Эгоист (СИ) - Агекян Марина Смбатовна - Страница 23

Невыносимо!

Невыносимый человек! Чего он этим добивался? Хотел просто подшутить над ней? И зачем согласился на условия ее матери? С какой стати предложил жениться? Шарлотта знала, что он этого не хочет. Никогда бы и не захотел, если бы не тот поцелуй. И не ее помутнение рассудка, когда она не смогла остановить его. Но… когда она могла остановить его? Это же был Уильям.

Когда раздался цокот копыт, Шарлотта резко повернулась к окну и замерла.

Лорд Хамфри. Господи, она и забыла, что и он должен был прийти к ней. Часы показывали два. Уильям говорил, что придет в два часа. Если эти двое столкнуться друг с другом, что она скажет?

Шарлотта внезапно разозлилась. С какой стати она должна что-то объяснять? Но… один ухаживал за ней, а второй должен был ухаживать и не только из чувство долга, но и потому, что у него не было другого выбора.

Она ненавидела ситуацию, в которой оказалась!

Кажется, настали самые худшие, самые тяжелые дни в ее жизни. Господи, как ей поступить?

Ей придется спуститься и разобраться во всем том, что сама и натворила. Но едва Шарлотта двинулась к двери, как раздался тихий стук.

Она в то же мгновение остановилась.

— Да?

— Мисс Уинслоу, я могу войти?

Это был Хопкинс, только это не принесло ей никакого облегчения.

— Да, Хопкинс, входите.

Он вошел, но серьезность его лица насторожила и напугала Шарлотту гораздо больше.

— Ваша матушка просила передать, чтобы вы не спускались вниз. И что, когда придёт… ваш гость, вы примите его в Зеленом салоне.

Который находился на втором этаже, где Харриет принимала только самых близких.

Значит мать решила разобраться с лордом Хамфри, чтобы дать ей возможность поговорить с Уильямом.

Худшей участи и представить невозможно. А если бы лорд Хамфри сегодня надумал сделать ей предложение? Это бы спасло ее в одночасье. И Уильяму не пришлось бы приходить, она бы послала ему записку, где всё бы объяснила, и всё это закончилось бы, даже не начавшись. И она никогда больше не увидела бы его, никогда бы не почувствовала на своих губах его губы…

Шарлотта с трудом удержала стон боли.

Как же всё это ужасно.

Она опустила голову, сжав перед собой руки.

— Хорошо, я пойду в Зеленый салон и буду ждать там. Приводите лорда Холбрука туда, как только он прибудет.

— Слушаюсь, мисс, — поклонился Хопкинс и вышел.

Шарлотта никогда не избегала трудностей и всегда смотрела страху в глаза, но сейчас ей было так страшно, что она не могла пошевелиться.

Уильям никогда не чувствовал себя таким растерянным, направляясь на встречу с женщиной. Особенно с женщиной, на которой собирался жениться. Мало того, что он едва не погубил ее, он… Всю ночь ему снилась Шарлотта, причем в таких невозможных позах, что у него волосы вставали дыбом, когда он вспоминал эти магические мгновения. Во сне она была не просто податливой, во сне она была божественной, страстной, такой горячей, что он едва не сошел с ума, когда проснулся и в очередной раз обнаружил в своих объятиях пустоту.

Он совершенно не представлял, что скажет ей, когда прибудет. Как полагалось просить руку? Он мог бы поехать в клуб и спросить совета у друзей, но тогда сошел бы за еще большего осла. К тому же он не собирался впутывать во все эту других, никого. Ему было уже тридцать два, он должен был знать, как делать предложение, и всё же, никогда в жизни он не делал предложений… Вернее, один раз сделал, но тогда… Он был слишком молод, тогда всё было слишком невозможно, чтобы осуществиться.

Он всегда всё делал не так. Всегда проваливал ответственные задания. Подвел отца, а потом отец подвел его. И это… сделало его таким, каким он стал.

Теперь ему предстояло иметь дело с тем, с чем он не знал, как справится.

Уильям ничего не сказал своей семье, так и не навестил их, никуда не выходил, а провел всю ночь в своем кабинете, глядя на слабый огонь в камине. Ночь была холодной и мрачной, но и это не остановило его.

Боже, он действительно собирался попросить Шарлотту стать его женой. Законной, на всю оставшуюся жизнь. Уильям не совсем представлял, что это такое. Как можно быть привязанным к одной единственной женщине? Да, он желал ее, но через пару дней он пожелает другую женщину. Так было всегда.

Как это назвал его отец? «Болезнь крови?»

Может он действительно больной, раз не может обойтись одной женщиной, но с какой стати он должен обойтись одной женщиной, когда и те не особо желали задерживаться возле него? К чему лукавить и говорить о преданности, если такое не существовало? Кроме того, он сам не желал видеть их рядом с собой дольше обычного. После того, что произошло с ним в двадцать один, когда он должен был уехать в Европу, Уильям не задерживался рядом с одной женщиной дольше недели.

Оттого ему и было страшно идти к Шарлотте, потому что… Он думал о ней уже больше десяти дней, а если быть точным, то все одиннадцать. Так долго он не задерживал в памяти ни одну женщину. И никогда ему еще не снились такие жаркие сны, как о ней. Господи, Уильям даже сейчас казалось, будто он проводит рукой по ее спине и чувствует, как она выгибается ему навстречу.

Шарлотта была… не похожей на других. Она казалась хрупкой, ранимой, такой деликатной и… чистой. Он не хотел обидеть ее, не хотел разрушать ее жизнь, ведь она ничего плохого не сделала ему. Спасла ему жизнь! Уильям был уверен, что причинит ей боль, если будет рядом с ней. Его репутация отпугнула от него всех мало-мальски приличных людей. Никто из приличных домов не желал связываться с ним. С ним было легко кутить и посещать бордели, но не проводить приятные вечера, полные тепла и смысла.

По правде сказать, последние одиннадцать лет он только этим и занимался, но ему это так осточертело, что Уильяма уже тошнило от притонов, от злачных заведений, где каждый день появлялись новые девки и новая выпивка. Мелькающая перед глазами череда неприятностей, которыми он уже был сыт по горло. Он не хотел видеть их, не хотел проводить очередную пустую ночь, а потом возвращаться к такой же пустой жизни.

Черт побери, какого дьявола он позволил в ту ночь Шарлотте помочь ему! Если бы она оставила его одного, ничего этого не произошло бы. Но тогда он бы ни за что не узнал, что на свете могут существовать губы чистые, бескорыстные и отзывчивые, такие, как ее губы. Что простой поцелуй может ошеломить и доставить не меньше удовольствия, чем полноценный акт. Что просто держать ее в своих объятиях, испивать ее сладость и ощущать ее утонченный аромат, покажется ему настоящим блаженством.

Она действительно была божественна. И вряд ли сознавала, как действует на него.

Когда он постучался в дверь, в которую стучался всего сутки назад, ему открыл тот же хмурый дворецкий. Который сыграл немалую роль в его спасении. Занятый своими мыслями, Уильям кажется так и не поблагодарил его за это.

— Милорд, — произнес дворецкий строгим, ровным голосом, который отдавал арктическим холодом.

Уильям вздохнул. Слуги узнавали о происходящем в доме еще до того, как об этом становилось известно самим хозяевам. Несомненно, и этот знает, что произошло. Ведь он был свидетелем того, что произошло в ту роковую ночь.

Уильям вздохнул. Ему не нужны были враги в доме, в котором теперь так много решалось.

— Как вас зовут? — спросил Уильям, стоя на ступеньках.

Дворецкий удивленно приподнял кустистые темные брови.

— Простите, милорд?

— Ваше имя. Как вас зовут?

— Реджинальд Хопкинс.

— Мистер Хопкинс, — тихо заговорил Уильям, подойдя ближе, — позвольте поблагодарить вас за то, что вы сделали для меня в ту ночь.

Для большей убедительности он протянул руку дворецкому в надежде, что тот пожмет ее.

Хопкинс был потрясен, но не стал мешкать и быстро пожал ему руку.

— Я не сделал ничего особенного, милорд.

Уильям опустил руку и покачал головой.

— Я так не считаю. — Вздохнув, он вошел в дом, когда дворецкий отошел в сторону. — А теперь… мисс Уинслоу ждет меня. Проводите меня к ней.