Девственница (СИ) - Ангелос Амира - Страница 37

— Простите ради бога, что я наделала! — густо краснею, начинаю наводить порядок, собирать осколки.

— Не трогай ничего, — резкий грубый окрик заставляет замереть. Это голос Тагира. Застыв, поднимаю глаза на приближающуюся фигуру.

— Прости пожалуйста, — шепчу едва слышно.

— Хватит, Вилена. Ты же случайно, это ерунда.

Сильные руки обхватывают мою талию, поднимают меня в воздух. Тагир выносит меня из кухни. Ставит на ноги, когда оказываемся в коридоре. Только в этот момент понимаю, что потеряла тапочки, они слетели с меня. Тагир опускает голову и смотрит на мои голые ступни. Машинально поджимаю пальцы ног.

— Я хотела сделать травяной чай, — говорю едва слышно. — Идиотка…

— Тсс. Идем.

Тагир берет меня за руку и ведет куда-то наверх. Через пару минут оказываемся в комнате. Сразу понимаю, что это его комната, по обстановке, по стилю. Просторная, в темных тонах, пара книжных стеллажей, черный ковер на полу. Очень подходит ему. Мне очень нравится.

— Оставайся здесь. Не вздумай никуда выходить, поняла? Пожалуй, я тебя запру, — задумчиво произносит Тагир. И уходит. Слушаю как поворачивается ключ в замке и меня охватывает дрожь. Мне не по себе. Но бежать никакого желания. Я рада, что я здесь. Потому что истосковалась. Как же хочется думать, что и Валиев тоже. Что поэтому меня сюда привел…

Его нет минут десять, за это время хожу по комнате, переживая. Тагир появляется на пороге, с подносом в руках. На котором стоит чайник, две чашки, и корзинка, наполненная домашним печеньем. Комнату наполняет запах свежей выпечки.

— Не стоило все это приносить, — говорю, сама не зная почему. Мне приятна его забота. Но слишком страшно привыкать к доброте.

— Ты хотела чай, я его принес. Что такое, Вилена? Откуда столько нервозности? Что тебя беспокоит? Знаю, что ты ждала меня, хотела поговорить. Вот и поговорим. Если все еще хочешь. Или просто попьем чай. Я устал. Давай только без выяснения отношений и криков типа «я здесь не могу находиться». Будь взрослой. Здесь самое безопасное место для тебя.

Возле большого окна стоит стеклянный столик, Тагир опускает на него поднос. По обе стороны — два кресла. Валиев садится в одно из них, вытягивает длинные ноги, голову откидывает на мягкую спинку.

— Ты нашел людей, который на нас напали? — спрашиваю, садясь в кресло напротив.

— Еще нет, но мы активно работаем в этом направлении.

— Я не хочу приносить тебе неприятности, — произношу едва слышно.

— Иногда наши желания неисполнимы.

— Знаю. Но пока я рядом…

— Пей чай, Вилена. Расскажи, как прошел твой день.

Мне не хочется рассказывать. О чем говорить? О косых взглядах, о грубости Далхана? Как бы то ни было, эти люди приютили меня, кормят меня, заботятся. Нельзя обижаться на то, что не рады чужакам.

Чай такой вкусный, мне становится удивительно уютно. Засовываю под себя ноги, смотрю в окно. Между нами виснет молчание, но оно не тяготит, наоборот. Мне комфортно, замечательно сидеть вот так…

— Я хочу, чтобы ты сегодня спала здесь, — неожиданно говорит Тагир. — Я уже предупредил Варвару, она заняла твою постель.

— Ты все решил…

— Ты против?

Смущенно опускаю голову. Нет, я совсем не против, наоборот, горю предвкушением его прикосновений, меня ломает от желания, от тоски по его прикосновениям. Одно тревожит — страшно отдаваться чувствам, которые с каждым днем все сильнее.

Тагир встает, берет меня за руку, вынуждая тоже подняться. Тянет на себя, привлекая в объятия.

— Не упрямься, Вилена. Нам обоим это нужно. Я хочу тебя, — слова звучат низко, хрипло.

Тагир дотрагивается до моего подбородка и приникает к моим губам. Он будто торопит меня своим поцелуем. И все-таки при этом терпеливо ждет ответа.

— Я не знаю… — но поцелуй прерывает мою фразу, и все мысли, страхи исчезают. Растворяюсь в этих поцелуях, забываю обо всем. Это длится долго, Тагир не торопится останавливаться, его губы неторопливые и очень нежные, пока не начинаю извиваться от уже знакомого желания, которое невозможно игнорировать. Его язык входит в мой рот и выходит, в таком ритме, что у меня буквально плавятся кости. Его поцелуи жгут, его руки ласкают, возбуждают и приводят в экстаз. Бешеный напор вдруг сменяется нежностью, язык теперь гладит мое нёбо, доводя до экстаза. Мое тело расслабляется, становится послушным, все теснее вжимаясь в стальные контуры.

Тогда его губы скользят ниже, по шее, а рука проникает в разрез халата, сжимая груди через ткань тонкой майки. Вдруг осознаю, насколько жаждала этого прикосновения — безумно, до дрожи в коленях.

Рука Валиева ныряет под майку, одновременно он так сильно прижимает меня к себе, обхватив ягодицы, что его твердая плоть вдавливается в мой живот. Его руки горячие, сильные, властные. Кажется, что кости тают под этим прикосновением.

Большой палец отыскивает сосок под тканью майки и осторожным движением начинает ласкать его, хотя тот уже окаменел от возбуждения. Бесполезно пытаться противостоять всепоглощающей страсти, которая, вот-вот сокрушит меня. Как и пытаться сохранить уважение к себе, не подчиняясь полностью его воле, не растворяясь в этом мужчине без остатка… Больше нет сил думать о последствиях. Всем существом тянусь к нему…

— Я хочу, чтобы ты разделась, — отрывистый приказ заставляет меня вздрогнуть. — Хочу посмотреть на тебя…

Тагир отходит, садится в кресло. Сразу охватывает озноб — без горячего сильного мужского тела становится холодно и одиноко. Он желает, чтобы я устроила стриптиз?

Затапливает обида — я не игрушка! Но и противостоять его воле нет сил. Я не пытаюсь быть красивой и соблазнительной. Раздеваюсь быстро, халат сам падает, через голову стягиваю майку, отбрасываю в сторону — в голове мелькает мысль, что надо было в Тагира ею запулить. Остаются трусики. Руки дрожат, когда поддеваю резинку, спускаю с бедер, переступаю, оставаясь полностью обнаженной перед горящим взглядом.

— Что дальше? Достаточно стриптиза? — спрашиваю с горечью.

Тагир резко поднимается, сгребает меня в охапку, внимательно заглядывает в глаза.

— Я обидел тебя своей просьбой.

Отрицательно мотаю головой, а к глазам подступают предательские слезы. Слабачка! Сама себе противна…

— Вилена, я тащусь от твоей фигуры. Не думал, что задену тебя тем, что попросил. Ты — наслаждение для визуала. Охеренное наслаждение… Но трогать тебя — еще больший кайф.

Валиев действительно пожирает меня глазами, оставляя огненный след, глаза скользят по шее, по изгибу груди, которую он накрывает ладонью, начиная ласкать, до тех пор, пока сосок не становится твердым и нестерпимо чувствительным. Прошептав что-то на своем языке, нагибается, чтобы продолжить ласку языком. Мне приходится сжать его плечи, чтобы не упасть. С восторгом ощущаю игру крепких мускулов под гладкой кожей. Провожу рукой по мощному изгибу плеч. Прерывистый вздох Тагира говорит о том, что его тоже волнуют мои прикосновения. Вдохновленная, глажу его спину, поясницу, вдруг понимая, что меня тоже сводит с ума его тело…

Тагир подхватывает меня на руки и несет к кровати. Почти бросает на нее, замираю неподвижно, не моргая, глядя на него снизу-вверх, наблюдая, как резкими движениями расстегивает рубашку, берется за ремень. Взгляд приковывает полоска темных волос в треугольнике расстегнутых джинсов. Тяжело сглатываю, опускаю глаза, борясь с искушением, подаюсь назад. Но разве можно сопротивляться? Чувствую горячие ладони на своей талии, затем они скользят на бедра, Тагир резко прижимает меня к себе. Наклоняется ко мне, находит мои губы, одновременно проводя рукой по моим волосам. Своими ласками он как будто гипнотизирует меня. Медленно прижимается губами к впадинке под ухом, лижет, словно пробуя на вкус. Никогда не думала, что подобное может настолько сильно заводить. Нервные окончания вспыхивают, соски становятся твердыми и начинают ныть… Возникает ощущение, что этот мужчина понимает и чувствует каждую струну моей души, каждую эмоцию тела. Потому что стоит груди заныть, его руки ложатся на полушария, стискивают, мнут… Валиев наклоняется, начинает лизать, посасывать сначала один твердый и чувствительный бугорок, затем другой, заставляя тонуть в бурном потоке эмоций. Удовольствие пронзает, разрывает, между ног нестерпимо горячо и влажно, каждая частичка тела дрожит и трепещет. Меня трясет от собственного внутреннего жара… и от горячего, неистового самца, нависающего надо мной, вдавливающего в постель. Кажется, еще немного — и расплавлюсь…