Я помню...
(Автобиографические записки и воспоминания) - Фигуровский Николай Александрович - Страница 3

Чисто административная карьера, однако, продолжалась недолго. Уже в конце 1946 г. он стал ощущать, что «пришелся не ко двору», и в июне следующего года его «без шума» освободили от номенклатурной должности. Завершился еще один период в динамичной жизни профессора Московского университета Н.А.Фигуровского, и особых сожалений по этому поводу, наверное, не было, по крайней мере, в его воспоминаниях они не заметны.

Еще до отставки из Министерства высшего образования самим Н.А.Фигуровским как возможный и предпочтительный путь дальнейшей творческой карьеры, видимо, стала рассматриваться история науки. Дело в том, что именно в это время данная сфера научной деятельности получила государственную поддержку на самом высшем уровне. В ноябре 1944 г. лично И.В.Сталин дал соответствующее разрешение, и вскоре с его соизволения в Академии наук СССР был открыт Институт истории естествознания, который возглавил академик В.Л.Комаров. На историю науки и техники в преддверии мощных идеологических кампаний сороковых годов верховной властью возлагались особые надежды: она была призвана дать «историческое» обоснование преимуществ советского строя — начиналась борьба за отечественные приоритеты в научно-технических открытиях. Отчасти в этих же целях в недрах Министерства образования СССР вызревала идея повсеместного введения преподавания курса истории науки и техники. В контексте данных событий становятся понятными избрание Н.А.Фигуровского в начале 1947 г. членом Комиссии по истории химии Отделения химических наук АН СССР, членом Ученого совета Института истории естествознания, переход на штатную должность профессора по коллоидной химии и истории химии Химического факультета МГУ (в 1948 г. возглавил кафедру истории химии) и, наконец, назначение 30 августа на должность заместителя директора Института истории естествознания. Дальнейшие события по 1953 г. включительно изложены в его воспоминаниях.

Н.А.Фигуровский прожил долгую, тяжелую, интересную и достойную жизнь. Человек яркий и самобытный, трудившийся наедине со всеми до конца своих дней, фактически возглавлявший на протяжении ряда лет сообщество советских историков науки и техники, он оставил о себе светлую память. Впрочем, и это естественно, не все в его делах и поступках встречало понимание и приятие. Кто-то (в том числе его бывшие подчиненные, коллеги и даже ученики) говорил о нем как о бездельнике, что, конечно, полная чушь, кто-то обвинял его в холодности, жадности, а выдающийся российский историк науки А.П.Юшкевич публично называл Н.А.Фигуровского антисемитом. Ответы на все эти и другие возможные вопросы читатель может сам найти в воспоминаниях. Справедливость обвинений А.П.Юшкевича в определенной мере находит подтверждение в тексте. Отдельные высказывания и выражения (во всех случаях сохраненные в неизменном виде при публикации!), безусловно, свидетельствуют об этом. Но скорее, Н.А.Фигуровскому присуще ощущение некоего великорусского превосходства. В рукописи воспоминаний, как правило, артикулируется национальная принадлежность того или иного описываемого лица. О степени и остроте подобных взглядов автора воспоминаний и причинах их формирования не берусь судить. Наверное, можно было бы рассуждать о годах детства и юности и влиянии среды: к примеру, ректор Костромской духовной семинарии одновременно возглавлял местную черносотенную организацию, или — о царившей в семинарии, по свидетельству автора воспоминаний, жестокости, страхе и ненависти учеников к наставникам и проч. Впрочем, судя по тексту, Н.А.Фигуровский был предвзят не только к «инородцам», но почти столь же эмоционально его отношение к женщинам, однако известно, что он вовсе не сторонился их, а среди друзей и близких ему людей далеко не все носили «чисто» русские фамилии. Так что специально останавливаться на этих сюжетах малопродуктивно. Оставим обсуждать и решать эти вопросы будущему биографу Н.А.Фигуровского. Наша главная цель — публикация воспоминаний ученого.

Вызывает удивление, с какой дотошностью Н.А.Фигуровский собирал и бережно хранил свой архив, документальное свидетельство своих дней и дел. Он сберег письма и личные документы, пригласительные билеты и дневниковые записи, рукописи работ, в том числе неопубликованной монографии об истории Солигалича; программы всевозможных конференций и семинаров, огромный фотоархив (сам Николай Александрович был замечательным фотомастером, взявшим в руки камеру еще в 20-е годы) и т. п. Своему архиву он придавал, без сомнений, большое значение, хотя внешне это почти не проявлялось. В 1983 г. или 1984 г. он, озабоченный судьбой архива, сам сдал больше половины материалов в Научный архив ИИЕТ. Собирался делать это и далее. Буквально за несколько дней до кончины, случившейся 5 августа 1986 г., он по телефону, уже слабеющим голосом просил меня немного подождать и обещал вскоре опять заняться бумагами. Спустя полтора года еще одна часть архива была передана в ИИЕТ Еленой Николаевной Фигуровской. Расставаться полностью со всеми документами отца и передать их на хранение в архив ИИЕТ она, к сожалению, не торопилась. Весной 1992 г. она, наконец, решилась познакомить меня с рукописью воспоминаний Николая Александровича и дала, в преддверии будущего 40-летнего юбилея ИИЕТ, согласие на обнародование фрагмента, посвященного событиям конца 1940-х — начала 1950-х годов. После неожиданной, скоропостижной смерти Е.Н.Фигуровской (последней в семье) часть документов оказалась на химфаке МГУ и впоследствии, благодаря ученице Николая Александровича и сотруднице Кабинета истории химии МГУ Т.В.Богатовой, возвращена в ИИЕТ, чем была выполнена ясно выраженная воля хозяина архива. Какое-то количество документов, к сожалению, оказалось вне досягаемости, в том числе личный фотоархив Н.А.Фигуровского и полный первый экземпляр воспоминаний, содержащий последнюю редакцию и авторские исправления.

Что касается рукописи воспоминаний Н.А.Фигуровского, то, имеющийся в нашем распоряжении экземпляр состоит из четырех частей машинописного текста. Первая и вторая части представлены первым экземпляром с незначительными авторскими вставками и редакционными исправлениями от руки чернилами. Третья часть — копия под копирку (вторая или третья?). Четвертая часть — первый экземпляр, возможно, не самой последней редакции.

В самой рукописи есть много прямых и косвенных датирующих признаков. Начало работы Н.А.Фигуровского над мемуарными записками относится к 1955 г., когда 21 октября, ощутив «непреодолимую потребность изложить на бумаге личные воспоминания о давно прошедших временах», он написал первые три страницы предисловия. Автор неоднократно возвращался к тексту — уточнял, исправлял, редактировал и переписывал его: в январе и июне 1959 г., апреле и июле.1972.г., в 1978 г., в 1983 г… Работа продолжалась, очевидно, почти до последних дней. К примеру, в мае 1985 г. он расшифровал и собственноручно перепечатал дневниковые записи за 1946 год. Судя по тому, с какой тщательностью автор шлифовал текст первой части воспоминаний, сопровождал ее фотографиями и комментариями, понятно, какие ностальгические чувства по ранним годам своей жизни он испытывал. Интересно, конечно, о каком читателе думал Н.А.Фигуровский, поскольку его личная родовая линия не имела продолжения. Но в комплексе с дневниковыми записями и другими материалами архива воспоминания содержат бесценный материал и для будущей научной биографии Н.А.Фигуровского, и для истории отечественной культуры и науки в целом.

В настоящее время вся рукопись содержит свыше 630 страниц и обрывается на описании событий 1953 года. Однако сам Н.А.Фигуровский за несколько лет до кончины рассказывал мне, что им описаны события до начала 60-х годов. Об этом также свидетельствует титульный лист IV части воспоминаний, на котором обозначен период: 1947–1970 гг. Какова судьба рукописи завершающей части мемуаров, судить окончательно трудно. Е.Н.Фигуровская считала, что этих страниц никогда не было, но уверенности в ее словах я не замечал. Если текст пропал навсегда, то это, конечно, невосполнимая потеря, поскольку именно здесь должен быть рассказ о становлении историка науки, ставшего признанным лидером, создавшим отечественную историко-научную школу.