Дракон и Джордж - Диксон Гордон Руперт - Страница 21
- Предыдущая
- 21/60
- Следующая
Джим тоже придвинулся к костру. Но не мысль о холоде ночи застучала в мозгу, его терзала душевная депрессия, нахлынувшая с закатом солнца. Дружелюбный при дневном свете лес преобразился. Наползающая со всех сторон ночь перекрасила его в зловещего недруга, ежесекундно угрожающего опасностью. Озираясь туда-сюда, Джим мог поклясться, что окружавшая темнота была живой тварью, готовой ринуться на них, стоит только угаснуть неровному свету костра.
– Где мы? – спросил он Брайена.
– Линхемский лес, – ответил Брайен. Он тоже озирался, таращась на стену ночи, замкнувшую спасительное кольцо света. – Обычно это место как место. Но сегодня особенная ночь. Что скажешь, сэр Джеймс? Кажется, кто-то таится в темноте, да?
– Да, – согласился Джим и невольно вздрогнул.
Слова рыцаря, судя по предчувствиям дракона, были убийственно точны. Джим-Горбаш на полную катушку осязал присутствие в лесу каких-то существ; где-то совсем рядом, за обрезом света, они кружат вокруг костра и выжидают момент, чтобы напасть.
– Звезды, – указывая наверх, произнес Брайен.
Джим резко бросил взгляд поверх верхушек деревьев.
Солнце полностью скрылось, луна еще не выкатилась на небосвод, кое-где подмигивали звезды. Однако и звезды начали бесследно исчезать одна за другой, словно невидимое покрывало затягивало небосвод.
– Тучи, – сообщил Брайен, – хоть какое-то утешение. Уж ежели облачность, то до утра не похолодает. А вот чистое небо несет холод, к рассвету бы приморозило. В это время года ночи случаются изрядно холодные.
Пока рыцарь философствовал, тучи затянули все небо и «склеились» над макушками деревьев, а мутная, вязкая темнота безжалостным мраком разлилась вокруг путешественников.
Рыцарь подсел ближе к костру и принялся неторопливо облачаться в ножные доспехи и наколенники, снятые совсем недавно.
– В чем дело? – спросил Джим. – Зачем?
– Дурное предчувствие, – коротко отвечал Брайен. – Зловещая ночь. Зловещие тучи. Так будет надежнее. Никто не застанет меня врасплох!
Он полностью надел доспехи и пошел за шлемом и копьем, оставленными около седла. Копье он воткнул по правую руку древком вниз в землю; потом аккуратно надел шлем и откинул забрало.
– Договоримся стоять лицом друг к другу, сэр Джеймс. Костер пусть лежит между нами, – спокойно объяснял Брайен. – Так мы будем контролировать прогалину насколько хватит глаз.
– Правильно, – ответил Джим.
Они стояли друг против друга. Вскоре до них донесся то ли легкий скрежет, то ли слабый шорох.
– Ветер, – отметил Брайен.
Шумел, и правда, ветер. Соратники слушали его шелестящий полет, а он играючи охотился среди кустов и ветвей деревьев. Звук постепенно усиливался и вскоре переместился в другой участок леса, но по-прежнему не решался подлететь поближе к костру. Постепенно ветер начал приближаться; набегавшись по лесу, он захотел взяться за Брайена и Джима.
Но в прогалине еще сохранялось полное безветрие, лишь от костра восходил теплый поток воздуха. Брайен подбросил в пламя охапку сухих веток.
– Моя особая благодарность Святому Жилю! Сегодня его день… – пробормотал рыцарь. – Это он надоумил меня собрать побольше хворосту, чтобы хватило до рассвета.
Ветер приближался: Джим и Брайен отчетливо различили его неумолимое пение. Дыхание ветра углублялось с каждой минутой, оставляя после себя печально вздыхающие и стонущие ветви.
Шум неимоверно усилился. Чтобы услышать друг друга, соратникам приходилось кричать.
И тут ветер обрушился на них…
Он атаковал резко и мощно, чуть не сбив их с ног. Костер выплюнул в темноту фейерверк искр, а прижатые к земле язычки пламени конвульсивно задрожали в предсмертной агонии. Поток мрака, смешиваясь с колючим душем из сухого валежника и листьев, хлынул на соратников.
Ветер остановил нападение так же резко, как и начал. Пламя костра вновь ярко вспыхнуло, тьма отступила. Воцарилась тишина.
Ветер отступил в лес и осел на ветвях.
Брайен сдавленно прошептал одними губами:
– Будь внимателен, сэр Джеймс. Они рядом.
Джим внимательно посмотрел на рыцаря.
– Рядом? – то ли переспросил Джим, то ли прозвучало эхо…
И затем он услышал… тихое и далекое… Пение.
Звук усилился: высокий непрерывный вой, будто стихший было ветер вновь ожил и приближается к ним. В монотонных завываниях столь отчетливо слышалось нечто зловещее, что у дракона мурашки по спине забегали.
Куда сильнее, чем сам звук, Джима насторожила реакция его тела. Что же прячется в лесной чаще этой ночью? Какая нечисть способна вогнать в дрожь дракона? Он хотел было спросить Брайена, но слова застряли в горле.
Суеверный страх остановил его. Если Брайен ответит, то нечто безымянное, наползающее на них, получит имя и станет абсолютно реальным. А пока он не знает, что это такое, он может верить, что это иллюзия, кошмарный сон, который даже забавно будет вспомнить завтра утром под ласковыми солнечными лучами.
Соратники стояли молча. Вой понемногу перемещался все ближе и ближе. Джим понял, в завтрашнее безоблачное утро уже не убежать.
– Сэр Брайен, – решившись наконец, спросил он. – Что это?
Глаза рыцаря под шлемом недоуменно блеснули и уставились на Джима.
– Разве ты не знаешь? Сандмирки, сэр Джеймс.
Стоило Брайену произнести это слово, и память Горбаша тотчас передалась разуму Джима. Он вспомнил без дальнейших расспросов, как выглядят эти ночные охотники; твари кружили вокруг лагеря все ближе и ближе к огню. Джим и Брайен замерли в ожидании.
Уродливый гибрид крысы и хорька размером с небольшую собаку… Когда они подойдут поближе, в свете костра их глаза вспыхнут красным, а покрытые черной, жесткой шерстью тела останутся невидимы в темноте. Сандмирки начнут кружить вокруг поляны, вне досягаемости отблесков, лишь глаза их будут светиться. Из пастей понесется непрерывное бездумное подвывание, оно паучьими лапками страха вопьется в позвоночник и поползет вверх, чтобы подчинить себе сознание Джима.
– Каким чертовым ветром их сюда занесло? – воскликнул Брайен. – Мы далеко от моря. Только дьявол мог показать им путь! Они обитают на холодных соляных пляжах. Маленькие, чертовски пронырливые прибрежные зверьки да несчастные моряки, потерпевшие кораблекрушение. Им чертовски не повезло, ведь океан выбросил их на берег ночью, когда там хозяйничают сандмирки. Мой меч и твои лапы, сэр Джеймс, бессильны против этих тварей.
– Если они приблизятся…
– Не посмеют, пока сознание не покинет наши тела. Сандмирки – трусливые, их оружие – безумие жертвы.
– Безумие? – переспросил Джим. Словно ледяным ножом полоснуло по нервам.
– Есть ли тайный смысл в их завываниях? – спросил Брайен и сам ответил: – Говорят, в их тела переселяются души животных, умерших в безумии или великих мучениях; сандмирки извергают по ночам страдания других, чтобы разрушить разум случайных спутников – таких, как мы с тобой. Не знаю, как обстоят дела у тебя, сэр Джеймс; Святой Жиль всегда был моим хорошим другом, и просто так он бы не посоветовал набрать большую вязанку хвороста. Мой тебе совет – взывай к своему милосердному Святому, взывай к Богу со всей свитой ангелов, ведь больше некому прийти на помощь.
Рыцарь обнажил меч, вонзил острие перед собой в землю и, обхватив ладонями рукоять, склонил голову в молитве. Джим, стоя неподвижно, наблюдал за рыцарем, огнем, окружающей темнотой и вслушивался в нарастающий вой.
Джим скептически относился к религии: даже в этот момент что-то восстало в его душе при мысли обратиться – искренне или притворно – за помощью к СИЛАМ НЕБЕСНЫМ. Но он не мог не позавидовать Брайену, который в столь трудный момент имел удобную отдушину.
Джим не знал, можно ли считать правдой рассказ о переселении душ животных, умерших в мучениях или безумии. Но нельзя было отрицать одного – завывания просачивались сквозь логическую плотину рассудка. С древних, первобытных уровней подсознания в сознание Джима выплескивались волны атавистических страхов, о существовании которых он даже не подозревал. Внутри Джима-Горбаша, с первого момента, как дракон признал источник завываний, зародился страх: спасаться бегством. Бежать, бежать, бежать до тех пор, пока не исчезнет звук. Или пока сердце не разорвется от безостановочного сумасшедшего бега.
- Предыдущая
- 21/60
- Следующая
