Рецепты доктора Мериголда - Диккенс Чарльз - Страница 19

• Предыдущая
• 19/33
• Следующая

Мы с моей милой женушкой Минни состояли в браке ровно один месяц, и прошло только два дня, как мы вернулись из свадебной поездки в Килларни[18]. Я был младшим партнером фирмы «Шварцмур и Леддок, банкиры, Ломберд-стрит» (разумеется, я пользуюсь вымышленными именами), и у меня оставалось еще целых четыре дня отпуска. Я был беспредельно счастлив в нашем светлом новеньком домике, расположенном в одном из юго-западных пригородов Лондона, и в это ясное октябрьское утро наслаждался восхитительным бездельем, наблюдая, как в воздухе кружатся большие желтые листья. Рядом со мной под кустом боярышника сидела Минни, а то я, конечно, не был бы беспредельно счастлив.

Бетси, молоденькая горничная Минни, вбежала в сад, держа в руке зловещего вида конверт.

Это была телеграмма от мистера Шварцмура. Вот что в ней говорилось:

«Вы должны немедленно доставить на континент золото. Неаполитанский займ. Задержка недопустима.

Весьма важная операция, проведенная после вашего отъезда. Сожалею, что вынужден нарушить ваш отдых. Будьте в конторе в шесть тридцать. Поезд от Лондонского моста в девять пятнадцать, чтобы поспеть в Дувр к ночному пакетботу».

— Посыльный уже ушел?

— Это не посыльный принес, сэр. Ее принес пожилой джентльмен, который шел к Доусону. Посыльного на месте не оказалось, а джентльмену это было по дороге.

— Герберт, милый, ведь ты не поедешь? Правда? — сказала Минни, прижимаясь к моему плечу и опуская головку. — Не уезжай.

— Ничего не поделаешь, любовь моя. Подобное дело фирма может доверить только мне. Наша разлука продлится всего неделю. Я должен выйти из дому через десять минут, иначе я не успею на лондонский поезд в четыре двадцать.

— Это была очень важная телеграмма, — резко сказал я начальнику станции, — и вы не имели права передавать ее с каким-то неизвестным лицом. Кто, собственно, этот пожилой джентльмен?

— Кто он такой, Гарви? — угрюмо спросил начальник станции у носильщика.

— Очень почтенный старичок, сэр. Ему нужно было в конюшни Доусона, у него там лошади.

— Надеюсь, ничего подобного впредь больше не случится, мистер Дженнингс, — сказал я, — или я буду вынужден подать жалобу. Я бы и за сто фонтов не согласился, чтобы эта телеграмма пропала.

Мистер Дженнингс, начальник станции, что-то пробурчал себе под нос, а потом дал подзатыльник мальчишке-посыльному. Это, казалось, доставило ему (мистеру Дженнингсу) большое удовольствие.

— Мы уже очень беспокоились, — сказал мистер Шварцмур, когда я вошел в его кабинет, опоздав всего на три минуты. — Очень беспокоились, не правда ли, Голдрик?

— Очень беспокоились, — подтвердил старший клерк, маленький аккуратный человечек. — Очень.

Мистер Шварцмур был толстяком лет шестидесяти с густыми седыми бровями и красным лицом — сочетание, придававшее ему весьма холерический вид. Умный и безжалостный делец, он, несмотря на вспыльчивость и некоторое властолюбие, в частной жизни был любезен, внимателен и добр.

— Надеюсь, ваша очаровательная жена чувствует себя хорошо. Мне очень не хотелось нарушать ваш медовый месяц, но что поделаешь, мой милый! Золото в этих двух железных ящиках, обшитых кожей, чтобы походить на чемоданы. Ящики эти снабжены замками с буквенной комбинацией и содержат четверть миллиона в золотой монете. Король Неаполя опасается восстания (все это происходило за три года до побед Гарибальди). Вы доставите их господам Пальявичини и Росси, Неаполь, улица Толедо, дом номер сто семьдесят два. Вот слова, открывающие замки — того, что с белой звездой — «Масинисса», а того, что с черной — «Котопахи». Постарайтесь не забыть эти магические слова. Откройте ящики в Лионе и проверьте, все ли в порядке. Ни с кем не разговаривайте. Не заводите по дороге никаких знакомств. Порученное вам дело крайне важно.

— Я буду выдавать себя, — сказал я, — за коммивояжера.

— Извините, что я вас поучаю, Блемайр, но я намного старше вас и знаю, как опасно путешествовать с золотой монетой. Если бы о вашей поездке сегодня узнали в Париже, то по дороге в Марсель вы подвергались бы такой опасности, словно всех каторжников Тулона выпустили охотиться за вами. Я не сомневаюсь в вашем благоразумии, я только прошу вас быть осторожнее. Вы, конечно, вооружены?

Я расстегнул сюртук и указал на пояс с револьвером, скрытый под жилетом. При виде этого грозного оружия старик клерк в страхе попятился.

— Отлично, — сказал мистер Шварцмур. — Но крупица осторожности стоит в пять раз больше, чем все пять пуль в этом барабане. Завтра вы задержитесь в Париже для переговоров с Лефебром и Дэжаном, а потом ночным поездом двенадцать пятнадцать выедете в Марсель, чтобы сесть на пароход в пятницу. В Марсель мы пришлем вам телеграмму. Письма в Париж готовы, мистер Харгрейв?

— Да, сэр, почти готовы. Мистер Уилкинс торопится изо всех сил.

Я приехал в Дувр в полночь и сразу же нанял четырех носильщиков, чтобы снести мои чемоданы с набережной по каменной лестнице на пакетбот. Первый был доставлен благополучно, но когда носильщики спускались по ступенькам со вторым, кто-то из них поскользнулся и наверняка упал бы в воду, если бы его не схватил за плечо плотный пожилой офицер индийской армии, который, нагруженный всяческим багажом, шел впереди меня, поддерживая под локоть довольно добродушную на вид, но весьма вульгарную супругу.

— Осторожней, осторожней, любезный! — сказал он. — Что это у вас такое — скобяные изделия?

— Не знаю, сэр. Одно скажу — такая тяжесть хоть кому хребет сломит, — ответил носильщик, отрывисто поблагодарив своего спасителя.

— Эта лестница не слишком удобна для спуска тяжелых грузов, — раздался позади меня вежливый голос. — Судя по вашему багажу, сэр, мы собратья по профессии?

В эту минуту мы уже взошли на борт, и я оглянулся на говорившего. Это был высокий худой человек с длинным, несколько крючковатым носом и узкой вытянутой физиономией. На нем было слишком короткое пальто, пестрый жилет, панталоны в обтяжку, рубашка со стоячим воротничком и жесткий узорчатый шарф.

Я ответил, что действительно имею честь быть коммивояжером и что, по-моему, плаванье нам предстоит нелегкое.

— Да, погодка неприятная, — ответил он. — Рекомендую вам, сэр, незамедлительно занять койку. Как я замечаю, народу сегодня едет немало.

Последовав его совету, я сразу улегся и продремал около часа; затем я встал и осмотрелся. За одним из маленьких столиков сидело человек шесть пассажиров, включая бравого служаку и моего собеседника, выражавшегося со столь старомодной учтивостью. Попивая портер, они, казалось, вели самую дружескую беседу. Я присоединился к ним, и мы обменялись нелестными отзывами о ночном путешествии.

— Клянусь дьяволом, сэр, здесь нечем дышать! — воскликнул добродушный майор Бакстер (он не замедлил нам представиться). — Духота как в Пешаваре, когда дует горячий тинсан. А не выйти ли нам втроем на палубу глотнуть свежего воздуха? Моя жена плохо переносит поездки по морю, и пока пакетбот не причалит, мы ее не увидим. Стюард, еще портеру!

Когда мы вышли на палубу, я, к своему величайшему изумлению, заметил четыре чемодана с черными и белыми звездами, походившие на мой багаж, как две капли воды, — им не хватало только марки моей фирмы. Я даже протер глаза, но чемоданы не исчезали: кожаная обшивка, секретные замки — все было совершенно одинаково.

— Это мои чемоданы, сэр, — объяснил мистер Левисон (я слышал, что так называл коммивояжера капитан пакетбота). — Я работаю у фирмы Макинтош. В этих чемоданах лежат превосходнейшие непромокаемые плащи. Наша фирма пользуется такими чемоданами уже сорок лет. Но подобное сходство багажа, разумеется, чрезвычайно неудобно — возможны ошибки. Ваши образчики, насколько я могу судить, намного тяжелее моих? Усовершенствованные газовые горелки, болты и гайки, кухонные ножи или еще что-нибудь железное?

• Предыдущая
• 19/33
• Следующая