Безумные (СИ) - "Anyuta" - Страница 40

Нос снова щекочет. Глаза слезятся и уже через несколько секунд меня настигает беспрерывное чиханье. Приходится отойти в сторону, чтобы фотограф, рыскающий тут и там, не запечатлел меня с красными от слез глазами и влажным носовым платочком.

— Каролина, девочка моя! — говорит мне мама Миши, заботливо обняв за плечи. Она нарядная, с накладными ресницами и в бардовом брючном костюме. — Прошу, не переживай так. Не мучай себя, пожалуйста…

— А? Вы о чем? — с заложенным носом уточняю я, смахнув слезу.

— Поверь, мне очень неудобно за эту ситуацию. Ты мне как дочь. Говорила Мише, что приглашать сюда свою новую девушку будет не правильно. Я знала, что это станет ударом для тебя.

Мои глаза лезут на лоб.

— Марина Олеговна, не преувеличивайте. Я просто заболела, поэтому и отошла в сторонку. Послушайте, вы не передадите ему этот скромный подарок от меня? — прошу с деланной улыбкой. — Я действительно плохо себя чувствую. Мне бы нос закапать и в постель лечь.

— Конечно, милая, — с долбаной жалостью отвечает она, взяв у меня из рук небольшой пакетик с бутылкой. Неужели не видно, что я и впрямь заболела?! — Ему будет приятно. Если вдруг тебе захочется поговорить со мной и выплакаться — я приеду к тебе хоть днем, хоть ночью, милая. Время лечит, не забывай.

О, мой бог…

Великолепно.

15

Какая-то известная в городе блогерша опубликовала на своем канале видеоролик, где она ужасается причудам современных молодых людей, что запираются каждую третью субботу месяца в одном из самых известных заведений и явно «не книжки там читают». Об этом поведал мне Леня, тренер в фитнес центре, который я регулярно посещаю. Он смеялся, рассказывая мне о невероятных домыслах девчонки, что мечтает хотя бы разок оказаться в клубе и своими глазами увидеть все то, что было в фильме с Томом Крузом и Николь Кидман, после которого звездная парочка развелась.

Мы с Леней знакомы давно и он в курсе, что закрытая вечеринка подразумевает легкие развлечения, а не жесткие оргии и жертвоприношения, о которых трындит эта блогерша. Короче, заинтригованный его рассказом, залезаю в Интернет и ё-моё, вижу ту самую крупногабаритную блондинку в очках, с которой познакомился пару месяцев назад. Какую чушь она только не несет в своих видеороликах: внутри «всеми известного заведения» (так, она намекает на «Манхэттен»), проходят аукционы, на которых вполне возможно молодые девушки продают свою девственность! Что на кожаных диванчиках восседают жирные стариканы, которых обслуживают девчонки модельной внешности и, наверняка, получают за это нехилые чаевые! Кроме ругательств, что сыпались из меня, как зерно из ведра, я ничего не мог сказать. Она что, совсем рехнулась? Благо, что большую часть комментариев оставляют адекватные люди, посылая эту дебилоидную в глубокое и темное место. Все, о чем бы не говорила эта Марта Мартовна сводится к трем словам: отврат, грязь и мерзость. «Всеми известное заведение» — грязь. Новая мода на какие-то прозрачные сапоги (где она вообще видела такое?) — отврат. Даже какой-то жидкой помаде досталось — мерзость. И на эту ненормальную подписаны двадцать тысяч человек!

Следующим днем делюсь информацией с Даней, что спешит на встречу с новым дизайнером. Он озадачен, узнав эту Марту в той девчонке, что пыталась выклянчить у него золотой билет неделю назад.

— Откуда она знает про это?

— Секретный источник поведал, — отвечаю я, спокойно восседая на широком крутящемся кресле, — так, по крайней мере, она утверждает. Мне тут одна мысль пришла в голову…

— Мне некогда, Макс. Давай потом?

— Почему ты больше не встречаешься с той девушкой? Как её там… Э… А…

— Аврора, — скрипя зубами, уточняет Даня.

— Точно! Так, почему ты больше не встречаешься с ней?

— Потому что мы наскучили друг другу, — сухо отвечает он, сложив в кожаную сумку какие-то бумаги с чертежами. — Ты едешь?

— Мстительная женщина — страшное дело, — подначиваю я, сложив руки на груди.

— Я знаю на что ты намекаешь, но это не так.

— А на что я намекаю?

— Макс! Хватит.

— Это твоя Аврора рассказала блогерше о золотых билетах. Сколько месяцев тишь да гладь была, а тут вдруг на тебе — двадцать тысяч человек в курсе, что закрытые вечеринки в «Манхэттене» — регулярное дело. Инфа появилась сразу после того, как вы перестали общаться.

— Это не она, — с раздражением говорит Даня, опустив ладони на гладкую поверхность стола. — Не она.

— Откуда тебе знать?

— Потому что ты её совершенно не знаешь! Аврора…чудесная девушка, — задумчиво говорит он, словно проваливаясь в воспоминания. — Совсем не такая, как все.

— …И?

— Что «и»? Это не она.

Даня никогда особо не отличался говорливостью. Особенно в отношении девушек. Когда нам было по семнадцать, он по уши втрескался в нашу одноклассницу, невыносимую зазнайку Настю Ковалеву. Цветы оставлял с запиской у двери её квартиры, создал страничку в соцсети от чужого имени и переписывался с ней, пока она, наконец, не предложила встретиться. Меня вся эта ситуация забавляла только так. Короче, Настя эта была в бешенстве, узнав, что красавчик с фотографии (какой-то блондин с рельефным торсом) — её высокий и худощавый одноклассник Даня. Растрепала об этом всей школе, даже учителя были в курсе. И любовь как ветром сдуло. После этого мой друг перестал делиться с кем-либо историями своих любовных приключений.

— Знаешь, что я вспомнил сейчас? — с улыбкой спрашиваю я, сцепив руки в замок. Даня с раздражением поглядывает на меня, небрежно застегнув молнию на сумке, а потом его недовольная физиономия сменяется глубокой усталостью, словно он целый день мешки с картошкой таскал по футбольному полю. — Да, мой друг. Именно о ней.

— Заткнись.

— Эта Ковалева, чтоб её, нарушила твою психику.

— Пошел ты!

— Уже двенадцать лет прошло, а ты все не можешь выбраться из болота, куда эта негодяйка затянула тебя. — Даня поспешно надевает кожанку, намереваясь отвязаться от меня как можно скорее. — Ладно! Погоди! — поднимаюсь я с кресла. — Выслушай меня. На самом деле мне вообще побоку, откуда эта блогерша узнала о билетах и прочее. Я просто пытался выведать у тебя правду, о которой лишь догадываюсь. Ты ведь молчун редкостный!

— Макс, встреча, — нетерпеливо говорит он, ткнув пальце на свои часы.

— Да, да, одну минуту. Короче, эта Аврора предложила тебе снять маски и попробовать познакомиться по-настоящему, на что ты, естественно, отказался, ведь нарушение правил — наказуемо! — говорю я деланно грозным голосом. Даня закатывает глаза и протяжно вздыхает. — Сюда бы выпускника института психологии позвать, вот бы он работенку написал о тебе! В семнадцать лет наш объект Данил пережил эмоциональное потрясение — его высмеяла девушка, в которую он был чертовски влюблен. И теперь, спустя двенадцать лет он боится называть свое настоящее имя, страшится раскрыть свою личность даже той, в которую безумно влюблен сейчас. И цель нашего исследования — определить истинные причины, по которым объект «Д» отказывается быть собой и, возможно, обрести, наконец, вторую половинку. Благодарю за внимание, — с улыбкой заканчиваю я и делаю поклон. — А теперь докажи мне, что я не прав.

Даня молчит, его глаза устало моргают, а плечи заметно сутулятся. Тяжело выдохнув, он, наконец, понуро говорит:

— Знаешь, что меня поражает в тебе, Макс? Ты как аппарат МРТ, видишь болячки каждого и моментально сообщаешь о них, абсолютно не задумываясь, хочет ли знать об этом человек или нет. Ты озвучиваешь даже самые мелкие недостатки, оцениваешь их, критикуешь… А в своем глазу не видишь вот такого бревна.

* * *

В последнее время парни стали какими-то странными. Оба задумчивые, неразговорчивые, раздражительные. Кирилла я вообще не видел с прошлой субботы, а голоса его не слышал с утра воскресенья, когда он позвонил мне не в самый удобный момент и стал случайным свидетелем вопиющей истерики Милы. По словам Дани, он помогает родителям с ремонтом подвала в их загородном доме, а когда дело касается строительных работ — Кирилла лучше не трогать.