Впечатляющий пик (СИ) - Мельникова Надежда Анатольевна - Страница 30

Стоя на пороге кухни съемной квартиры, внутри меня борются два чувства. С одной стороны ужасно возмущает, что он разговаривает со мной, как с ребенком. А с другой... Эта его власть надо мной, желание все контролировать, сила и упрямый, непробиваемый характер - настолько по-мужски, ужасно возбуждает. Ведь это то, что делает его таким, какой он есть: ни на кого не похожим, настоящим профессионалом, мастером своего дела. Не даром же Павел сказал, что он из них самый лучший. Не представляю, чтобы Егор полез ради кого-то на гору, даже если ему заплатят за это вдвое больше.

- Эй, Глеб Дмитриевич, ты меня часом со Стешей не перепутал? – сержусь, наблюдая за тем, как он чисто интуитивно выбирает именно мою посуду.

- Скажи спасибо, что я тебя не отшлепал, - поворачивается, хитро улыбаясь, дерзко смотрит чернющими глазами, намекая на то, что было на кухне моего домика в горах, не говорит, а хрипит, делая паузы между словами, - ой, я ведь уже.

Мои щеки вспыхивают алым цветом, убегаю с кухни, подхожу к окну, дышу тяжело и громко, разглядывая улицу. Не замечаю, когда Глеб приближается, вздрагиваю, он убирает волосы, чуть отодвигая ворот халата, его губы касаются кожи, посасывая, целуя мое плечо, ямочку, где шея переходит в плечо.

- Прости, я зверею, когда речь заходит о нем. Не могу поверить, что он все еще таскается за тобой.

Оборачиваюсь к своему спасателю, руками обхватываю крепкую мужскую шею, моментально прощаю, а он улыбается. Становлюсь на носочки, наши лбы соприкасаются, губы совсем близко.

- Я не буду тебя целовать, иначе ты не вернешься на гору, - смеется он, а мне так хочется почувствовать его губы на своих.

- Еще раз прикоснешься к моей шее подобным образом, - хихикаю, - и я поеду за тобой куда угодно.

- Тебе понравилось?

- Очень...

Он громко вздыхает, а я облизываюсь, прокручивая в памяти приятное ощущение.

- Теперь, когда я сложил все твои вещи...

- Ты имел в виду, свалил все мои вещи в кучу?

Он смеется, выпуская меня из объятий, становится холодно.

- Теперь мне нужен твой компьютер, малыш, есть одно очень важное дело.

Остыть не получается, слишком много злости бурлит внутри меня, сама мысль, что ещё два месяца назад Полина умоляла спасти этого идиота, выворачивает наизнанку. Он прикасался к ней. Трогал, совсем как я сейчас. По натуре я страшный собственник. Она была влюблена, я это видел своими глазами. И это то самое чувство, которое я поклялся никогда больше не испытывать. Сильная привязанность, окрашенная в розовые цвета и мелких пони. Феромоны, удовольствие, снижение аппетита и потребности во сне. Полина дурела от одного его имени. А что сейчас? Разочаровалась или все ещё что-то чувствует? Сегодня, глядя на кучу цветов в углу и неуверенность в ванной, мне стали важны ее эмоции. Это случилось резко, будто кто-то посветил в лицо фонариком, заставляя жмуриться и кривиться от неприятного ощущения. Взглянул в глаза и эгоистично пожелал, чтобы она убивалась так же по мне.

Ублюдок взялся за неё капитально, вот только я не Полина, я не верю, что подобные дегенераты способны на чувства. И жену он бросать не собирается, тогда зачем ему Полина? Это я схожу с ума, а он вполне может получить любую, иначе не прятал бы от неё имя и фамилию. А ещё эта странная тяга к её родителям, причём он жаждет именно вернуть её, пытается соблазнить цветами, сладкими песнями, уговорами матери. Очень интересно.

Полина достаёт ноутбук, а я не отвожу глаз, приплыли. Обожаю на нее смотреть, для меня это почти физическое удовольствие: эти глаза, длинные ноги, тонкая талия, тяжелая грудь, манящий своей округлостью зад. Не могу, хочу ее всю! Хочу трогать волосы, губы, жажду кусать, чтобы на коже оставались мои отметины. Хочу лизать ее, давно не испытывал такого горячего желания облизывать тело женщины, особенно между бедер, дотрагиваясь кончиком языка до самого чувственного местечка. Все эти мысли вперемешку со злостью рождают очередное дикое желание намотать волосы на кулак и отыметь так, чтобы ходить не смогла, и никакой Егор больше не вмешивался в наши отношения. Вбиваться, заполняя собой без остатка, чтобы и думать о нем не смела.

Даже с женой не было бесконечного желания, которое нельзя удовлетворить. Страсть такой силы, что мысли в голове превращаются в липкую смесь. Когда ее жаркое тело туго и влажно принимает меня - это похоже на настоящее счастье. Скользнув по лицу и телу Полины еще раз, едва удерживаю рвущийся из груди вздох. Одержимость ее телом, просто сумасшедшее влечение. Мы подходим друг другу в кровати, неплохо ладим в быту, она нравится моей дочери и этого достаточно для отношений с ней. Этого мне хватит, пусть она остается вкусным увлечением. Только бы не испытывать боли привязанности, разрывающей грудь тоски, всего того, что превращает нормальных, сильных, здоровых мужиков в половую тряпку.

Сделав усилие над собой, я отворачиваюсь, утыкаясь в экран компьютера.

- В организациях подобных твоей увольняют по соглашению сторон сразу же, если найдут подходящую замену. Вот мы и найдём её, проштудировав доску объявлений. Думаю, найдутся молодые нетрудоустроенные педагоги, желающие занять твоё место.

Полина хмурится, присаживаясь на подлокотник моего кресла. Зря она это делает, ибо её женский, едва уловимый аромат мешает сосредоточиться. Черт бы побрал мой острый нюх. Я подымаю голову, наталкиваясь на затуманенный синий взгляд. Случайно, а может и нет, девчонка кладёт руку на спинку дивана, на котором я сижу, её маленькие нежные пальчики едва касаются моего плеча. Я остро чувствую это. Ограничения, сплошные ограничения.

Звоню первой кандидатке, она не берет трубку, кладу телефон, пролистывая ленту объявлений дальше. Теперь на моем голом плече лежит вся ладонь Полины, она перебрасывает ногу на ногу и аромат становится острее. К черту все. Снимаю ее с подлокотника, швыряю на диван, наваливаясь между бёдер, как же божественно она пахнет. На ней ничего нет кроме тоненьких шелковых трусиков и халата от которого у меня скоро поедет крыша. Всего один разок внутри неё, и мы продолжим обзванивать кандидаток. Я уже кусаю её набухший сосок, облизываю орёл, в губы не целую, держу свое слово.  Хочу сделать то, о чем только что думал – вылезать ее всю. Нагло забираюсь под шелковую ткань внизу живота, но меня останавливает звонок телефона, перезванивает соискательница должности массовика-затейника. Так дело не пойдет, либо она натягивает что-то еще, или мы никогда не покончим с этим делом.

Нависаю над Полиной, строго командуя:

- Оденься!

Сосредотачиваясь на телефоне.

- Ладно, - недовольно выкарабкивается из-под меня девушка.

А я запускаю руку в волосы, жму зелёную трубку, её тело дурманит похлеще спиртного. Что же я должен был сказать тому, кто звонит мне?

Это оказалось куда проще, чем я думал. У Полины выходные в понедельник и вторник, из-за того, что родители приводят детей в субботу и воскресенье, а вот сам центр работает. И сразу три девушки согласились прийти на собеседование, которое я сам им устроил. Мы быстро оделись, к счастью, на улице нас никто не ждал.

К начальнице Полины пошёл я. Включив очарование, которого у меня никогда не было, я в жесткой форме объяснил директрисе, что вместо Полины нужно выбрать преподавателя и отдать нам трудовую, как можно скорее, иначе я за себя не ручаюсь. Получилось не очень. И поначалу директриса божилась влепить увольнение по статье, но когда я сообщил, что смогу организовать ей отдых в горной местности с участием бесплатного широкоплечего неженатого инструктора по альпинизму по имени Павел, женщина чуть за сорок растаяла, поправляя свою начёсанную блондинистую шевелюру. Я не узнавал сам себя, обычно строгий и суровый, я занимался каким-то непотребством, все ради женщины, которую не хотел выпускать из постели. Где-то в середине нашего разговора Полина все же не выдержала, ворвалась в кабинет, но ее начальница уже грезила горными приключениями, даже не заметив последнюю. Не знаю, кого они выбрали, но ближе к вечеру трудовую нам все таки выдали, с приличной надписью "по соглашению сторон".