Впечатляющий пик (СИ) - Мельникова Надежда Анатольевна - Страница 26

- Спала с ним? – мне нужен ответ, а она упрямится.

Ещё один хлёсткий шлепок. И это заводит её не меньше, чем меня, я вижу шальные глаза в отражении дверцы кухонного шкафчика. Полина закусила губу, стонет от ещё одного сочного удара.

- Нет, не спала, я вас ждала, Глеб Дмитриевич.

Ну все. Мне конец. Это ее «Глеб Дмитриевич» сводило с ума и раньше, а теперь и вовсе доканывает. Сдираю белоснежные трусики вниз, глажу рукой ее влажность. Она такая красивая, абсолютно гладкая, без волос, сладкая, а я чересчур долго об этом мечтал, чтобы останавливаться.  Мои пальцы скользят по набухшим складочкам, Полина хочет меня, природу не обманешь, она блестит от желания, погружаю пальцы внутрь, чувствую, как она извивается от моих ласк, податливо просит большего.

Не могу, не сейчас, потом я сделаю все, как надо, но не сейчас. Расстёгиваю ширинку, доставая свой стоящий колом член, рывком направляя себя внутрь. Соединить нас, скорее, иначе сдохну. Полина мокрая, готовая, горячая и сговорчивая, я двигаюсь резко, потому что ждал и хотел этого слишком сильно. В моих фантазиях она не была настолько вкусной, жизнь оказалась куда ярче. Тугая, безумно узкая. Проклятые черти, я сейчас кончу, как восемнадцатилетний мальчишка.

Когда-нибудь у нас получается нежно, но только не сейчас, когда мои яйца бьются о самую очаровательную попку на свете. Я забываюсь, я схожу с ума. Не уверен, что прежде секс был настолько хорош. Полина громкая, она не стесняется своего удовольствия. Я хотел её именно так, с той ночи, когда увидел в своей ванной. Удовольствие жаркими волнами прокатывает по всему телу, я изнываю от наслаждения, в ней я погибну. Осознавая происходящее, я пытаюсь сдерживать экстаз, что ползает, крутится, ноет, царапает, облизывая горячим языком все моё тело, подталкивая к краю. Но я жду. Мне это нужно. Хочу, чтобы она запомнила наш первый раз, не меньше чем я. Чтобы увидела звезды вместе со мной.

Полина стонет громче, начинает толкаться сильнее, поддаваясь  движениями, она реагирует на меня слишком ярко, значит тоже ждала, просовываю руку, находя центр её удовольствия. Настойчиво ласкаю пальцами, улавливаю, когда она начинает трепыхаться, извиваясь подо мной, теряя чувство времени. Я ощущаю её удовольствие, оно в моих руках, бурное, пахучее, я уже люблю её аромат. Догоняю свою девочку, ускоряясь и разлетаясь на миллион кусочков.  Ума не приложу, как я жил до этого...

Не знаю, как мы оказались на моей кровати, абсолютно голые и плотно прижатые друг к другу. В комнате почти полностью темно, только в узкую щель между шторами проникает свет тусклого уличного фонаря. Свобода от мучивших меня желаний, покой и удовлетворение, вот что я чувствую, лежа рядом со спасателем в постели. Если до этого он мне нравился, то после того, что он со мной сделал, я чувствую наваждение. Он весь мое искушение, мой личный соблазн.

Я ощущаю его сильное тело, оно прекрасно. Он гладит мою кожу, наощупь находит губы, проводя по ним большим пальцем правой руки. Ладонью зарывается в мои волосы на затылке, перебирая шелковистые пряди. Чувствую его дыхание, он совсем близко.

Глеб Дмитриевич встает с кровати, я слышу его тяжелые шаги, он включает свет. Жмурюсь, смущаясь его пристального взгляда. Только сейчас до меня доходит осознание того, что произошло. Я хотела этого, ждала, но никогда не задумывалась, что будет дальше. Мы вместе или просто выпустили пар? До конца моего отпуска осталось несколько дней, я буду вынуждена вернуться в город.

Тяжелый взгляд скользит по моему телу. Я ощущаю себя захмелевшей, не понимаю сколько прошло времени с того момента, как мы соединились на кухне. Он тяжело дышит, смотрит так, что становится жарко, хотя на мне вообще нет одежды. Только от этого темного сурового взгляда кожа покрывается мурашками, а по спине ползет хитрая змейка возбуждения. На заправленной кровати, брошенная на покрывало и абсолютно голая, я чувствую себя беззащитной и открытой.

Схожу с ума от вида его голого тела с совершенным рельефом мышц, загорелой гладкой кожей, темными волосами на груди и полоской внизу живота. Мощная спина и длинные ноги. Интересно, какой у него рост? Метр восемьдесят семь, не меньше. Глеб Дмитриевич притягательно красивый мужчина. Мой взгляд скользит ниже, на большое гладкое мужское достоинство, помню, как оно ощущается внутри, насколько горячее и твердое. Хочу еще. От распутных мыслей рот наполняется слюной. Я приподымаюсь на локтях.

- Лежи, - командует хриплым голосом спасатель, а я подчиняюсь, мне нравятся его приказы, они меня заводят, - не двигайся.

Садится на край кровати, тянется ко мне. Его рука замирает в воздухе, и я чувствую, что схожу с ума от жажды прикосновений. Такой темпераментный и вспыльчивый, он сдерживает себя, как будто растягивая удовольствие, мучая нас обоих. Он кладет руку на мое плечо, очерчивает ключицы, касается округлости груди, проводит по ней пальцем, трогает ореол соска, сжимает между пальцами, заставляя стонать. Я укладываюсь на спину, хочу больше прикосновений. Суровый и сильный, вижу птиц, что искусным рисунком летят по его груди. Мечтаю спросить, что означают его татуировки, но он сжимает второй сосок, и я забываю все кроме этой сладостной тяги между бедер. Разве бывает такое острое желание после удовлетворения? Я боюсь пошевелиться. Не смею поднять рук. Он сказал лежать и не двигаться, и мне хочется ему подчиняться.

Склонил голову, проводя пальцами по выпирающим тазовым косточкам. Снова, снова этот взгляд. Сильная мужская ладонь скользит к низу живота. Его зрачки расширяются, глаза становятся совершенно черными. Слегка медлит возле моего влажного лона, а потом гладит круговыми движениями, не отпуская взглядом. Он смотрит так внимательно, что только от этого тяжелеет грудь, а внизу живота рождается тягучая и сладкая боль. Наверное, нам стоит обсудить то, что произошло, но ни я, ни он не хотим останавливаться. Еще больше этого наваждения...

Я вижу желание, горит так сильно, что я непроизвольно выгибаюсь навстречу его движениям. Он замирает, облизывая пересохшие губы. А я уже ничего не соображаю, бесстыже трусь о его руку, забыла приказ, побелевшими пальцами сжимаю сильное мужское запястье, требуя еще. Он ласкает меня, так настойчиво, так мастерски. Мне нравятся его длинные пальцы, его мозолистые крепкие руки, татуировка на предплечье, а еще глаза, темнее которых я никогда не видела.

- Полина, ты красивая, очень красивая...

Он наклоняется, целует меня, но на это раз трепетно и чувственно, нежно облизывает, посасывая мой язык. Когда он отстраняется я вижу голод, который никуда не делся, остался, он не насытился мною. Не успеваю осознать эту мысль, как он оказывается сверху, придавливая мое тело к матрасу. Его поцелуи действуют, как вино. Комната плывет, любые опасения отступают, а желание нарастает все сильнее. Я не была невинна, до влюбленности в Егора у меня был парень, с которым я встречалась. Но то, что делает со мной спасатель ни на что не похоже. Настоящий, умелый, опытный мужчина, знающий толк в удовольствии.

Глубокие, виртуозные движения прерывает телефонный звонок его мобильника. Глеб Дмитриевич тянется к своим штанам, но при этом мое тело не покидает, нащупывая трубку в кармане, отбрасывает ненужную тряпку.

- Да, ма, в порядке, - он не сдержан, - уложи ее сама, я не приду.

Самое интересное, что он продолжает двигаться, медленно толкаясь бедрами, смотрит на меня, как на лакомый кусочек, слушая тираду на другом конце провода.

- Нет, - обрывает беседу, скорее всего мать решила, что он с Жанной и что-то втирает о несовершенстве выбора, - я с Полиной.

Нескольких секунд, пока он не нажал отбой, мне хватает, чтобы услышать на том конце визг восторга. Хихикаю, отворачиваясь к стенке, прикусывая нижнюю губу. Телефон летит куда-то вниз, на пушистый ковер, а Глеб Дмитриевич увеличивает угол проникновения. Вздыхая, он целует шею, облизывая мочку уха. Командир, даже не удосужился спросить хочу ли я, чтобы он остался, просто решил все за меня. Но думать об этом нет сил, слишком приятно внутри и снаружи.