Арахна(Большая книга рассказов о пауках) - Антология - Страница 25

— Где ваш товарищ? — спросил он.

— Мой товарищ? Да ведь он должен быть с вами, вы же вместе пошли на охоту.

— Нет, джентльмен, нет, никакой охоты не было. Слишком жарко. При такой жаре шиншиллы не показываются. Мы отсутствовали два часа всего — не больше. И тогда он ушел. Хотел пойти к входу в ущелье. Хе, хе, мне тогда же пришло в голову, что и вы там находитесь. Разве вы не встретились?

— Да нет же! А давно он ушел?

— Часа четыре назад. Я дам себя смолоть на колбасу, если с молодцом не приключилось чего-нибудь. Слушайте, что я вам скажу. Борзая вошла в пещеру. Вы ее никогда больше не увидите.

Я не имел более покоя. И пока старый англичанин продолжал говорить, уснащая свою речь своеобразными выражениями и отдавая свое тело дьяволу на гуляш, майонез и плумпудинг, меня мучила боязнь за моего спутника. Саша проник в пещеру! Мне это казалось неоспоримым.

— Слушайте, мистер Сэм, Саша — мой друг, мой брат. Я хочу ему помочь… Дорога каждая минута. Поможете ли вы мне в этом?

— Я хотел бы…

Это было удивительно! Сэм Турнер, который на многие мили знал каждый камень в окрестностях, один из самых знающих исследователей Запада, делался смехотворно глупым, как только я желал получить более подробные сведения о тайне ущелья.

— Вы можете мне верить или нет, Фредди. Объяснять тут нечего. Вы же своими глазами видели посланца смерти. Примите это предостережение и будьте довольны, что так счастливо отделались. Кто настойчиво желает открыть тайну пещеры, тот обречен смерти. Единственная жертва пещеры, которую я сам видел, был немецкий профессор. Двенадцать лет тому назад. Один из нас нашел его труп, когда мы шли ему на помощь. Недалеко от того места, где вы сами вышли из пещеры. Его лицо было белым, как снег, и жилы выделялись черными линиями. Разве так выглядит человек, умерший естественной смертью? Не было ни одной раны… Ни одной, говорю я вам…

На золотых горных вершинах лежал последний отблеск заката, когда я второй раз стоял в узком котле и среди скал. Сэм Турнер был готов на все услуги, но лезть в ущелье он отказался.

— Если вы мне обещаете все блага мира, то и тогда сила десяти лошадей не заставит меня войти в пещеру.

Бывают моменты, когда на опасность не обращаешь внимания. Забота о друге гнала меня в ущелье. И это была инстинктивная, первобытная воля. Она давала мне силу превратить в дело мысль о его спасении.

Я не успел оглянуться, как уже стоял в пустом зале с озером. Там лежал челнок, как и утром. Ни малейшего признака, что кто-то, кроме меня, нарушил недавно глубокую тишину ущелья.

Я пошел по проходу с забавными гипсовыми образованиями. В правой руке у меня был револьвер с поднятым предохранителем, в левой — электрический фонарик с рефлектором. В этот раз ничто не выведет меня из равновесия! Первый вестник смерти — и раздастся мой выстрел. Тогда бледный человек может себя поздравить. Одно из двух: или это было живое существо, и тогда оно падет, или я должен буду посмеяться сам над собой, что на смерть испугался несуществующей карикатуры. Но я не решился окликнуть. Наконец, слава Богу, там был просвет и проход, где я видел бледного человека.

Ничто не двигалось. Было настолько светло, что я потушил лампу. Еще десять метров и я дошел до того места, от которого несколько часов назад бежал, как гонимый фуриями. Два отвратительных паука ползли по стене недалеко от меня. Я вспомнил о шляпе. Она должна была быть где-нибудь здесь. Я снова зажег лампу. И ужас еще раз охватил меня. Но только на одно мгновение. Затем я снова овладел собой.

На земле лежал человек. Вниз лицом. Я выбежал на воздух. Побежал через гору. Через скалы и камни.

— Алло! Сэм Турнер!

Англичанин шел мне навстречу.

— Пойдемте, мистер Сэм. Я нашел моего товарища. Вы поможете его нести. Он лежит на том месте, откуда я сегодня вышел.

Мы пошли вместе в гору, к месту, где лежал Александр Васильевич. Сам Турнер держался в почтительном отдалении. Но, в конце концов, он помог мне нести.

— Там остался еще револьвер, джентльмен. Возьмите его с собой.

Это было оружие моего спутника. Оно лежало разряженное на земле.

Последние лучи заходящего солнца играли на маленьком утесе, который, как предостерегающий знак, высился перед входом в гипсовую пещеру. У утеса стоял Сэм Турнер. Я же сидел на земле и держал руку моего товарища. Александр Васильевич был мертв.

В полдень следующего дня Александр Васильевич был похоронен недалеко от того места, где он нашел такую загадочную смерть.

На его теле не было никакой раны. Я нашел лишь две точки на его щеке, похожие на укус змеи. Кроме того, его кожа была необыкновенно белого цвета, а жилы на лице походили на черные линии. Когда мы опускали труп в каменную могилу, которую индейцы приготовили руками среди валунов, коршуны носились так низко над нами, что я каждым выстрелом убивал одну из этих отвратительных птиц. На могиле моего спутника мы поставили крест, который русские имеют обыкновение водружать на месте упокоения своих братьев.

Я не буду говорить о возвращении в Таита. Не буду говорить и об одиноких ночах, которые я провел в пампе один, с мыслью о своем погибшем товарище.

Я говорил со многими знатоками Кордильер о тайнах скалистого ущелья. Никто не дал мне объяснения.

Когда, в конце 1926 года, я занимался своей диссертацией, на глаза мне попалась книга: «Жан Коломан. Завоевание древнего Перу». Издана она была в Мадриде, в 1788 году. Там на странице 108 я прочел:

«Итак, не надо бояться фата-морганы. Надо стоять смирно и ни в коем случае не стрелять, так как выстрел привлекает черных пауков из их убежищ, они сейчас же нападают на человека или животное и их укус причиняет немедленную смерть. Поэтому тот, на кого нападут в ущелье пауки, должен бежать как можно скорее и молиться, чтобы Бог был к нему милостив».

Я же убежден, что Александр Васильевич стрелял в ущелье.

^{Женщина-паук. Цирковая афиша.}

Хотя бы не в одиночку, сеньор! Будь я как вы, молодой, красивый, сильный как бык, я ни за что не спустился бы в эти древние шахты. Я чую беду. Там, в этих жутких, сочащихся влагой туннелях под Крочен-Пана, где смерть таится в каждой склизкой расщелине, бесстрашный товарищ важнее, чем любая отвага.

Эх, нехорошее там место! Я бывал там — много лет назад. Думаю, это же мог бы сказать всякий молодой mozo[15] в Кинтана-Роо[16]. Рассказывали о сокровищах, о комнате, полной золота и скелетов. Не о паршивой руде, что там осталась — добывать ее себе дороже. Сокровищница с тяжелыми слитками. Золото из проклятой скалы. И рядом с этим золотом тела всех индейцев, которые гнули спину в недрах земли на своих хозяев, конкистадоров.

Не в первый раз, когда я спустился туда, но во второй смерть протянула свои волосатые пальцы и схватила добычу. В первый раз я пошел один. Я был в ужасе. Я быстро вернулся к благословенному свету дня — но уже не в одиночестве! Сотни волосатых тварей последовали за мной! Даже сейчас, спустя почти тридцать лет, стоит мне вечером вдоволь наесться carne[17], и я знаю, что будет дальше. С тех пор я всегда вижу в своих снах…

Вижу, сеньор пожимает плечами. Горячая голова, как все Americanos. Он хочет знать детали, а не выдумки старика. Пусть будет так. Пятьдесят песо и сегодня — соблазнительное предложение. В конце концов, человеку нужно есть. И если сеньор найдет доброго товарища и оба согласятся, я доведу их до половины пути. Не знаю, что лежит за этим местом. Я разведу костер в Зале кратеров и буду ждать. Но я не пойду, если сеньор не найдет храброго товарища.