Форт-Хоэн (СИ) - Велесов Олег - Страница 29

— Я тоже вижу.

Я напрягся.

Вокруг тот же мрак, но голос, мягкий и незнакомый, раздался совсем рядом. Я сделал шаг вперёд, ещё один. Ориентиром для возвращения мне служила хрупкая полоска света из приоткрытой двери гостевого дома. Уходя, я специально оставил щель и подложил небольшой камень, чтобы дверь не закрылась от случайного порыва ветра.

— Кто здесь?

— Твой друг.

Все мои друзья сейчас сидели за столом и доедали ужин. По улице могли бродить в лучшем случае доброжелатели. Хотя откуда им взяться в этой деревне.

— Где ты?

— Я рядом.

На этот раз голос был женский и тембром похожий…

— Уголёк? Как ты проскочила мимо меня?

Девчонка засмеялась, и смех начал удаляться. С двинулся за ним следом.

— Уголёк, подожди. Слушай… Если мы отойдём слишком далеко, мы заблудимся. Помнишь, что говорил старейшина о шептунах?

Я оглянулся на дверь. Она была в нескольких шагах за спиной

— Не бойся. Соло, ах, Соло. Дотронься до меня.

Я сглотнул. Голос всё более становился завлекающее-манящим, и в нём было столько желания, что и моё желание стало подниматься и одурманивать мозг. Я протянул руку и ощутил прикосновение. Уголёк взяла меня за запястье и потянула к себе. Я поддался. Всё более переставая понимать действительность я начал искать её губы. Они были рядом, ещё один шаг и мы сольёмся в поцелуе…

Дыхание горячее и мерзкое. Это не может быть Уголёк! Я дёрнулся назад, но девчонка держала меня крепко. Она схватила меня обоими руками и продолжала тянуть на себя. И тут же другие руки ухватили края одежды. Это не мог быть один человек, их было несколько. Нубы? Уголёк сговорилась с нубами? Я выдернул рапиру, полоснул, но железо прошло сквозь пустоту, и в ответ на мой удар раздался хохот.

Прозвучал хлопок, и на меня опустился купол голубоватого света. В первое мгновение я ослеп, а когда прозрел…

Это были не нубы. Это… это… И это не Уголёк. Вытянутые морщинистые лица, пустые круглые глаза, жидкие седые волосы, спадающие на полупрозрачные тела… Чудовища! В ярком свете они кривились и выли. Они по-прежнему тянули ко мне свои руки, но свет гнал их прочь, и они отступали. Отступали и плакали, и звали меня за собой, не желая терять добычу.

Я стоял онемевший. Хотелось сглотнуть застрявший в горле комок, но челюсти свело судорогой, и единственное, чем я мог шевелить, были глаза. Ко мне подошёл старейшина. Навершие его посоха переливалось синими, зелёными и красными лучами, распространяя вокруг тот самый свет, который накрыл меня куполом. Это было волшебство. Магия! Самосады — маги. А я-то думал, что подобное в Форт-Хоэне невозможно.

Старейшина положил мне на плечо ладонь, возвращая к жизни, и сказал:

— Теперь ты видел Тех, Кто Шепчет в Ночи.

Утром в деревню прибежали дозорные и ударили в било. Мы собирались возвращаться в город, стояли возле храма. Я хотел попрощаться со старейшиной, проявить учтивость, поблагодарить за ночное спасение. Я всё рассказал группе, не утаил ничего, кроме того, что ночные шептуны говорили со мной голосом Уголёчки. Рассказал и о способностях самосадов. Дизель по обыкновению воспринял рассказ скептически, а вот Шурка поверил сразу. Среди клириков всегда ходили слухи о том, что самосады являются потомками древнего народа долины обладавшего магическим даром.

— Чушь, — скривился Дизель. — Сказка для детишек. Дерьмо.

— То есть, лягушка величиной с телёнка тебя не удивляет? — спросил я.

Дизель растерялся. Болотные жабы были для него предметом охоты, но никак не порождением магии. Он даже не задумывался над этим, ибо всё, что он видел, было вполне естественным и имеющим право на существование без каких-либо объяснений. Мои слова его расстроили.

— Но ты же сам её видел, — попытался он возразить.

— Вот только в природе подобных жаб не существует. Ты же изучал в школе биологию?

— Что я изучал?

Наверное, зря я спросил его про биологию, потому что Дизель завис окончательно. Слова, которые я произносил, были ему знакомы, но значение оставалось где-то за гранью понимания. Нет, с громилой подобным языком разговаривать нельзя.

И тут прибежали дозорные.

При первых же ударах била деревня ожила. Только что самосады ходили сонными мухами с вилами и граблями, и вдруг засуетились. К храму начали сбегаться мужчины и женщины. Появился старейшина. Он встал на пороге храма, к нему подошли дозорные, заговорили поочерёдно. Старейшина кивал, иногда переспрашивал и одновременно обшаривал площадь глазами. Увидел нас, задержал взгляд на мгновенье и принялся обшаривать дальше. Собравшийся народ терпеливо ждал. Что именно случилось, было понятно без объяснений — один из наших кланов шёл в рейд. Но хотелось подробностей.

Наконец, допрос дозорных завершился, и старейшина обратился к людям.

— Враги идут!

Площадь загудела тихим утробным гулом.

— Мы люди мирные, мы растим хлеб и овощи, но городские кланы не дают нам покоя. Каждый тайм они нападают на деревню, грабят дома, насилуют женщин, убивают мужчин. Мы тоже убиваем их воинов, но они как Гидра, на месте одной срубленной головы вырастает другая.

Вообще-то, у Гидры вместо одной головы вырастало сразу две, но я не стал поправлять господина Моасу.

— Сегодня этих голов движется столько, что отсечь все мы не сможем, слишком их много. Мы должны отступить к деревне Ниу и дать врагу отпор соединёнными силами. Забирайте детей, гоните стада. Торопитесь, времени мало.

В действительности, его оставалось ещё меньше. Не успел старейшина завершить речь, а на дороге уже поднялась пыль. Из серых разводов выпросталось треугольное знамя нубов, и слева от него вырос длиннохвостый стяг червивых. В рейд шли сразу два клана. Такого в истории Форт-Хоэна не было. Кланы предпочитали сражаться в одиночку, чтобы не устраивать потом драк из-за лута. Ныне червивым ввиду своей малочисленности выбирать не приходилось, и за малую долю в добыче они готовы были присоединиться к любому рейду.

Впереди шла пехота. Большинство были облачены в бригантины, и лишь несколько человек могли похвастать кирасами. На головах шлемы всех эпох и традиций начиная от римских касок и заканчиваяжабьими головами. Банда бродяг, но банда сильная и жадная до наживы.

При виде деревни колонна на ходу развернулась в цепь. Знаменосцы встали по центру, на фланги выдвинулись стрелки. Со стороны ржаных полей появился ещё один отряд. Я не сразу его заметил. Он был меньше по численности, может быть, человек двадцать, и стремился перекрыть самосадам путь к отступлению. Коротыши тоже его заметили, и если первый отряд вызвал у них оторопь, то теперь находившихся на площади людей начала охватывать паника.

Нужно было действовать быстро. Я подбежал к старейшине.

— Уважаемый господин…

— Говори!

— Жгите дома.

— Что?

— Жгите дома! А людей заводите в храм.

— В храме мы окажемся в ловушке.

— Заводите! Добраться до другой деревни мы не успеем, да и не сможем. Видите отряд? А если дома сгорят, кланам придётся уйти. Нам нужно продержаться до полудня.

До полудня оставалось часа три, единственный вход в храм — дверь, в которую одновременно могли пройти два человека. Если изнутри подпереть её чем-то… может и продержимся.

Старейшина ударил посохом о землю.

— Самосады поджигайте ваши дома и бегите в храм! Торопитесь!

Я вернулся к своим.

— Диз, необходимо найти бревно. Или что-то похожее.

— Нет здесь брёвен. Трава и камни.

— Возле загонов есть деревянные колоды с водой для животных, — сказал Шурка. — Подойдёт?

— Вполне. Курт, Диз, вы со мной. Шурка, вы с Уголёчкой в храм. Сидите и не высовываетесь!

Мы побежали по центральному проходу к загонам. Самосады, путаясь под нашими ногами, бросились к своим жилищам. От посохов к бревенчатым стенам потянулись красные лучи. Справа вспыхнул дом, слева второй, впереди сразу два. Запахло горелым, в небо потянулись чёрные дымы, затрещало сухое дерево. К загонам мы подбегали в ореоле чадящих костров. Несколько коротышей, раскрывали ворота, и скот, сшибая на пути всё и всех, в панике разбегался по округе.