Дрессировщик. Приручение (СИ) - Николаева Ольга - Страница 37

— Хорошо. Если так, то я заранее подготовлю список, и вам обязательно покажу все самое достойное и полезное. Только вы сразу говорите, если будет скучно, ладно? — И такая мольба в глазах была, настолько серьезная… Игорю на секунду стало совестно за свой обман. Всего лишь на секунду. Ведь эта нехитрая уловка шла на пользу обоим.

— Обязательно скажу, не сомневайся. А если не скажу, значит, все нормально, и ты правильный список подобрала, — в этом он был уверен на тысячу процентов. Потому что знал совершенно точно: хоть все серии "Том и Джерри" пересмотрит, не отрываясь. Лишь бы Женя сидела рядом и не дергалась, не уходила опять в себя, к своим придуманным страхам.

Отвратительное состояние: знать, что где-то тебя обводят вокруг пальца, обманывают, не стесняясь, и не понимать, в чем именно этот обман. Так Женя сама себя убеждала. Было как-то спокойнее думать, что Суворов что-то затеял непонятное, преследует какие-то свои неясные цели, а ей приходится идти за ним, будто агнец невинный на заклание. Вот не хотела она сама себе признаваться, что все прозрачно, как роса поутру. А еще страшно было подумать… Да что там, даже сама идея повергала в ужас и сомнения… " Игорь Дмитриевич заинтересовался ею и хочет стать поближе, и таким образом свой интерес проявляет: смотрит вместе кино, которое навевает на него сон и зевоту, с трудом скрываемую, обнимает, заглядывает в глаза, темы для разговоров находит странные" — Женя вслух никогда не рискнула бы это сказать. Да и про себя не решалась. Только перед самым сном, на грани уплывающего сознания, позволяла себе помечтать. А все остальное время гнала, изо всех сил отталкивала эту бредовую мечту. Правда, чем больше сопротивлялась, тем больше мечта укоренялась в мыслях.

Оттого теперь каждый вечер для нее начинался одинаково: с душевного трепета, нервозной скованности и неловкости. Девушка целыми днями морально готовилась, настраивала себя, как они дружески сядут рядом, поболтают о каких-то повседневных и неважных мелочах, погрызут вкусности, обсудят то, что показывают на экране, а потом так же по-дружески пожелают спокойной ночи и действительно спокойно уснут. И в мыслях она точно знала, какие фразы непременно нужно сказать, как посмотреть правильно, как верно отреагировать на слова мужчины. Ведь не зря же прокручивала эти встречи в уме по тысяче раз!

Вот только реальность всегда жестоко обманывала ее ожидания. Игорь здоровался, улыбался приветливо, смотрел в глаза с многозначительным пытливым прищуром… И девушка физически ощущала, как превращается в безвольную бессмысленную амебу, способную лишь глупо улыбаться и разговаривать междометиями. Как еще мужчина умудрялся найти смысл в ее бестолковых фразах, вообще загадка. Женя в такие моменты думала, что он владеет телепатией. Иначе, разговоры никогда бы не состоялись.

И она бесконечно в душе благодарила Суворова за то, что он не издевался над ее скудоумием и неспособностью говорить. То ли жалел, то ли понимал ее метания, позволял расслабиться… А может быть, и действительно был интерес, и он готов был видеть ее всякую… В общем, нормально реагировать и что-то внятное произнести получалось только ближе к глубокой ночи. Когда уже успевала пригреться под его боком, прижимаясь к плечу, о чем-то своем помечтать, глядя в экран невидящими глазами… Иногда, когда Игорь очень сильно уставал и начинал дремать, прямо там, на диване, Женя позволяла себе совсем уж непростительную наглость: могла потереться щекой о его плечо, почти мурлыча, устроить голову удобнее, как будто нечаянно… И даже иногда забывала следить, чтобы мужчина не проснулся раньше времени, не заметил, как она вальяжно на нем разлеглась. Но, слава богу, еще ни разу не попадалась: всегда успевала вовремя подобраться и отдернуться. Если не считать нескольких раз, когда сама уснула. Они тогда смотрели какой-то заумный сериал. Раньше он не казался ей таким скучным. А вот рядом с Игорем совсем иначе воспринимался. Или просто мужское тепло так сон навевало, или множество бессонных ночей с нервами и раздумьями так вымотали… Женя не могла даже думать о тех случаях, не краснея. А Игорь, казалось, ничего необычного и не заметил…

А однажды случилось нечто и вовсе невероятное… Такое, что ей не снилось и в самых откровенных снах, не представлялось в самых смелых фантазиях. Игорь вытянулся на излюбленном ими диване во весь свой немалый рост, как ни в чем не бывало. Вот просто взял и разлегся! Оставив Женю стоять рядом, в недоумении: ведь ни одного свободного кусочка, не занятого его телом, больше не оставалось. И она раздумывала, что это: приглашение приземлиться на пол, у его ног, или такой прозрачный намек, что ей здесь больше не рады, и пора возвращаться в комнату, к домашним заданиям и учебникам? Спросить прямо стеснялась. Развернуться и уйти к себе, ни о чем не спросив, было страшно (а вдруг, ошиблась, а Игорь на эту ошибку рассердится).

— Ну, и чего ты ждешь, Жень? Ложись, давай, мне из-за твоей спины ничего не видно, — этот нетерпеливый оклик вывел ее из ступора, правда, ясности в ситуацию не добавил.

— Э… Куда? На пол? — И послушно начала опускаться на ковер.

— Господи, Женя, я иногда поражаюсь твоей смекалке! — Игорь дернул ее за руку, заставив практически упасть с ним рядом. — Как ты умудряешься закрывать сессии по самым сложным предметам, если таких простых вещей не понимаешь?!

— Ну, не знаю. — Она растерянно сопротивлялась, больше по инерции, чем из упрямства, когда он подтягивал ее ближе к себе, по-хозяйски укладывая свою руку поперек ее живота. Затихла, когда поняла, что уже компактно уложено и прижата: дышать можно, шевелиться можно, неудобства никакого, но ни за что не вывернешься. В принципе, такое положение дел ее устраивало, поэтому дергаться не стала больше. Но потом вспомнила, что только что ее обвинили в глупости,

абсолютно беспочвенно. — Вернее, прекрасно знаю. И вы зря так говорите, Игорь Дмитриевич!

Даже рискнула повернуть к нему голову, чтобы увидел, как гневно горят глаза. Тут же наткнулась на его, спокойно разглядывающие.

— Вот как? И в чем же я, интересно, ошибся? В чем претензия, не расскажешь?

— Нас перед сессией учат полгода, все объясняют, или говорят, где найти нужную литературу, и на экзамены всего лишь нужно подготовиться! Понимаете?

— Ну, в общем-то, я и сам учился когда-то, и память еще не отшибло, так что — да, понимаю. — Он был абсолютно серьезным на вид, сосредоточенным. Но Женя точно знала — издевается.

— Ну, так вот!

Он даже хмыкнул на этот выпад, совсем детский, она и сама это осознала, и почти рассмеялся, но хохот внутри удержал. Только спросил:

— Что — "вот"? В чем претензия, все-таки? Можешь русским, нормальным языком объяснить? Я ваш нынешний жаргон не разумею.

— Да все вы разумеете прекрасно! Перед экзаменами нас готовят к тому, о чем будут спрашивать, а с вами…, - на этом месте ее пыл поутих. Слова застряли в горле. — С вами я должна догадываться каждый раз, что происходит, и что нужно делать, чтобы дурочкой не казаться. И все время я ошибаюсь. — Закончила почти шепотом. Отвернулась. Стыдно было в этом признаваться.

— А. Теперь понял. Хреновый из меня учитель, да, Жень? В этом проблема? — Он говорил глухо, куда-то в затылок. Но таким тоном, что не ответить было нельзя.

— Я не знаю. Сравнивать не с чем, Игорь Дмитриевич. И даже понятия не имею, чему вы там меня учите, и что за экзамены устраиваете…

— А я учить еще и не начинал, между прочим, Женечка. Так, лишь слегка приглядывался, надо оно тебе, или к чертям такую науку.

А потом пауза. Долгая такая, насыщенная молчанием. И вовсе неважно, что там бубнил телевизор. Время, за которое Женя успела сотню раз осмелиться, тысячи раз испугаться, бессчетное количество раз устыдиться и тут же отбросить всякий стыд и стеснение.

— Ну, так учите уже, в конце концов, Игорь Дмитриевич! Сколько можно так измываться над человеком! Я скоро неврастеничкой запуганной стану. — Выпалила в сердцах и опять затихла. Сразу пожалев об этом выпаде.