Безумные (СИ) - "Anyuta" - Страница 59

— Однажды мой братец не взял все в свои руки! — перебивает её Мила и целует в бархатную щеку. — Купил землю, построил этот дом и мы с бабулей и дедулей переехали сюда.

— Твоя школа в городе?

— Ага. Если дедушка не может отвезти, заказываю такси, потому что Ма…мой любимый братик не разрешает мне ездить на автобусе.

Я улыбаюсь:

— Заботливый, значит.

— Не то слово, Каролина, — усмехается бабушка, взглянув на внучку любящими глазами. — Он о ней с самого рождения заботился, пылинки сдувал, в садик провожал, а как-то раз даже с родителями поругался, потому что по его мнению они воспитывали её не должным образом! — с улыбкой рассказывает бабушка, проводя рукой по густым волосам Милы. — Все время о ней беспокоится.

— Ладно, бабуля, хватит уже сентиментальничать, — снова обрывает её Мила и с улыбкой глядит на меня: — Как назовем девочек?

— Мм… Есть варианты?

— Как вам Герда? Видели, у нее грудка беленькая, мордашка черненькая, а сама она серенькая?

— Герда, — повторяю я и гляжу на бабушку, — по-моему, очень мило. Правда?

— Прям из сказки, — соглашается она, с восторгом глянув на внучку. — Значит, Герда? Хорошо, а малышку как назовете?

— Мм…

— Давайте подождем недельку хотя бы? — предлагает Мила, опустив ладони на стол. — Она сейчас такая кроха, мордашка еще не сформировалась и сложно сказать, на кого она похожа. Назовем её Тюльпанчиком, а вырастет и будет похожа на Розочку.

Мы весело смеемся и в этот момент в гостиной появляется Максим. Герда поспешно бежит в хозяйственную комнату, где спит её малышка, и бабушка вслух восхищается природным материнским инстинктом.

Пирог невероятно вкусный. Галина Ивановна радуется, когда я вежливо прошу еще кусочек. Говорит, что любит девушек с хорошим аппетитом, а меня это, надо сказать, чрезвычайно смущает. Все то время, что мы говорим о погоде и планах на Новый год, я вижу, что Максим заметно напрягается всякий раз, когда бабушка обращается к нему. Везение или снова заговор (в чем я очень сомневаюсь, ведь это — бабушка!), Галина Ивановна ни разу не назвала внука по имени. Все время «ты» или «внучек». Не знаю даже, что бы я делала в ином случае… Если честно, не хочу, чтобы Максим был в курсе того, что я знаю. Его неведение дает мне возможность узнать о нем нечто большее, нежели собственные наблюдения. Ни за что бы не подумала, что у него такая замечательная бабушка, которая безоглядно любит своих единственных внуков. Ни за что бы не подумала, что он может так трепетно относиться к своим родным: задает множество вопросов о самочувствии, исправности нового утюга и просит бабушку написать список того, что ему нужно будет привезти сюда завтра. Только вот для чего мне эта информация — пока затрудняюсь ответить.

Снова благодарю за помощь и говорю, что была очень рада познакомиться. Жаль, что дедушка так и не появился.

— Каролина, не переживай за Герду, — говорит мне бабушка на прощание. — Мы позаботимся о ней.

— Да-да! — вставляет Мила.

— Не стесняйся и приезжай к нам в любое время, мы будет рады видеть тебя.

— Спасибо большое.

Бабушка обнимает меня, и я вижу, как Мила загадочно улыбается. К машине мы с Максимом идем молча, но когда он галантно отрывает для меня дверцу, я первой нарушаю затянувшуюся тишину, прерываемую, разве что хрустом снега под ногами:

— Мила права, ты чрезвычайно заботливый.

Кажется, он хмыкает. На улице уже стемнело, хотя часы показывают половину пятого. Пишу Илоне сообщение, что примерно через сорок минут заеду проведать её, и спрашиваю, не нужно ли чего купить из лекарств и продуктов. Бедняжка подцепила вирус.

Максим садится в автомобиль и салон вновь наполняется его запахом. Когда мы ехали сюда, этот опьяняющий аромат дурманил мои мысли, и сейчас, по-видимому, будет тоже самое. Пытаюсь вспомнить запах Миши; однажды подарила ему парфюм от YSL, Миша обрадовался, но синий флакон несколько месяцев оставался полным, пока в одну из наших ссор, я напрямую не спросила его, какого черта мой подарок пылится на его тумбочке. Уж больно задело меня это. Оказалось — не понравился. Слишком приторный. Слишком горький. В общем — не его. Наверное, выбирала для себя.

— Какой снегопад клевый, — говорит Макс, включив дальний свет. Кажется, что мы несемся с невероятной скоростью, сквозь ливень из снега. — Помнишь, в компьютере раньше заставка была?

— Ага, — улыбаюсь я, взглянув на него. — Черный экран и белые точки. — Мы усмехаемся. — У тебя замечательная семья.

Максим поворачивает ко мне голову. Мягкая улыбка на его красивых губах обезоруживает; мое сердце готово выпрыгнуть. Он снова смотрит на дорогу, а я все не могу оторвать глаз от его мужественного профиля, упрямого носа и приоткрытых губ.

— Они в восторге от тебя, — говорит он, взглянув в боковое зеркало. — Извини, что бабушка так явно демонстрировала свой интерес. Уже накрутила невесть что в своей голове.

— Бабушки, они такие, — улыбаюсь я, закусив губу. Мне хочется спросить его о родителях, но не могу позволить себе нагло вторгаться на запретную и слишком личную территорию. Это по меньшей мере некрасиво.

— А что еще было в том пакете, что ты привезла бабушке? Бельгийские конфеты, вино и…

— Красиво оформленная коробочка с разными видами сыра. Почти все с плесенью. Возможно, бабушке что-то и понравится.

— Любишь сыр с плесенью?

– Стараюсь полюбить, — улыбаюсь я, продолжительно кивая. — Я обожаю сыр. Это не только изысканное дополнение к вину, но и средство от усталости и депрессии. Мне так кажется. Всякий раз, когда закрываю очередной проект, заезжаю в магазин, беру небольшую коробку конфет, бутылку вина и кусочек дорогого сыра.

— Отмечаешь?

— Традиция вроде бы.

— Интересно. И сколько же сыров ты перепробовала?

— Я не считала, но поверь, не мало. Сыр может украсить любое блюдо и сделает его особенным.

Максим по-доброму улыбается, и его глаза, что почти сливаются с полумраком в салоне, задевают во мне трепетные чувства. Чем большое я узнаю о нем и его окружении, тем сильнее запутываюсь в нитях собственных ощущений. Вернувшись домой в субботу, мне хотелось реветь от того, что парень, которому было со мной хорошо (и в чем я была абсолютно уверена!) в один миг охладел и постарался деликатно извиниться за нежелание продолжить со мной тот дивный вечер. Горькая обида вскрыла воспоминания о Мише и нашем непутевом сексе, после которого я чувствовала себя той бесчувственной резиновой куклой, что после всего запихивают в шкаф до следующего раза. Когда я считала секс бесполезным занятием, у меня его было хоть отбавляй. А когда во мне самой проснулось желание покориться мужской воле, очаровательный парень резко остановился и назвал меня «очень красивой», а в воздухе повисло беззвучное «но». Но вместе с этой глупой женской обидой во мне порхает маленькая и хрупкая бабочка, что суетится в груди всякий раз, когда я ловлю на себе пленительный взгляд ореховых глаз, что покорил меня с самой первой встречи.

— Вы с Милой очень похожи, — говорю я, снова взглянув на него. — Сколько тебе было, когда она родилась?

— Двенадцать, — отвечает Максим на выдохе.

— Она замечательная. Добрая, умная и… Я уверена, Мила — страшный романтик.

Максим с интересом глядит на меня:

— По-моему, она вела себя, как избалованный мальчишка.

— Тебе кажется.

— И она далеко не романтик, — усмехается он, выезжая на главную дорогу, ведущую к городу. — Для этого в моей сестре слишком много дерзости.

— Понятно, — нарочно усмехаюсь я.

— Что?

— Ничего.

— Нет, говори. В чем дело?

— Думаю, ты просто отказываешься замечать эти очевидные вещи, потому что они лишний раз доказывают, что Мила уже не та маленькая девочка, с которой ты когдато нянчился. — Замечаю, как желваки на его скулах зашевелились и сконфуженно опускаю голову. Наверное, я все же залезла на запретную и слишком личную территорию. — Извини.

— Мила — все, что у меня есть, — вдруг говорит он, не отрывая взгляд от дороги. — Когда наши родители погибли, я сделал эту татуировку на шее… Обещал себе, что буду заботиться о Миле, оберегать её и делать все, чтобы она ни в чем не нуждалась. Она — мой пульс, мой толчок, чтобы просыпаться каждый божий день. Иногда перегибаю палку, бываю действительно несносным, — с грустью усмехается он, — чересчур бережливым, но все, что бы я не делал — исключительно для её блага. Я знаю, что она мечтательная, потому что все девушки такие. Вижу, что хорошеет с каждым днем и от этого моя забота превращается в какой-то тотальный контроль. Мы тут недавно нехило повздорили, долго не разговаривали, а все потому, что она тайком, обманув меня, смылась со своей подружкой в какой-то клуб, а на утро отказывалась говорить мне, где именно была, что пила и чем конкретно занималась. Я был так взбешен, что наговорил ей всяких гадостей и получил в ответ то же самое. Она просто не понимает, как сильно я дорожу ей.