Возвращение короля - Толкин Джон Рональд Руэл - Страница 63
- Предыдущая
- 63/103
- Следующая
— Нехорошо, Сэм, — сказал он. — Я не вынесу этого. Кольчугу, я имею в виду. Но в моем нынешнем состоянии. Даже моя митриловая кольчуга казалась мне тяжелой, когда я уставал. А эта гораздо тяжелее. И какая от нее польза? Мы ничего не добьемся оружием.
— Но мы должны что-то иметь, — возразил Сэм. — Здесь есть ножи и стрелы. Да и Горлум не мертв. Мне не нравится мысль, что между вами и внезапным ударом из темноты будет только кожаная куртка.
— Послушай, Сэм, дорогой, — сказал Фродо. — Я очень устал и у меня не осталось надежды. Но я должен пытаться дойти до горы, пока могу двигаться. С меня достаточно веса Кольца. Эта дополнительная тяжесть убивает меня. Ее нужно сбросить. Но не думай, что я не благодарен тебе. Мне страшно подумать о той грязной работе, что ты проделал среди тел, чтобы найти для меня эту кольчугу.
— Не говорите об этом, мастер Фродо! Я понесу вас на спине, если понадобиться. Бросайте!
Фродо снял плащ, потом орочью кольчугу и отбросил ее в сторону. Он немного дрожал.
— Что мне на самом деле нужно, так это немного тепла, — сказал он. — Становится холодно, или я простудился.
— Возьмите мой плащ, мастер Фродо, — сказал Сэм. Он развязал мешок и достал эльфийский плащ. — Завернитесь в орочьи тряпки, а поверх наденьте это. Не похоже на орочью морду, но зато вам будет теплее; и осмелюсь сказать, что этот плащ сохранит вас от врага лучше любого вооружения. Он сделан самой госпожой.
Фродо надел плащ и закрепил брошь.
— Так лучше! — сказал он. — Намного легче. Теперь я могу идти. Но слепая тьма, кажется, проникает мне в сердце. Когда я лежал в тюрьме, Сэм, я пытался вспомнить Брендизайк, и Торбу-На-Круче, и воду, бегущую у мельницы в Хоббитоне. Но не смог вспомнить.
— На этот раз вы, мастер Фродо, говорите о воде! — Сказал Сэм. — Если бы только госпожа могла видеть и слышать нас, я ей сказал бы: «Ваша милость, все, что мы хотим, это света и воды — чистой воды и ясного дневного света, больше, чем драгоценностей, прошу вашего прощения». Но далеко от нас Лориен…
Сэм вздохнул и махнул рукой в сторону высот Эфел Дуата, теперь совсем не видных на фоне черного неба.
Они пошли дальше. Вскоре Фродо остановился.
— Над нами черный всадник, — сказал он. — Я чувствую это. Нам лучше сейчас скрыться.
Скорчившись за большим утесом, они сидели лицами на запад и некоторое время молчали. Потом Фродо с облегчением передохнул.
— Пролетел, — сказал он.
Они встали и с удивлением посмотрели друг на друга. Слева от них, на юге, на фоне неба, принявшего серый цвет, появились вершины высокого хребта. За ними становилось светлее. Свет медленно разливался по небу. В высоких областях неба разгорелась битва. Волнующиеся облака Мордора отгонялись в сторону, края их разрывались от ударов ветра, дующего из мира живых. И в Мордор проникал тусклый свет, как бледное утро сквозь грязные окна тюрьмы.
— Смотрите, мастер Фродо! — сказал Сэм. — Ветер изменился. Что-то случилось. Не все идет так, как решил он, как он хочет. Даже в его собственном мире тьма дрогнула. Хотел бы я знать, что происходит.
Это было утро пятнадцатого марта, и над долиной Андуина солнце поднималось из восточной тени, дул юго-западный ветер. На полях Пеленнора умирал Теоден.
Сэм и Фродо увидели, как осветился весь край Эфел Дуата; в небе появилась черная точка, с большой скоростью двигавшаяся с запада, она все росла и пролетела высоко над ними. Пролетая, она испустила долгий, пронзительный крик — голос назгула; но этот крик уже не привел их в ужас, это был голос горя и отчаяния, несший злые новости башне тьмы. Глава Духов Кольца встретил свою судьбу.
— Что я вам сказал? Что-то случилось! — воскликнул Сэм. — «Война идет хорошо», — сказал Шаграт, но Горбаг не был так уверен. Видимо, он оказался прав. Не возросла ли у вас надежда, мастер Фродо?
— Нет, не очень, Сэм, — вздохнул Фродо. — Это все там, за горами. А мы идем на восток, а не на запад. И я очень устал. Кольцо так тяжело, Сэм. Я вижу его все время перед глазами, как большое огненное колесо.
Сэм опять приуныл. Он беспокойно посмотрел на хозяина и взял его за руку.
— Идемте, мастер Фродо! — сказал он. — Я получил кое-что из того, что хотел, — немного света. Хотя это и поможет нам не очень много, но зато идти опасней. Постарайтесь пройти немного, а потом мы сможем отдохнуть. Съешьте кусочек эльфийского хлеба, он подкрепит вас.
Разделив вафлю лембаса и жуя ее в пересохших ртах, Фродо и Сэм с трудом побрели дальше. Свет, хотя он был не больше, чем серый сумрак, был достаточен, чтобы они увидели, что находятся в глубоком ущелье меж горами.
На севере оно слегка поднималось, и по его дну шло русло высохшего ручья. Рядом с этим каменным потоком они увидели тропу, извивающуюся у подножья западных утесов. Если бы они о ней знали, то могли бы достичь ее намного раньше, так как она отходила от главной дороги на Моргул и западного конца моста и по длинной лестнице, вырубленной в скале, спускалась на самое дно ущелья. Тропа использовалась патрулями или вестниками, доставлявшими приказы в меньшие посты и крепости на севере, между Кирит Унголом и узким Изенмаусом — железными челюстями Карах Ангрена.
Для хоббитов было опасно использовать такую тропу, но им нужна была быстрота, и Фродо чувствовал, что он не выдержит карабканья через бездорожные плоскогорья Моргая. К тому же он решил, что на севере преследователи будут меньше всего искать их. Они прежде всего и тщательнее всего будут обыскивать дорогу на восток, к последней, самой отчаянной части их пути. Итак, они пересекли каменное русло и пошли по орочьей тропе. Утесы слева нависали над ними, и сверху их было невозможно увидеть; но тропа сильно извивалась, и на каждом повороте они хватались за рукояти мечей и двигались вперед осторожно.
Свет не становился сильнее, потому что Ородруин изрыгал большие облака дыма, отклоненные ветром, поднимавшиеся все выше и выше, пока не достигли спокойной атмосферы над ветром и растекались огромной крышей, центральный столб которой поднимался из тени, недоступной взору. Больше часа шли они по тропе, затем услышали звук заставивший их остановиться. Невероятный, но безошибочный. Капала вода. Слева в расщелине, такой острой и узкой, как будто утес был расколот огромным топором, капала вода — последние остатки дождя, прилетевшего с далекого моря, дождя, которому выпала злая судьба упасть на бесплодные черные земли и бесполезно протекать через щель и грязь. По скале струился тоненький ручеек, пересекал тропу и, повернув на юг, терялся среди камней.
- Предыдущая
- 63/103
- Следующая
