Дракон и Джордж - Диксон Гордон Руперт - Страница 17
- Предыдущая
- 17/60
- Следующая
Через пару минут он сидел подле Секоха, облизывая скелет коровы шершавым раздвоенным языком, похожим на наждачную бумагу.
– Наелся, Секох? – спросил Джим.
– От пуза, сэр, – ответил водяной дракон, оглядывая голодным безумным взглядом обглоданные останки. – Да простит меня Ваша Честь, но я ужасно неравнодушен к костному мозгу…
Он схватил берцовую кость и принялся похрустывать ею, как леденцом.
– Завтра выследим корову, и я убью ее, – сообщил Джим. – А ты схрумаешь ее в одиночку.
– Благодарю Вас, Ваша Честь, – Секох выслушал обещанное с вежливым скептицизмом.
– Я обещаю… А теперь скажи, где находится Презренная Башня?
– Ч-ч-что? – начал заикаться Секох.
– Презренная Башня! Разве ты не знаешь, в какой она стороне?
– О да, сэр! Но Ваша Честь не пойдет туда? Да, Ваше Святейшество? Я не вправе советовать Вашему Высочеству, – испуганно пищал Секох.
– Продолжай, – сказал Джим.
– Разве можно сравнивать тщедушного, робкого водяного дракона с Вашей Честью? Но Презренная Башня – ужасное место. Ваше Высочество…
– Насколько ужасное? – оборвал его Джим.
– Это… необъяснимо. – Секох грустно поглядывал по сторонам. – Пятьсот лет назад башня наслала на всех нас порчу и вырождение. До того мы ничем не отличались от остальных драконов. Безусловно, мы не были такими громадными и свирепыми, как Вы, сэр. Но вскоре, по непроверенным слухам. Темные Силы были усмирены, а башня разрушена. Да, конечно, великое событие, только какой прок был от него водяным драконам? Победители разбежались по домам, бросив нас в новом гнилом обличье на произвол судьбы. Считается, что ныне башня уже не опасна. Но, на Вашем месте, я ни за что бы туда не отправился. Ни за что, Ваше Величество.
– Но что за опасность? – спросил Джим. – Кого следует остерегаться? Кто обитает в башне?
– Не скажу определенно, что там живет кто-то, – осторожно ответил Секох. – Но Ваше Величество не сможет схватить его лапой. Дело в том, что если кто-либо, кому не разрешен туда доступ, приближается к башне, то башня каким-то образом влияет на непрошеных гостей, сэр. Разумеется, туда частенько наведывается всякая нечисть. Но иногда оттуда исходит нечто странное, а совсем недавно…
Секох осекся, сбившись с повествования, и усердно зашарил среди коровьих костей.
– Что недавно?
– Ничего… ничего особенного. Ваше Превосходительство! – пронзительно взвизгнул Секох. – Ваша Досточтимость не должна слишком много требовать от ничтожного водяного дракона. Мы не блещем умом. Я только… хотел сказать, что с недавних пор башня стала еще страшнее. Никто не знает, почему. Мы стараемся держаться от нее подальше!
– Возможно, у тебя разыгралось воображение, – кисло заметил Джим.
Он всегда считал себя скептиком. Да, этот странный мир стремится отойти от нормального порядка. Все равно разум, пусть даже в силу привычки, не желал окунуться со слепой верой в сверхъестественное – особенно в сверхъестественные ужасы второстепенных старинных кинолент.
– Мы знаем то, что знаем, – с необычным упрямством ответил водяной дракон и выставил напоказ свою костлявую иссушенную лапу.
Джим невразумительно промычал. Только что заглоченный ужин тянул дракона в сон. Серые свинцовые сумерки отступающего дня притупили восприятие. На Джима навалились вялость и апатия.
– Завалюсь-ка я спать, – сказал он. – Так как мне добраться отсюда до Презренной Башни?
– Пойдете на запад. Ваша Смелость. Сбиться с пути невозможно.
В последних словах водяного дракона слышался неподдельный страх, но сонному Джиму было наплевать буквально на все. Он продолжал слушать Секоха, но голос доносился как бы из тумана.
– Держитесь Большого Тракта. Это широкая полоса твердой земли, тянущаяся миль пять с востока на запад через болота. Держитесь его и выйдете точно к башне. Она стоит на высокой скале на краю моря.
– Пять миль… – пробормотал Джим.
Надо ждать рассвета: перспектива обрадовала Джима. Вечерний холодок не тревожил покрытое бронированными пластинками тело, а трава окутывала своей мягкостью.
– Да, пожалуй, я поспешу, – пробормотал он.
Джим растянулся на траве; повинуясь инстинкту дракона, он изогнул шею и по-птичьи спрятал голову под крыло.
– До утра, Секох.
– Как пожелает Ваше Превосходительство, – робко отозвался водяной дракон. – Я пристроюсь вон там, и, если Вашему Святейшеству понадобятся мои услуги, только позовите, я сразу же прибегу…
Слова стерлись и исчезли. Джим медленно погружался в сон, как идущий ко дну перегруженный корабль с пробоиной…
7
Когда Джим сумел продрать глаза, солнце уже приподнялось над горизонтом. Яркий холодный свет раннего утра отмыл небосвод до прозрачной голубизны. Утренний бриз легко покачивал заросли тростника: гладь мелкого озерца, возле которого отдыхал Джим, подернулась паутиной ряби. Он широко зевнул, сел, изумленно заморгал и огляделся.
Секох растворился. А вместе с ним и обглодки.
Джим на долю секунды ощутил слабое брезгливое раздражение. Отходя ко сну, он рассчитывал с утречка выудить из водяного дракона дополнительные сведения о болотах. Но на смену раздражению пришло неожиданное веселье. Джим отчетливо представил картину: Секох тайком, стараясь не шуметь, собирает обглоданные кости и перед самым рассветом сматывается вместе с ними: такая ситуация развеселила Джима.
Он подошел к краю озера и принялся жадно пить, вернее лакать, как домашний кот. Разница состояла только в том, что каждое движение длинного языка закачивало в горло несколько литров воды. Утолив жажду. Джим с тоской посмотрел на запад, вглядываясь в туманную линию океана, а затем раскрыл крылья… Вернее – лишь попытался.
– Ой! – вскрикнул он и поспешно сложил крылья. Оставалось лишь про себя проклинать себя же.
Волейболист класса АА был обязан предвидеть реакцию организма, да еще памятуя, как сильно выдохся вчера Смргол. Попытка Джима расправить крылья вызвала кинжальную боль в мышцах, которые драконы практически не используют. Джим и раньше сталкивался с подобным ощущением, когда, после некоторого перерыва, вновь возвращался к тренировкам. То же чувствует любой нетренированный человек после неожиданной физической нагрузки. Обидно!
Но чувство юмора еще не покинуло Джима, и он словил «кайф» от абсурдной ситуации: двадцать шесть лет он прекрасно обходился без крыльев. Но вот, единожды вкусив радость полета, с ужасом подумал о пешем дневном переходе. Эйфория веселья испарилась через несколько выдохов, а настроение изменилось отнюдь не к лучшему. Джим осторожно повернул голову в направлении океана и, задав себе маршрут, двинулся вперед.
К сожалению, путь лежал по изрядно пересеченной местности. Инстинктивно Джим старался выбрать дорогу посуше да поровнее, но ему приходилось перепрыгивать через канавы, и тогда крылья раскрывались и задубелые мышцы скручивало от боли. Дважды Джиму пришлось плыть: сначала через длинную канаву и почти следом – через мелкое, но слишком широкое, чтобы перепрыгнуть, озерцо. Теперь Джиму стало ясно, почему драконы предпочитают ходить или летать. В отличие от людей, плотность тела драконов превышает плотность воды. Попросту говоря, если Джим не греб изо всех сил, то мгновенно камнем шел ко дну. Поэтому у драконов, как вскоре заключил Джим, возник панический страх перед водой, она, ко всему, могла попасть в ноздри, чего драконы не выносили.
Однако очень скоро Джим выбрался на широкую полосу земли, она, судя по всему, и являлась Большим Трактом, о котором упоминал Секох. Другой дороги среди буйства болот видно не было. Проход, как Джим назвал для себя Большой Тракт, прямой линией, как римские дороги, устремлялся на восток. Вероятно, он был искусственного происхождения, так как возвышался на несколько футов над болотной равниной и на нем росли кусты, а кое-где даже деревья.
Джим терся о траву – он только что переплыл через очередное озерцо, – но сейчас перевернулся животом вверх, чтобы погреться на солнышке. Неподалеку росло дерево: оно давало тень глазам Джима, но тело оставалось под солнцем, чьи горячие лучи отогревали задубевшие мускулы.
- Предыдущая
- 17/60
- Следующая
