Невротическая личность нашего времени - Хорни Карен - Страница 36
- Предыдущая
- 36/45
- Следующая
На наличие смутного чувства вины указывает преследующий невротика страх разоблачения или неодобрения. Беседуя с аналитиком, он может вести себя так, как если бы между ними были взаимоотношения преступника и судьи, делая таким образом очень трудным для себя сотрудничество в процессе анализа. Любое предлагаемое ему истолкование он будет воспринимать как укор. Например, если аналитик покажет ему, что за его определенным защитным отношением скрывается тревожность, он ответит: «Я знаю, что я трус». Если аналитик объяснит ему, что он сторонится людей из-за страха быть отвергнутым, он примет вину на себя, интерпретируя данное объяснение тем, что пытался таким образом облегчить себе жизнь. Навязчивое стремление к совершенству в большой степени развивается из этой потребности избегать какого-либо неодобрения.
Наконец, если случается неблагоприятное событие, такое, как потеря состояния или несчастный случай, невротичный человек может явно почувствовать себя более уверенно и даже утратить при этом некоторые невротические симптомы. Наблюдение этой реакции, а также тот факт, что иногда, по-видимому, сам невротичный человек устраивает или провоцирует неприятности, может вести к предположению, что он испытывает столь сильное чувство вины, что у него развивается потребность в наказании как средстве избавления от этого чувства.
Таким образом, имеется очень много свидетельств, говорящих не только о существовании особо острого чувства вины у человека, страдающего неврозом, но также и о том властном влиянии, которое оно оказывает на его личность. Но, несмотря на эти очевидные свидетельства, необходимо задаться вопросом, является ли сознательное чувство вины невротика подлинным и не позволяют ли симптоматичные отношения, наводящие на мысль о бессознательном чувстве вины, интерпретировать их иначе. Имеются различные факторы, дающие основание для таких сомнений. Чувство вины, подобно чувству собственной неполноценности, вовсе не является крайне нежелательным; невротичный человек далек от желания избавиться от него. В действительности он настаивает на своей вине и яростно сопротивляется любой попытке снять с него это бремя. Одного лишь этого отношения было бы достаточно, чтобы указать на то, что за его настойчивым утверждением его вины должна скрываться тенденция, как в случае чувства собственной неполноценности, которая несет важную функцию.
И еще один фактор следует иметь в виду. Подлинное раскаяние или стыд – болезненные чувства, а обнаруживать эти чувства перед кем-либо – еще более болезненно. На самом деле невротичный человек более других людей будет воздерживаться от этого из-за страха неодобрения. Однако то, что мы назвали чувством вины, он выражает очень охотно.
Более того, обвинениям в свой адрес, которые столь часто интерпретируются как признаки скрывающегося под ними чувства вины у невротика, свойственны отчетливые иррациональные элементы. Не только в своих своеобразных самообвинениях, но также в смутном ощущении, что он не заслуживает никакого доброго отношения, он склонен доходить до крайних пределов иррациональности – от явных преувеличений до чистой фантазии.
Еще одним признаком, наводящим на мысль, что упреки в свой адрес не обязательно выражают подлинное чувство вины, является тот факт, что бессознательно сам невротик отнюдь не убежден, что является недостойным или ничтожным человеком. Даже когда он выглядит подавленным чувством вины, он может прийти в крайнее негодование, если другие станут всерьез принимать его самообвинения.
Последнее наблюдение приводит к фактору, отмеченному Фрейдом при обсуждении им вопроса о самообвинении при меланхолии: несообразность, которая заключается в том, что присутствует явно выраженное чувство вины и отсутствует чувство унижения, которое должно ему сопутствовать. Одновременно с заявлениями о том, что он недостойный человек, невротик будет предъявлять огромные претензии на внимание и восхищение и обнаружит весьма явное нежелание соглашаться с малейшей критикой. Эта несообразность может сильно бросаться в глаза, как, например, в случае с женщиной, которая ощущала смутную вину по поводу любого преступления, о котором сообщалось в газетах, и даже винила себя каждый раз, когда умирал кто-то из родственников, но отреагировала приступом безудержной ярости и потерей сознания на довольно мягкий упрек сестры за постоянное требование внимания к себе. Но это противоречие не всегда выражается столь наглядно. Оно присутствует намного чаще, чем выходит наружу. Невротик может ошибочно принимать свою склонность к самообвинениям за здоровое критическое отношение к себе. Его чувствительность к критике может прикрываться мыслью, что переносима лишь дружеская критика или носящая конструктивный характер. Но эта мысль является только ширмой и противоречит фактам. Даже дружеский совет может вызвать гневную реакцию, ибо совет любого рода предполагает критику в связи с некоторым несовершенством.
Таким образом, если тщательно исследовать чувство вины н испытать его на подлинность, становится очевидным, что многое из того, что кажется чувством вины, является выражением либо тревожности, либо защиты от нее. Частично это также справедливо и для нормального человека, В нашей культуре считается более благородным бояться Бога, чем бояться людей, или, на нерелигиозном языке, воздерживаться от чего-либо по велению совести, а не из страха быть пойманным. Многие мужчины, которые говорят о сохранении верности на основе велений совести, в действительности просто боятся своих жен. Вследствие высочайшей тревожности при неврозах невротик чаще, чем здоровый человек, склонен прикрывать свою тревожность чувством вины. В отличие от здорового человека он не только страшится тех последствий, которые вполне могут иметь место, но заранее предвидит последствия, абсолютно несоразмерные с действительностью. Природа этих предчувствий зависит от ситуации. У него может быть преувеличенное представление о грозящем ему наказании, возмездии, покинутости всеми, или же его страхи могут быть совершенно неопределенными. Но какой бы ни была их природа, все его страхи зарождаются в одной и той же точке, которую можно грубо определить как страх неодобрения или, если страх неодобрения равносилен сознанию греховности, как страх разоблачения. Страх неодобрения очень часто встречается при неврозах. Почти каждый невротик, даже если на первый взгляд он кажется абсолютно уверенным в себе и безразличным к мнению других, испытывает чрезвычайный страх или сверхчувствителен к неодобрению, критике, обвинениям, разоблачению. Как я уже упоминала, этот страх неодобрения обычно понимается как указание на скрывающееся под ним подспудное чувство вины. Другими словами, он рассматривается как результат такого чувства. Критическое наблюдение ставит под сомнение это заключение. В ходе анализа пациент часто крайне затрудняется говорить об определенных переживаниях или мыслях – например, о тех, которые имеют отношение к желанию чьей-то смерти, мастурбации, инцестуозным желаниям, – из-за того, что испытывает по их поводу столь большую вину или, точнее, потому, что думает, что испытывает вину. Когда он обретает достаточную уверенность для их обсуждения и осознает, что они не встречают неодобрения, его чувство вины исчезает. Он чувствует себя виновным, потому что в результате своей тревожности он даже более, нежели другие, зависит от общественного мнения и вследствие этого ошибается, наивно принимая его за собственное осуждение. Кроме того, его общая чувствительность к неодобрению остается в основе своей неизменной, даже если его чувство вины по конкретным поводам исчезает после того, как он заставляет себя говорить о тех переживаниях, которые их вызвали. Это наблюдение наводит на мысль, что чувство вины является не причиной, а результатом страха неодобрения.
Поскольку страх неодобрения столь важен как для развития, так и для понимания чувства вины, я здесь затрону некоторые из его внутренних смыслов.
Неадекватный страх неодобрения может слепо распространяться на всех людей или простираться лишь на друзей, хотя обычно невротик неспособен четко различать друзей и врагов. Вначале он относится лишь к внешнему миру и в большей или меньшей степени всегда остается связанным с неодобрением других, ко может стать также внутренним (интерноризованным). Чем в большей степени это происходит, тем в большей мере неодобрение извне теряет свое значение по сравнению с неодобрением его собственного «Я».
- Предыдущая
- 36/45
- Следующая
