Зеленые холмы Африки. Проблеск истины - Хемингуэй Эрнест - Страница 25

Долгое время, за которое солнце успело подняться высоко и началась жара, мы ехали по местности, которую Старик, на мой вопрос, как она называется, ответил: «Миллион проклятых миль Африки». Дорогу по сторонам ограничивал густой, по виду непроходимый и колючий кустарник.

– Здесь попадаются очень крупные слоны, – сказал Старик. – На них особо не поохотишься. Вот почему они такие огромные. Ясно, не так ли?

После долгой поездки по «стране миллиона миль» местность изменилась, теперь нас окружали сухие, песчаные, окаймленные кустарником равнины, превратившиеся от солнца в настоящие пустыни с редкими островками растительности там, где была вода. По словам Старика, так выглядели северные провинции Кении. Мы высматривали геренуков или жирафовых газелей, длинношеих антилоп, которые своими повадками напоминали жуков-богомолов и мелких куду, которые, по нашим сведениям, водились в этих унылых местах, но солнце стояло высоко, и все звери попрятались. Наконец дорога постепенно пошла вверх, опять к холмам, низким, голубым, лесистым холмам, отделенным друг от друга целыми милями редкого кустарника, а впереди высились два огромных, крутых, лесистых холма, которые хотелось назвать горами. Они стояли по обеим сторонам дороги, и, когда мы подъехали к месту, где красная дорога сужалась, нам повстречалось стадо в несколько сот голов, которое гнали на побережье скупщики скота из Сомали; главный среди них шагал впереди – высокий, красивый туземец в белом тюрбане и национальном костюме, он нес зонтик как символ власти. С трудом пробившись сквозь стадо, мы стали петлять вокруг живописных зарослей, потом проехали меж двух гористых холмов и в полумиле от них въехали в деревушку из глиняных, крытых соломой хижин, стоявшую на низком плато. Отсюда две горы со склонами, поросшими лесом, осыпавшимися известняковыми породами, опушками и лугами казались очень красивыми.

– Это здесь?

– Да, – ответил Дэн. – Надо найти место старого лагеря.

Из глиняной хижины вышел очень старый, сморщенный чернокожий дед с седой щетиной на лице, на нем был один, когда-то белый, а теперь просто грязный, кусок ткани, собранный на плече на манер римской тоги; он повел нас назад по дороге, а потом свернул влево и вывел к месту, хорошо подходящему для лагерной стоянки. Вид у старика был очень унылый, а после того, как Старик и Дэн с ним поговорили, он с еще более унылым видом пошел за проводниками, чьи имена Дэн записал по рекомендации своего друга, голландского охотника, бывшего здесь год назад.

Мы вынули из машины сиденья, чтобы использовать их как стол и скамейки, расстелили куртки для завтрака в тени большого дерева, выпили пива, а затем в ожидании грузовиков занялись кто чем – кто спал, кто читал. До приезда грузовиков вернулся наш дед с самым тощим, самым голодным и жалким представителем племени вандеробо, он стоял на одной ноге и чесал в затылке, с собой он принес лук, колчан со стрелами и копье. На вопрос, тот ли это проводник, чье имя мы назвали, старик признался, что не тот, и с еще более несчастным видом отправился за настоящими проводниками.

Когда мы проснулись, дед уже стоял с двумя профессиональными проводниками, одетыми в хаки, и еще с двумя деревенскими жителями – можно сказать, почти голыми. Начались долгие переговоры, и старший из проводников предъявил бумагу, адресованную «всем заинтересованным лицам», где говорилось, что предъявитель сего хорошо знает страну, надежный человек и опытный следопыт. Удостоверение было подписано каким-то охотником. Проводник в хаки назвал автора удостоверения Бвана Симба – «Убийца львов», чем нас страшно разозлил.

– Какой-нибудь задавака, который раз в жизни случайно убил льва, – сказал Старик.

– Скажите ему, что я – Бвана Физи, «Убийца гиен», – попросил я Дэна. – Бвана Физи душит их голыми руками.

Дэн сказал ему что-то другое.

– Спросите, не хотят ли они познакомиться с Бваной Жабой, родоначальником всех жаб, и Мамой Тзигги, повелительницей саранчи.

Дэн меня не слушал. Похоже, они обсуждали денежный вопрос. После того как о поденной плате договорились, Старик обещал им за каждого убитого с их помощью куду пятнадцать шиллингов.

– Я так понимаю, что речь идет о фунте, – уточнил старший проводник.

– Похоже, они разбираются в ценах, – сказал Старик. – Должен признаться, что я не в восторге от этого парня, несмотря на похвалы Бваны Симбы.

Кстати, потом мы узнали, что Бвана Симба прекрасный охотник и репутация на побережье у него самая высокая.

– Будем тянуть жребий, – предложил Старик. – Каждому достанется один голый и один в штанах. Лично я предпочитаю голых проводников.

Но когда мы предложили двум одетым проводникам с рекомендацией выбрать себе по голому партнеру, стало ясно, что из этого ничего не выйдет. Главный спорщик, как оказалось, не только разбирался в финансах, но обладал и актерскими способностями. Он представил нам в лицах, как Бвана Симба убил в последний раз куду, но тут прервал спектакль, чтобы заявить: он будет охотиться только с Абдуллой, плюгавым, большеносым грамотеем, который отличный следопыт. Они всегда охотятся вместе. Сам он по следу не ходит. Высказавшись, он возобновил представление, где теперь, кроме Бваны Симбы, действовали Бвана Доктор и рогатые звери.

– Тогда придется тянуть другой жребий: двое оксфордцев против двух дикарей, – предложил Старик.

– Меня воротит от этого шута, – сказал я.

– Может, он хорош в деле, – с сомнением произнес Старик. – Во всяком случае, вы и сами отличный следопыт. По словам деда, два других – хорошие проводники.

– Что ж, благодарю. Ладно. Доставайте свои чертовы соломины.

Старик зажал в кулаке две соломины.

– Длинная – Дэвид Гаррик[33] и его дружок, – пояснил он. – Короткая – двое голых молодцов.

– Хотите тянуть первым?

– Давайте вы, – сказал Карл.

Я вытянул Дэвида Гаррика и Абдуллу.

– Черт, попался этот комедиант.

– Может, еще будете им довольны, – утешил меня Карл.

– Хотите, махнемся?

– Нет, но он может оказаться лучшим из лучших.

– Теперь разыграем место охоты. Кто вытащит длинную соломину, выбирает место первым, – объяснил Старик.

– Тяните вы.

Карл вытянул короткую.

– А какие разыгрываются места? – спросил я Старика.

Последовал длинный разговор, во время которого Дэвид прикидывался, что убил с полдюжины куду из разных засад, или подкрадываясь на открытом месте, или выгоняя зверей из кустов.

Наконец Старик сказал:

– Говорит, здесь есть соляной источник, куда звери приходят лизать соль, и их убивают тысячами. Кроме того, бродя вокруг холма, этих бедолаг можно стрелять на открытом месте. А физически хорошо подготовленные могут взбираться на скалы и бить их оттуда, когда те пасутся.

– Я выбираю солонец.

– Не забывайте – стрелять в самых крупных, – сказал Старик.

– Когда выходим? – спросил Карл.

– На солонце надо быть рано утром, – ответил Старик. – Но вы, старина Хем, можете осмотреть место уже сегодня вечером. Надо проехать миль пять по дороге, а дальше пешком. Берите машину и отправляйтесь первым. А вы, Карл, можете опять навестить холмы, как только спадет дневная жара.

– А что с Мемсаиб? – спросил я. – Могу я ее взять с собой?

– Не думаю, что это разумно, – произнес серьезно Старик. – Чем меньше людей принимают участие в охоте на куду, тем лучше.

В тот вечер М’Кола, Комедиант, Абдулла и я вернулись в сумерки к костру очень взволнованные. Почва на соляном источнике оказалась взрытой, на ней были свежие следы куду, и среди них несколько следов крупных самцов. Там было замечательное укрытие, и я не сомневался, что на следующее утро убью куду, словно мне предстояло стрелять из надежного убежища уток с изрядным количеством подсадных и в прохладную погоду, не сомневаясь, что они прилетят.

– Это просто верняк. Плевое дело. Даже совестно. Этот Комедиант… как его? Бут, Баррет, Мак-Каллоф… вы понимаете, о ком я говорю…