Юность (СИ) - Панфилов Василий "Маленький Диванный Тигр" - Страница 14

А ещё – тошно немного, потому как я хотел ну вот ни разу не такого, а просто – летать. Но так уж вышло…

Встряхнувшись, встаю с парусинового креслица, и вот ей-ей, даже и не упомню, как на него уселся! Загнав меринхлюдию в глубинное подсознательное, вспоминаю свои обязанности командира и иду докладывать о полёте.

Хрусть! Кажется, это были мои рёбра… Сниман всё ж таки здоровущий мужик! А потом ещё раз – хрусть! Рот открыть я так и не успел…

… а потом мы смотрели фильмы о полёте и бомбардировке. В огромный затемнённый ангар люди набились так, што сложно было дышать. Затаив дыханье, мы смотрели на прыгающие чорно-белые кадры, на землю с высоты птичьего полёта и на убиваемых британцев.

… дважды. Сперва – отснятое дядей Гиляем, а потом – Жан-Жаком – с неизбывным интересом.

Два часа спустя мы снова идём на взлёт. А потом ещё, ещё… Британцы выдержали два дня бомбёжек, седьмого апреля начав отводить войска от границы.

Армия де Вета взломала границы Капской колонии, и буры хлынули полноводной рекой, затопив окрестности. В седло, кажется, сели и старые и малые, по домам остались только женщины, детишки, и вовсе уж древние старцы, не способные самостоятельно вскарабкаться на коня и удержать винтовку в дрожащих руках.

В авангарде, заворачивая постепенно на Запад, пошла кавалерия Дзержинского с приданными ему силами буров. Не ввязываясь в сражения, они кружили вокруг британцев, нарушая коммуникации, не давая им соединиться и хоть как-то координироваться свои действия.

В небе постоянно висели летадлы, и стоило только британцам собраться в единый кулак или выстроиться в походную колонну, как сверху сыпались бомбы и флешетты[15], убивая и калеча лошадей и личный состав. Помимо флешетт, сбрасывались сверху и поистине дьявольские изобретения Кошчельного: особым образом обработанные металлические детали, воющие в полёте воистину инфернальным образом. Лошади отчаянно пугались этого воя, и приходилось долго успокаивать их, собирая по вельду.

Несколько погодя налёт повторялся – когда с флешеттами и бомбами, а когда и с одними только «дьявольскими свистками» Кошчельного. Далее следовала атака наведённых летадлами буров, знающих едва ли не досконально расположение и численность врага. Деморализованные англичане, держась порой с большим мужеством, оказать хоть сколько-нибудь организованное сопротивление были уже не в силах.

Де Вет с основными силами громил разрозненные отряды врага по частям, вступая в бой только при значительном численном и тактическом преимуществе. Лишённые какой-либо связи, британские войска и части ополчения Капской колонии сражались отчаянно, но положение их с каждым днём выглядело всё более безнадёжным.

Сниман тем временем осадил Кимберли, разом блокировав руководство Капской колонии и добрую треть кадровых британских военных. С миномётами Кошчельного и европейскими консультантами при штабах, осада эта не выглядела занятием безнадёжным и хоть сколько-нибудь длительным.

Луис Бота двинулся на Порт-Элизабет, не встречая значительного сопротивления и не ввязываясь в осады. Эти земли буры не рассчитывали удержать даже в самых смелых своих мечтаниях, и потому действовали самыми варварскими методами, уничтожая вражескую экономику. Не довольствуясь подрывом шахт и уничтожением заводов, буры с мелочной мстительность выводили из строя железные дороги, разводя костры на стыках рельс. Жгли фермы, резали и угоняли скот, потянувшийся на Север огромными стадами. Война всё больше и больше начинала походить на набег варварских племён на предместья Рима.

Однако же капских буров, оставшихся верными британскому правительству, почти не трогали, руководствуясь то ли родственными чувствами, то ли какой-то иезуитской логикой. Чем аукнется такая политика, Бог весть, но зёрна сомнений и обид Бота посеял знатные.

– Здесь, – Феликс обвёл карандашом район со стороны Северо-Северо-Запада от Кимберли, – дислоцируются британские войска, вытесненные Сниманом при начале осады.

– Около… – он поморщился, растирая бедро и сел, опираясь тяжело на костыль, – батальона, согласно предварительным данным, но могли пристать и разрозненные подразделения, подсчёт которых почти невозможен.

В усталом голосе звучит досада. Для человека, привыкшего к маневренной войне и опирающегося на самую активную разведку, все эти «около» звучат личным оскорблением. Но увы, не всегда бывает так, как хочется нам.

– Хуже всего, – выдыхает он, чуть ссутулившись, – что в тех местах, помимо войск и ополчения, присутствуют и отряды из личной армии Родса. Щуку съели, да зубы целы, н-да… Бойцы там отменные, штучной выделки, и если такие ударят вовремя в тыл, могут наворотить немало дел.

– Угу… – я склонился над картой, пытаясь соотнести её с уже виденным, но получалось так себе. Котяра, без лишних церемоний плюхнувшись рядом, разложил кроки с пометками высот, ущелий и тому подобных нужностей, слишком небрежно намеченных на излишне масштабной карте.

Слушая его, делаю пометки в попытке сообразить – где же может пройти достаточно крупный отряд, и как мне составить полётную карту, дабы не блуждать лишнее. Наконец, што-то начало вырисовываться в голове и на бумаге.

– Вот как-то так, – показал свои наброски Дзержинскому, – если верить картам, то они не могут миновать эти точки.

– Если, – снова вздохнул Феликс, ухватив в кулак донкихотовскую бородку.

– Угум… обещать ничего не могу, если только проглядеть сверху – нет ли их поблизости от Кимберли.

– И то хлеб, – согласился фехт-генерал, кивая вестовому, штоб приоткрыл полог штабной палатки. Тоже ведь… казус с его генеральством. Полторы тысячи руснацких сабель в бой водит, а всё коммандер! Политика, штоб её. Верхушка местная к марксизму настороженно относится. Н-да… В итоге звание генеральское Дзержинскому присвоили, когда совсем неудобно стало, и ропот в восках пошёл.

– Да! Пока не забыл, – повернулся я к возмужавшему Коту, изрядно ушедшему в рост, – не в службу – передай моим, пусть устанавливают фотоаппарат.

– Флешетты возьмёшь? – поинтересовался друг, не одевая пока шляпу.

– А пожалуй што… и нет. Горючего лучше под завязку, хочу охватить как можно больший район, заодно и какая-никакая, а картография. Пугалочек разве только пусть кинут в кабину пару десятков, может и пригодятся.

Обговорив ещё раз со штабными примерный район полётов, дабы в случае чего знали, где искать, пошёл мыться. Плещась под самодельным душем и морщась от собственной вонючести, яростно отдирал кожу намыленной мочалкой.

Блицкриг, оно канешно здорово с точки зрения военной, но толком ни помыться, ни пожрать, ни… хм, посрать. Всё на бегу, всё галопом, да с выпученными глазами. Всем тяжко, а авангарду, разведке и логистам особенно.

– Пообедаешь с нами? – предложил Котяра, подавая полотенце.

– Давай, – яростно растираюсь чистой тканью, – Только знаешь… без этих штоб… без лекций! В прошлый раз ложку в рот положить толком не дали.

– Я уже… – смущённый Котяра показал сжатый кулак, – выговор сделал и предупредил. Щи, а?! По-нашему, с говядинкой!

– Щи… – в животе предвкушающее квакнуло. У буров всё больше мясо с мясом, а если официальщина какая-то, то изыски европейские. Оно вроде как и вкусно, но непривычное брюхо потом частенько бурчит.

Поднявшись в воздух, сделал круг над Кимберли – по настоянию Снимана, ага! Летадлы мои не успели ещё приесться в войсках, и буров чрезвычайно воодушевляет видеть то, што есть у нас, но нету у врагов. Вроде как пролетел, помахал крылами, и сразу боевой дух вырос в разы. Хером, ага…

Сверяясь с картой и находя всё больше и больше ошибок, лечу, делая поминутно пометки. Благо, руль можно застопорить, пусть и ненадолго. Воздушные потоки для моей этажерки вполне чувствительны, постоянно корректировать приходится.

Получасом позже начинаю опасливо поглядывать на небо, где явственно собирается гроза. В горах это особливо опасно, а мне тем паче.