Крылатый лев и лилия (СИ) - "May Catelyn" - Страница 14

Вот и сейчас, юное создание, сидевшее перед ним, было лишено возможности наслаждаться солнцем и летним днем обреченно склонив голову к своему вышиванию. Ему не потребовалось много времени, чтобы разглядеть, как неловко Виттория управляется с нитью и иглой, которая то и дело больно вонзается в нежные пальчики, а на ее лице была написана та же тоска, которую он уже видел когда-то в доме Канотти.

Марко подумалось, что быть может утром в саду был слишком резок и груб с ней, также как дома, в Венеции, когда она однажды вечером дерзко пробралась в его кабинет. Ему совсем не хотелось быть для нее кем-то вроде тюремщика или старого брюзги, который читает нотации о падении нравов современной молодежи, не желая вспоминать свою безрассудную юность. Виттория по сути была еще упрямым ребенком, не способным как следует управлять своей юной энергией и тягой к озорству. А потому сейчас он невольно испытывал сожаление из-за своей несдержанности.

Наверно это было опрометчивое решение, минутная слабость, но сенатор вдруг громко объявил, приведя дуэнью в состояние близкое к шоку.

— Я думаю, было бы преступлением упустить такой погожий день. Нам всем не повредит короткая прогулка.

Виттории показалось, что комната наполнилась гулким стуком ее сердца. "Что он собирается ей сказать? Или объявит своё решение? Отошлет обратно в дом Канотти? Выдаст замуж? Отправит в монастырь? Какое наказание он придумал для нее? "

Внутренне обмирая от волнения, она поднялась со своего места, так порывисто отставив пяльца, что сеньора Франческа почти задохнулась от молчаливого возмущения.

Сад был наполнен ароматами сотен цветов и растений. Марко шел рядом с Витторией, которая пыталась казаться собранной и серьезной, по дороге деловито срезая понравившиеся бутоны и укладывая их в маленькую корзинку, выданную Франческой, семенившей поодаль. Умение искусно составить букет, дуэнья считала одним из обязательных для каждой хорошо воспитанной девушки, да и праздного времяпрепровождения она никогда не одобряла.

Эта прогулка и вид цветущего сада невольно пробудили в душе сенатора давние воспоминания. Когда-то они с Вероникой провели здесь, в отдаленном поместье Веньеров, чудесные дни, забыв обо всем на свете… Они предавались страстной любви, скакали на лошадях по окрестностям наперегонки с ветром, встречали вместе рассвет и провожали закат читая друг другу стихи в этом райском саду. Могла ли его возлюбленная предположить, что ее дочь когда-нибудь будет гулять здесь, любуясь вот этими прекрасными розовыми кустами, которыми любовалась и она, наслаждаясь их тонким изысканным ароматом…

Марко все никак не мог начать разговор, погрузившись в свои мысли, наполненные призрачным эхом ушедшей любви.

— Вы все еще сердитесь на меня, Сеньор Эм.? Сама не знаю, что на меня порой находит… — сказала Виттория наконец, удивившись собственной смелости, но произнести слова извинения так и не смогла. Ее тяготило ожидание. Пусть уж лучше она поскорей узнает его волю и примет ее как должное.

— Ты еще слишком юна, Виттория, а в юности мы часто бываем порывисты и опрометчивы в своих поступках. Хотя, в этом бесценном опыте и заключается суть нашей жизни. Юность дана нам чтобы совершать ошибки и безумства, зрелость — чтобы их исправлять. И все же мне хочется верить, что ты скоро станешь воспитанной и утонченной молодой дамой, за руку которой будут бороться самые достойные женихи Светлейшей.

От его слов щеки Виттории вновь окрасились румянцем. Эта очаровательная особенность, как понял Марко, была свойственна ей в минуты сильного волнения.

"Зачем он говорит так мягко, так успокаивающе? Неужели его гнев и презрение ко мне ушли так быстро?" — подумала она, не догадываясь, что этих чувств никогда и не было в душе сенатора.

— Совсем скоро, Виттория, в поместье приедет моя сестра — сеньора Беатрис Гритти, — продолжил сенатор, — Надеюсь, вы хорошо поладите с ней. Она — женщина самых лучших качеств: благочестивая, умная, образованная, с открытым и любящим сердцем. Я верю, что Беатрис будет добра к тебе, но и ты старайся отвечать ей тем же. У тебя появится наставница и возможно старшая подруга, которой можно доверять. Не разочаруешь ли ты меня, дитя? — спросил он тоном, который заставил Витторию вновь покраснеть до кончиков ушей.

— Я постараюсь, сеньор… — пробормотала она. Девушка, скрывая свое замешательство, повернулась к пышному кусту роз и попыталась срезать один из белоснежных бутонов, но острый как жало шип вонзился в ее нежную кожу так глубоко, что из ранки тут же потекла кровь. Виттория вскрикнула скорее от неожиданности, чем от боли, отдернув руку.

Марко тут же осторожно взял ее ладонь и, осмотрев палец, тщательно перевязал его своим душистым батистовым платком. Все это время Виттория не могла оторвать взгляд от его рук и склоненного к ней волевого лица, наблюдая за мягкими золотистыми переливами его зеленых глаз, мелкой россыпью морщинок вокруг них, оставленную прожитыми годами. В прошлом никто, кроме недалекой, но доброй Ваноццы, по-настоящему не обращал внимания на те синяки и ссадины, что часто появлялись у резвой и непоседливой девочки, взятой на воспитание в дом Канотти. Именно поэтому поступок сенатора так искренне удивил ее.

Наверно такими и были когда-то герои прочитанных ею рыцарских романов: красивыми, благородными, мудрыми и волевыми, способным прийти на помощь в любую минуту — думала Виттория. И совсем уж не кстати, ей пришла в голову крамольная мысль — Возможно ли, что когда-нибудь Сеньор М будет смотреть на нее как неистовый Орландо на златокудрую Анжелику или она навсегда останется для него лишь несмышленой и проказливой девчонкой, которую он в ближайшем будущем без сожаления выдаст замуж за другого?

С их недолгой совместной прогулки Виттория вернулась еще более задумчивой и печальной чем была. Она послушно разобрала корзинку, и под чутким руководством Франчески составила букет для украшения покоев сенатора, который почему-то выразил желание ужинать в одиночестве. Это еще глубже заронило в душу девушки сомнения, что она вновь что-то сделала не так и Сеньору М. больше не хочется с ней общаться.

Душная августовская ночь не принесла желанного спокойствия. Виттория долго лежала с открытыми глазами в постели, прислушиваясь к шорохам старинного дома и трескотне цикад за открытым окном. Сон никак не приходил, и она вдруг представила себя заколдованной принцессой в башне дракона…вот только этот суровый дракон был прекраснее самых сказочных принцев, а ей почему-то совсем не хотелось чтобы ее освобождали. И сегодня, увидев своего опекуна, по истечении почти двух недель, она еще раз убедилась в этом маленьком, но волнующем ее сердце открытии.

Провертевшись в своей постели почти всю ночь, Виттория забылась коротким и некрепким сном лишь к рассвету. А проснулась в считанные мгновения оттого, что ее обнаженной ступней занялся игривый котенок, вылезший под утро из своей корзинки у камина и забравшийся в постель. Он очень привязался к молодой хозяйке здесь в поместье, и после купания превратился из заморыша с кухни в пушистый и нагловатый комок.

Почувствовав легкие прикосновения острых коготков животного, девушка тут же открыла глаза и поморщившись от первых лучей, настырно светивших сквозь закрытые ставни, выпорхнула из своей кровати, устремившись к окну. Выглянула во двор и полной грудью вдохнула свежий утренний воздух, наполненный разноголосым пересвистом ранних пташек и свежестью выпавшей на заре росы.

Всюду еще царствовали покой и безмятежность. До подъема слуг оставалось больше часа. «А значит, если бы кому-то вздумалось выйти из своих комнат и немного прогуляться, то он остался бы незамеченным…»- тут же пронеслась в голове Виттории шальная мысль. Она попыталась отогнать ее, но благоразумие как всегда дало трещину. Уже через пару минут, наскоро отыскав в сундуке дорожное платье и завязав волосы в тугой хвост, отливавший черной медью, подопечная сенатора Веньера выскользнула из дома и быстрым шагом направилась к конюшням.