Юность (СИ) - Панфилов Василий "Маленький Диванный Тигр" - Страница 36

– Верно, и не просто деньги, но ещё и стратегическое преимущество в вооружении. Поэтому… – развожу руками, – правительства ряда стран, а так же частные лица, кружатся вокруг подобно акулам, почуявшим запах крови. В настоящее время…

– … к моменту моего отъезда из Претории, – поправляюсь я, – было выиграно почти два десятка дел против различных жуликов, пытающихся оспорить патент на двигатель. Отдёрните пока шторы… благодарю.

– Можете назвать самое интересное из них? – азартно поинтересовался делегат, и зал согласно загудел.

– Гхм! Для меня, как человека юридически неграмотного, самой интересной показалась попытка некоего француза Блаза оспорить моё авторство, размахивая якобы древним чертежом своего деда. По его версии, для своего времени это изобретение оказалось излишне сложным, и дед, просадив всё состоянии на попытке создать двигатель, потерпел поражение. Адвокаты наши выиграли дело, но было она настолько интересным, что пришлось подключать химиков для анализа якобы древнего чертежа.

– Легко предположить, – продолжаю, чуть повысив голос, – что суды будут тянуться несколько лет, а потому я решительно не желаю упрощать работу мошенникам.

– Не будет ли излишне нескромным поинтересоваться, насколько выгодной вы считаете сделку с правительством Южно-Африканского Союза? – поинтересовался делегат, – В прессе ходят самые противоречивые слухи.

– Сложный вопрос… право слово, очень непростой. Без оглядки на сложившуюся ситуацию с оспариванием патентов, я бы назвал эту ситуацию скорее невыгодной… Да, невыгодной! Земли я получил огромные, но о них чуть позже!

– Однако… – отпиваю из стакана, – нужно принять во внимание, что без поддержки Союза я безусловно не выдержал бы эту бесконечный юридический Колизей, и в итоге получил бы меньше, чем ничего. Если бы система права работала должным образом, без оглядки на капитал и политические мотивы, мне выгоднее было бы оставить патент у себя. А поскольку двигатель мой подходит не только для авиации, но и является в некотором роде совершенным образцом, я мог бы весьма уверено смотреть в будущее.

– Земли же… – вздыхаю, – есть, но решительно нет средств для их разработки! Не исключено, что в глубинах таятся неисчислимые богатства, но для этого нужно потратиться на геологоразведку, нанять работников и так далее… В общем, очень неблизкие перспективы, хотя и разумеется, нищим меня не назовёшь.

– Главная ценность сейчас – люди. Не земли! Если кому-то достаёт сил толкать тачку с породой, в Союзе он уже будет вкусно сыт, иметь крышу над головой и добротно, хотя и скромно одет. Отчаянно! Отчаянно не хватает специалистов! Геология, рудное дело, металлургия, медицина… Люди образованные и готовые именно что работать, а не отсиживать время, очень и очень нужны.

– Но! – вижу внимание зала, – Нужно понимать реалии сложившегося в Союзе общества. Не каждый его примет, не каждый уживётся.

– Там… – взмах рукой, – конфедерация, и нет никаких дворян, мещан и купечества. Есть граждане Союза и те, кто ими не является. И поверьте, это не так-то просто. Попробуйте представить общество, где вы – равны с дворником, приказчиком из лавки или крестьянином, пришедшим в город на заработки. Отчасти – формально, потому что есть финансовое неравенство, да и разница в образовании сказывается.

– Господа! Господа! – пришлось снова застучать рукой по кафедре, прерывая шум, – Я вижу, что вас это зацепило, но давайте не будем обсуждать вопросы равенства здесь и сейчас! Разговор наш и без того на грани дозволенного! То, что отчасти позволено мне, может привести вас сами-знаете-куда!

– Кхм! – добившись тишины, откашлялся я, – Господа! Попробуйте представить себе, что дворник ваш решительно отказывается снимать картуз иначе как взаимообразно, и требует обращения по имени-отчеству. В парках гуляет не только чистая публика, но и… всякая. Представили? Замечательно! Считайте это частью домашнего задания и подумайте – смогли бы вы жить в такой стране, не пересиливая натуру? Не отвечайте сейчас, переспите с этим вопросом.

– И завершая политэкономическую часть лекции, хочу сказать, что несмотря на все риски и все недостатки Южно-Африканского Союза, это страна возможностей. Но! Если кто видит себя чиновником, отсиживающим от и до, или чиновным инженером, получающим немалое жалование за наличие университетского диплома, забудьте об Африке! Нужны сподвижники и работяги, готовые к неудачам и адово тяжёлой работе. К малярии, паразитам, враждебным племенам и к обществу, в котором оценивают только вас и ваши деловые и человеческие качества. Не череду предков, не наличие диплома, и ни к коем разе не доскональное знание греческой мифологии, чтобы вам там не говорили педагоги в гимназии!

По залу прокатились смешки и солёные шуточки. Гимназическое образование, при всей своей статусности, штука довольно-таки громоздкая и отчасти бестолковая. Проблемы эти обсуждаются и решаются, но медленно, очень медленно…

– А теперь закройте окно… благодарю. Саня, давай фотографии! Это, господа, вид на Дурбан с высоты птичьего полёта…

– Это немыслимо! – задыхаясь от ярости, Александр Михайлович рванул ворот мундира, и по паркету весело заскакали золотые пуговицы. Ксения Александровна никогда не видела своего милого Сандро в таком состоянии и не на шутку встревожилась.

Великий Князь меж тем, не пользуясь услугами лакеев, налил себе полный стакан коньяка и выпил как воду, отчего Ксении Александровне стало страшно.

– Растоптать… – задыхаясь сказал супруг, наливая себе ещё и стуча зубами о хрусталь, – любое начинание уничтожить готовы, лишь бы не допустить усиления другой ветви. Родственные связи и даже сама Империя – побоку!

– Любое начинание растоптать готовы, даже если оно на благо России, если во главе его не они! – выплёвывал он слова, глядя в никуда белыми от ярости глазами, – А потом удивляемся – революционерам, да голоду…

– Сандро, милый…

– Ксения… – поворотил он к ней голову, – ты-то чистая душа, далека… А эти… Представляешь? Я бьюсь, дабы появился у России флот воздушный, а они… ради интриг мелочных все мои усилия – прахом!

– Мальчишка этот, – пьянея на глазах продолжал Великий Князь, – готов был свои летадлы в Россию везти! И чорт с ним – сам, не сам… уговорили бы, скопировали! Украли!

– Флот… – хрустальный стакан лопнул в его руке, но мужчина не обратил никакого внимания, – хоть где-то… первыми были бы! Первыми! Несколько лет – без оглядки на всех, а за это время столько успеть можно было! Нагнали хотя бы…

Присев, Ксения Александровна быстро перевязала руку носовым платком, не прерывая, впрочем, речь супруга.

– Тянуть начали… так и это полбеды! На мальчишку, как на врага! А ему пятнадцать! Пусть… пусть из трущоб… какой ни есть, а наш, русский! Дать ему чин гвардейский, орденами осыпать, да хоть бы и титул, чорт с ним! Хоть на несколько лет привязать, а там бы и своих…

– А эти… – он махнул рукой, и брызги крови разлетелись по комнате, – как в стену, веришь ли? И Никса…

Встав, он взял новый стакан, налил себе ещё и принялся пить уже медленно.

– Медикуса нашего позови, что ли, – излишне чётко артикулируя, сказал он, удивлённо разглядывая набухшую кровью повязку, с которой капали тяжёлые капли.

– Чорт знает что, – сказал Великий Князь, поникая плечами, – чорт знает…

– Сима! – пхнув ногой дверь и картинно остановившись в проёме, портовый слесарь Ерохин обратил на себя всеобщее внимание, – Я мучительно трезв, исправь мине это большое упущение!

– Здрасьте, – как завсегдатай, Ерохин знает в кабаке всех и вся, ровно как и наоборот. Приехав в Одессу семь лет назад щуплым мальчишкой-былиночкой, спасающимся от очередного города в Центральной России, здесь он отъелся, отживел, и стал-таки большим патриотом города, полюбив его всей душой. Порой даже большим, чем коренные из тех, что выводили родословную от Ришельевских времён, отчего бывало иногда смешно, но высказывать это Толе вслух стеснялись даже биндюжники.