в оборотней-певцов, актеров, музыкантов.

Интересно, а если бы оборотни все-таки могли создавать с людьми семьи, как бы реагировала общественность? Скорее всего, таких влюбленных шестьдесят лет назад могли бы закидать камнями. А нынче – это популярный сериальный сюжет.

В результате на следующее утро я побрела на работу в сонном состоянии. И меня все ужасно раздражало.

Во время прогулки я наблюдала за резвящимися малышами-оборотнями. Они веселились, бегали друг за другом, постоянно перекидываясь туда и обратно. Один мальчик посмотрел на меня и спросил: «А кто эта тетя?» Рыженькая девочка ткнула его в бок: «Ты чего? Это же новая воспитательница у эльфов».

Вот, оборотнята уже запомнили меня, хоть и видели лишь во время прогулки, а эльфы, несмотря на мое ежедневное девятичасовое присутствие, до сих пор пугались.

Я с тоской посмотрела на своих подопечных. У них все по расписанию. Сейчас Эллоэль, сидящая в песочнице, встанет и подойдет к качелям. Мальчик сразу же слезет с них и пойдет к скамейке, где будет пересчитывать дощечки. Ровно через семь минут Ильмея Захаровна скажет: «Дети, встаем по парам и идем в помещение», эльфята подойдут к ней, разбившись на пары. И если вдруг у эльфеныша его пара заболевает и не приходит в садик, тогда скандал, слезы, истерики.

Невозможно было представить, что Натаниэль тоже был когда-то таким же ребенком, словно застывшим во времени.

Отработке каждого нового навыка отводилось строго определенное время, и их очередность также была регламентирована. Сейчас эльфята учились рисовать пальчиками, и на это было грустно смотреть.

Они испуганно таращили глазенки на баночки с краской и наотрез отказывались макать руки в непонятную субстанцию. Ильмея Захаровна терпеливо показывала снова и снова, как нужно опускать пальцы в краску и какие замечательные рисунки получаются на бумаге. Одновременно она рассказывала сказку и быстро набрасывала силуэты животных.

Животные легко угадывались в грубых мазках: вот длинноухий зайчик, вот маленькая мышка, а вот побежала рыжая лисы. Но я думала, что для эльфят рисунок выглядел аляпистой абстракцией, нагромождением разноцветных пятен. Более того, я не была уверена, что они смогли бы назвать этих зверей хотя бы по фотографии.

Я полистала план образования на ближайший месяц. Получалось, что через пару недель малыши должны нарисовать свой первый пальчиковый рисунок.

Как медленно!

К концу рабочего дня я была совершенно разбита. Хоть я ничего не делала, а только наблюдала за детьми и наставницей, от этого становилось только тяжелее.

Ничего. Сейчас выдержать два часа занятий с Натаниэлем, а потом я увижусь со Станом и… перееду к нему? От одной только мысли по телу пробежали мурашки.

Старый эльф встретил меня неожиданно резкими словами:

– Анастасия, нам необходимо ускориться. Ильмея Захаровна не сможет передавать группу в течение шести месяцев, вы полностью примете ее через месяц. Поэтому я вынужден увеличить темп обучения.

– Но она сегодня ничего об этом не говорила, – растерянно пробормотала я.

– Она не обязана перед вами отчитываться, – после этих слов эльф уже привычно поставил чашки с чаем и начал монотонно говорить. В какой-то момент я начала задремывать, сказывалась бессонная ночь. Слова Натана расплывались, превращаясь в убаюкивающую колыбельную…

Вечером я не выдержал и позвонил отцу. Знал, что он волнуется за меня, хоть и не подает вида.

– Папа, Настя завтра переезжает ко мне. Представляешь?

– Странно, – задумчиво протянул отец, – за сколько ты управился? За две недели? Ты ей приворотное зелье подсыпал?

– Сработал мой животный магнетизм, – сострил я. – Так что готовь маму к невестке-человеку.

– Да чего там готовить. Она уже и на эльфийку была согласна, так переживала, что ты пару никак не найдешь.

– Вот, блин, спасибо за поддержку.

– Когда знакомиться приведешь?

– А надо? Не хотел бы напугать Настю…

– А что, мы такие страшные?

– Не то слово. Особенно мама. Как посмотрит, так сердце в пятки уходит.

– Ладно. Неделю спокойствия я тебе гарантирую, но к выходным подготовь девушку. Ты ведь мать знаешь, будет к тебе случайно заглядывать каждый день, пока не поймает.

Потом договорился со знакомыми ребятами насчет машины, вдруг у нее много вещей? Ближе к полуночи, когда я уже лежал в кровати, пришла мысль, а что если ей покажется, что у меня слишком грязно? А вдруг она первым делом возьмет тряпку и начнет наводить чистоту? Это же ужас как стыдно будет.

Поэтому я вскочил, включил свет и начал уборку: вытер пыль, перебрал вещи в шкафу и освободил несколько полок для Настиных вещей, протер окна изнутри, вымыл полы. К двум часам ночи квартира сияла.

Только после этого я смог уснуть.

В кабинете с угрюмым Кириллом я смог просидеть всего лишь полчаса. Быстро набросал отчет за предыдущий день, сразу накидал примерный отчет и за сегодняшний, чтобы вечером не задерживаться, а потом отправился на встречу с эльфенышем.

Он сказал подойти к свечке – единственной высотке из двадцати двух этажей в этом районе. Ровно в десять я был на месте. Но мои мысли были явно не про работу. То и дело ловил себя на том, что глупо улыбался во весь рот, вспоминая прошлый вечер.

– Поиздеваться пришел? Лея тебе было мало, решил и остальных прихватить? – раздался слева знакомый голос. Макс?

– В чем дело? – спросил я. – Лей не придет?

– А ты, типа, не знаешь? Типа, не при делах? Говорил я, нельзя верить мусорам, тем более, таким…

Я сощурил глаза:

– Каким таким? Договаривай. Из детотдела? Молодым? Оборотням? – последнее слово я произнес с нажимом. Не нравился мне этот парень.

– Сам знаешь! – выкрикнул мальчишка. – Куда Лея дел? За что?

– Да какого черта творится? – резко вспылил я. – Скажи толком. Мы вчера с Леем договорились встретиться здесь, он хотел мне кое-то показать. Вместо него приперся ты и начал орать.

Я уже сделал шаг, чтобы схватить пацана и вытряхнуть из него информацию, но увидел, что он на грани срыва. Да у него слезы стояли в глазах.

Макс внезапно сник, стащил шапку с головы и разрыдался, прикрывая ею лицо.

Что я творю? Ему же всего четырнадцать, по нашему – лет пять. Я подошел к мальчику, положил руку на плечо и сказал:

– Давай отойдем.

Я увел его во дворы, сел рядом на скамейку:

– Рассказывай.

Сквозь всхлипывания Макс неразборчиво сказал что-то вроде «с какой стати».

– Ты сам подумай. Я полицейский, отвечаю за детей в этом районе. К вам у меня претензий никаких нет. Если Лей попал в какую-то беду, я смогу помочь. Не забывай, я ведь еще оборотень и паркурщик, а мы своих не бросаем.

Мальчишка вытер лицо шапкой и уставился на меня покрасневшими от слез глазами:

– Правда, ты ничего с ним не делал? И не рассказывал про него никому?

– Конечно, нет. Это просто эльфийский ребенок. Он никого не бил, за наркотой я его не застукивал, а курить хоть и плохо, но уголовно не наказуемо. С чего бы мне про него кому-то рассказывать?

– Потому что… потому что… – мальчику, видимо, было трудно решиться поверить мне, но выбора у него особо не было, – Лею всего двадцать лет.

– Что? – я вскочил с места. – Что за ерунда? Откуда ты взял этот бред? Это он вам такое сказал?

– Мы с ним уже несколько лет дружим. Когда мы познакомились, мне было лет семь, ему тринадцать, но выглядел он на человеческие десять. Он растет, конечно, медленнее, и скоро мы будем выглядеть старше.

– А как вы познакомились? – я все еще не мог поверить. В двадцать лет эльфят отдают в детский сад. Еще через двадцать лет они поступают в школу. Лею не может быть меньше восьмидесяти. И за семь лет он никак не мог так вырасти. Может, Максим что-то путает?