Сестра моей невесты (СИ) - Мельникова Надежда Анатольевна - Страница 20

И какая-то сила толкает меня. Я опускаюсь и начинаю целовать ее. Касаюсь губами ее губ, сразу глубоко и настойчиво, лаская ее язык, пробуя на ощупь. Этот поцелуй совсем другой, он неспешный, он не ворованный.

— Нельзя нам, — шепчет Василиса, задыхаясь и обнимая меня за шею.

Кровь жидким огнем бежит по моим венам. Больно и желанно, сладко и горячо. Хочу ее всю.

— Ты пахнешь желанием. Ты отвечаешь мне.

Она запускает пальцы в мои волосы, гладит затылок, перебирает пряди и это так приятно в сочетании с ее игривым язычком у меня во рту.

— Стой, стой, стой, я пойду, — отрывается она от меня.

А я молча притягиваю ее за шею обратно, нагло погружая вновь свой язык ей в рот. Вкусная.



Открыв дверцу моей машины, Василиса вырывается и убегает, поскальзываясь на скользком, слегка подмерзшем асфальте. Хватаюсь за ручку своей двери, думаю догнать и уже ставлю ногу на землю, но передумав, завожу мотор. Мне нужно уехать. Так будет правильнее. Плевать на внутренний зов, что срывает крышу. Поправив зеркало заднего вида, смотрю на себя, ужасаясь — в глазах плещется такое желание, что становится страшно.

Облизываю губы, чувствуя ее вкус. Первобытный голод, звериное желание.

Усмехаюсь, вот оно значит, как бывает, когда границы правильного и неправильного стираются, когда теряешь самого себя и не чувствуешь ничего кроме потребности в человеке. Василиса сегодня открылась для меня с новой стороны. Ранимая, нуждающаяся во мне, она окончательно сорвала все засовы между нами. Я понял, что она бывает разной: сильной, слабой, остроумной, веселой и интересной. И моя тяга только усилилась.

— Едь домой, придурок, — говорю сам себе.

Не было у меня никогда женщины, которую хотелось целовать жадно, по-злому, глубоко и без остановки, чтобы земля из-под ног и в голове сквозняк как у подростка.

Адреналин стучит в голове, как набат, сообщая о том, что мне конец. Годами я старался поступать правильно, несмотря на бизнес, действовал по соображениям совести. Да, боролся, как мог, карабкался на стену, бился, но границу не нарушал. Встречался, расставался, но не обманывал.

И вот сейчас, глядя на зажегшийся свет в окнах, я понимаю, что моя черта пройдена, пути назад нет. И сил сопротивляться этому тоже нет. Я словно боюсь упустить момент. Меня переполняют эмоции, чувства, возбуждение и дикий огонь, который никогда не разгорался так сильно. Что в этой стервозной женщине такого? Не знаю, и объяснить не могу. Но выдирая ключ зажигания, я глушу мотор и захлопываю дверцу.

До Василисы всего несколько шагов, пару этажей и сотни ударов сердца. Стукнув кулаком в дверь, я толкаю ее внутрь, не думая о последствиях.

— Ну почему ты не ушел? — вздыхает.

Да потому что не смог! Она не успела переодеться, все в тех же джинсах и свитере. Скидывая ботинки, я сбрасываю пальто на пол и варварски толкаю ее к стене.

Ну же давай, начинай бить меня, призывать к совести, говори, что я подонок. Вдруг остатки морали отрезвят меня. Но уставшая Василиса сжимает губы, прикусывая, судорожно вздрагивая, когда я, отодвигая ворот, присасываюсь к ее шее и запускаю руки под свитер, моментально сминая желанную грудь. Твердые соски приятно перекатываются в пальцах. Но этого мало, опускаю руки ниже и рывком расстёгиваю ее джинсы.

Она всхлипывает, а я сдираю штаны вместе с бельём, заставляя снять мешающую ткань. Сквозь оглушительное уханье сердца и звон в ушах, я слышу, как она вздыхает, хнычет, борется с собой.

Но я не могу, мне слишком больно терпеть, расстёгиваю брюки за секунду и тычусь эрекцией в молочные бедра. Почувствовав мое желание, она сжимает мои плечи. Нахожу ее рот, облизываю сладкие губы, собирая то ли вздохи радости, то ли стоны сожаления.

Мой член тяжелый и горячий, сдирая с нее свитер, отбрасываю тряпку в сторону, кусаю кожу на ее шее, одновременно врываясь в желанное тело. Тугие стенки обхватывают меня так сильно, что буквально едет крыша. Василиса там скользкая и плотная, и звук нашего соития разрывает тишину сладкими и очень пошлыми шлепками.

Закидываю женскую ногу себе на поясницу и начинаю вбивать Василису в стену, как мечтал все это время. Замираю, наслаждаясь ее стонами и тягучим удовольствием, затем толкаюсь снова. Стягиваю лифчик, оставляя болтаться на поясе, и кусаю грудь, зализывая, затем снова кусая.

Мои касания не нежные, они похожи на необходимость. Но девушку плющит не меньше, она тянет с меня кофту и майку, и теперь наши голые тела соприкасаются. Кожа к коже. И да я могу кусать и лизать ее, где захочу. Она принимает меня так глубоко, что я рычу, сдавливая до боли женские ягодицы.

И когда она начинает сжимать меня особенно сильно, я начинаю двигаться быстрее, наращивая темп. Наши глаза встречаются, когда Василиса начинает дрожать, извиваясь. Этот взгляд, кажется, длится бесконечно. Мы словно единое целое, я чувствую в животе тепло и жар, я схожу с ума, когда смотрю в черные и глубокие глаза девушки. Она прекрасна, ничего красивее я не видел. И сейчас она моя. Она принадлежит только мне. Это не просто секс — это мой личный апокалипсис… Спастись уже невозможно.

— Да, мне это нравится, — шепчу, облизывая ее губы. — Я хочу смотреть на это вечно, кончай для меня, Василиса Прекрасная, — усмехаюсь, а она в ответ сжимает мою голую задницу, с силой шлепнув по ней ладошкой.

Моя игривая, чувственная, страстная девочка мякнет от нахлынувшего на нее удовольствия, я отдираю ее от стены и швыряю на пол в коридоре, задирая ноги.

Вот они наши отношения: грубые, бешенные, почти ненормальные. Страсть, у которой нет логичного объяснения.

Моментально возвращаюсь в нее, погружаясь в сладкую влажность. Суровый, глубокий темп и хриплые стоны, почти что крики. Ей снова хорошо, потому что она целует меня в ответ, жадно всасывая нижнюю губу. Невозможно… Кажется сейчас у меня остановится сердце.

Последний, резкий толчок выбивает у меня искры из глаз, и я спускаю ей на живот, тяжело дыша, понимая, что это было нечто невероятное. Мне кажется, я сдох и воскрес обратно. Она целует меня, тянет к себе, я сжимаю ее в объятьях. А затем толкает, бьет кулаками в живот и снова целует…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Ненавижу тебя, зачем пришел, что ты натворил? Ненавижу, ненавижу…

Красная, с распухшими губами, искусанными сосками и расцарапанной кожей, она выглядит самой красивой женщиной на свете. И я чувствую себя настолько счастливым, что кружится голова. Несмотря на разрядку, я хочу ее еще.

Ложусь рядом с ней на пол, смеюсь, и притягиваю к себе. Она что-то кричит о том, что я подонок и сгорю в аду. Не разбираю слов, крепко сжимая Василису в объятьях и целуя в губы, затыкаю ей рот поцелуем.

Арсений

Когда мы оба остываем и немного приходим в себя, Василиса пытается вырваться из моих объятий, отползая в сторону. Я сажусь на холодный пол и притягиваю её к себе, беру красивое лицо в свои ладони. Она качает головой, отрицая то, что только что произошло между нами, жмурится. Даю голову на отсечение, ей такое безумие не свойственно. Но и меня не ломало так ни разу в жизни, хотя я уверен, что она думает иначе.

— Уходи! Просто уходи и все, — умоляет Вася.

Ее трясёт, тело покрывается гусиной кожей, я тянусь за свитером и набрасываю ей на плечи, пытаясь согреть. Я не жалею ни о чем, но похоже моя Василиса Язвительная перепугана до смерти. Выглядит бледной и несчастной. Так не пойдёт. Не такие эмоции должна испытывать женщина после любви.

— Уходи! — повторяет как заведенная, отодвигаясь от меня, прижимая голые ноги к груди.

Мне кажется, я слышу стук её зубов. Пытаюсь успокоить, но она вырывается и бежит в ванную, закрывая за собой дверь.

— Впусти меня, — стучу, но Василиса не реагирует.