Маленький дьявол - Оловянная Ирина - Страница 59

• Предыдущая
• 59/84
• Следующая

«Ястреб» сопровождал меня до самой посадки, потом он покачал крылышками и улетел.

Первым делом я позвонил Гвидо.

— Гвидо, я вернулся, ты как?

— Уже засекли, — со вздохом признался он, — я только сказал, что верну ключ.

— Ясно, жаль. Катер цел. Ключ могу вернуть хоть сейчас.

— Давай.

Гвидо назвал адрес.

— Буду минут через двадцать, выйди на крылечко.

— Ага.

Я заплатил за заправку катера, поймал такси и поехал по указанному адресу. Из элемобиля позвонил Ларисе:

— Привет! Я уже в Палермо.

— О! Слава тебе, мадонна!

— Подробности при встрече, спокойной ночи.

Я посмотрел на часы: уже довольно поздно, но Лариса, конечно, сейчас обзванивает всех ребят, чтобы не волновались. Мне тоже надо позвонить профу: меня потеряли и наверняка ищут. Но как не хочется! Я отложил звонок до «после встречи с Гвидо».

Тот ждал меня на крыльце:

— Как там?

— Потом расскажу. Сумеешь помолчать до субботы?

— Постараюсь. — Он передернулся: — Мне завтра за это влепят.

Я обнял мальчишку за плечи.

— Ты молодец! Самый храбрый парень в Палермо!

Гвидо помотал головой, но видно было, что похвала ему приятна, — не забыл еще, как я обозвал его нытиком.

— Я тогда, на Липари, был не прав! Прости, — слегка запинаясь, произнес я.

— Угу. Ну пока.

— Тебе завтра позвонить или ты сам?..

— Позвони, — шепнул он.

Я пожал ему руку и ушел. Миновав три дома и завернув за угол, чтобы проф и отец Гвидо не сразу могли объединить известную каждому из них информацию, я позвонил профессору:

— Профессор, это Энрик.

— Где тебя черти носят?! Ты знаешь, что…

— Со мной все в порядке, — перебил я его, — меня можно забрать в центре.

Я назвал улицу и номер дома, около которого остановился.

— Стой на месте, сейчас за тобой приедут. «Все в порядке», — передразнил меня проф. — Когда ты вернешься, с тобой будет не все в порядке.

Интересно: что же, получается, майор Барлетта не связался с профом и ничего ему не сказал? Проф, отец Гвидо и майор Барлетта держат в руках кусочки одной мозаики — если они не объединятся, то ни за что ее не соберут. Жаль, что Гвидо поторопился признаться: если бы он этого не сделал, тогда ночью мог бы просто подложить ключ на место. А теперь ему придется молчать как рыбе — а прессинг будет довольно жесткий. И если Гвидо не проговорится, то Бутс спокойно улетит и никто даже не узнает, что он жив, соответственно за ним не будут гоняться. Да и нам с Гвидо от этого будет только лучше. Хотя мало все равно не покажется.

Тут прибыл элемобиль. Водитель и охранник со мной не разговаривали. Сильно я их допек: искали меня часов пять. Виноватым я себя не чувствовал. И только сейчас понял, до какой степени устал и проголодался. Ох! Отложил бы проф все объяснения и разборки на завтра.

Тот ждал меня в дверях своего кабинета:

— Зайди.

Он закрыл за мной дверь и вопросительно поднял брови.

— Меня не украли, — успокоил я профессора, — я отсутствовал по собственной воле.

— Ты считаешь, что это объяснение?

— Нет, но больше я ничего не скажу.

— Понятно. Придется все выяснить самому.

Я испугался: проф, конечно, все выяснит, а сегодня еще только среда. Хотя… Завтра он узнает, что я летал на катере — но и все. Базу муниципалитета мы взламывали от Алекса, а он пока вообще остался в стороне. Все нормально. Бутс успеет улететь.

Проф посмотрел на меня повнимательнее:

— Ладно, я с тобой завтра разберусь. Иди-ка ты спать.

— Лучше сначала поесть. Если, конечно, вы не собираетесь оставить меня без ужина, — саркастически добавил я (в жизни проф ничего подобного не делал).

— Нет, не собираюсь. Иди, молодой растущий организм.

— Угу, спокойной ночи.

— Спокойной, говоришь?

Четверг тянулся, как зубная боль. За завтраком проф мрачно молчал, а потом куда-то уехал, в отрывистых выражениях приказав мне пройти трассу с Гераклом. Габриелла меня накануне не искала, поэтому не сердилась, но общее напряжение уловила:

— Что это ты вчера учинил?

— Хм, я и профессору не сказал, и тебе не скажу.

Медсестра посмотрела на меня с жалостью:

— Все ясно. И когда ты повзрослеешь?

Хорошая идея: пусть все это будет просто небезопасная детская шалость. Я поудобнее устроился в кресле, позволил Габриелле налепить на себя датчики и вместе с Гераклом отправился на трассу. Умный у меня котяра: если бы не он, мы бы ее вообще не прошли, потому что от меня толку было мало.

«Что это с тобой?» — поинтересовался Геракл. «Неприятности», — ответил я. «М-мур, хочешь, вечером я возьму тебя с собой погулять? Тут такие кошечки…»

«Спасибо, Геракл, но вечером у меня будут другие проблемы».

«Ну как хочешь», — фыркнул Геракл, но не обиделся.

Рыжий меня, конечно, развеселил, но ненадолго. Пройдя трассу, я забился к себе в комнату. Надо чем-нибудь себя занять, иначе начну дрожать и бояться, а я же запретил себе это делать. Впрочем, мануфактурный период в истории Европы кого угодно заинтересует, Кстати, мне еще надо повторять математику к экзаменам в университете, на которые я напросился, но сейчас на ней не сосредоточишься.

На скалолазание меня доставили, как беглого каторжника: привезли прямо к входу, а после тренировки сразу же забрали. Синьор Лекко удивился, но ничего не сказал. Почему я вчера пропустил тренировку, он тоже не спросил. Я еще и завтра пропущу, это уж как пить дать.

На кемпо все охранники — даже те, у которых вчера был выходной, и они меня не искали, — явно демонстрировали, как все на меня сердиты. Сенсей это заметил и спарринговал со мной сам. Спасибо ему, а то эти злые типы мне бы что-нибудь сломали: рожи у них были зверские.

Проф вернулся вечером, и по его невозмутимому виду понять хоть что-нибудь было невозможно. Летучие коты! Скорее бы все кончилось. Ужин тянется, как война за испанское наследство.[59] И не похоже, что он кончится мирным договором.

— Зачем ты угнал катер? — отрывисто спросил проф, когда за нами закрылась дверь кабинета.

Я покачал головой:

— Я вчера не сказал и сегодня не скажу.

Отлично, проф почти ничего не выяснил! Но как он на меня посмотрел! Если бы взгляды убивали… Вчера он был готов отнестись к происшедшему с юмором, сегодня — нет. Я лихорадочно вспоминал такие полезные гекзаметры: сейчас они мне пригодятся.

Больше не было сказано ни слова: и так все ясно. Давно меня так не пороли. Проф остановился, когда я уже думал, что не смогу больше молчать, а все гомеровские строчки вылетели из головы.

К себе я возвращался через дворик: не хотелось, чтобы меня сейчас кто-нибудь видел.

Холодный душ слегка облегчил мои страдания. Я улегся в постель и только после этого связался с Гвидо:

— Привет!

— Привет! — прошептал Гвидо хриплым голосом.

— Тебе никогда еще так не доставалось?

— Угу.

— Ясно. Тебя завтра в школу отправят?

— Э-э, не знаю, — всхлипнул он.

— Утром лежи и не просыпайся, даже когда будут будить. В таких случаях надо отлежаться. Сумеешь?

— Ага. Делишься опытом? — слегка повеселел он.

— Почти. Если сильно влетело, меня сразу оставляют в покое.

— А ты как? — спохватился Гвидо.

— Ничего, профессор узнал, что я угнал чужой катер, соответственно…

— У-у, понятно.

— Спокойной ночи.

— Пока.

Я бросил комм на стол и отключился.

Поторопился я похвастать, что меня оставят в покое: как бы не так. Проф заявился ко мне утром почти так же, как в тот день, когда я заболел. Только завтрак не принес.

— Поднимайся!

Я удивился и даже не рискнул огрызаться. Уголовное преступление, между прочим. Сколько-то там месяцев на селенитовой шахте. Но вроде я пока маленький?

— Везет, как утопленнику. Что, опять заложников освобождать?

• Предыдущая
• 59/84
• Следующая