Северный перевал - Чиркова Вера - Страница 2

Ильда понимающе вздохнула и взялась за ведерко. Таскать крепкого мужчину в вырубленную в камне купель и обратно, а потом пару дней ждать, пока вода постепенно очистится от крови и грязи было по меньшей мере неразумно. Лучше поработать часок ручками.

Выливая на бедолагу ведро за ведром горячую воду, знахарка бдительно следила чтобы та не попала на лицо пострадавшего. Пока на ранах лежит снег, есть надежда собрать из обрезков человеческий лик, а не жуткую рожу урода. К тому моменту, как ей наконец удалось поочередно снять с пострадавшего подбитый мехом плащ, куртку, кожаный жилет и перевязь и добраться до рубах, Ильда была уверена, что на теле ран нет. Возможно ушибы или даже переломы… но не порезы. Стало быть, враги, теперь напавших на незнакомца бандитов можно было с полной уверенностью называть именно так, вовсе не собирались его убивать… только изуродовать до неузнаваемости. Эта подлость могла исходить как от отвергнутой женщины, так и от неудачливого соперника. Бывают такие мужчины… с трусливой бабьей натурой. В обязанность Ильды входил немедленный доклад старшим сестрам обо всех подобных случаях, но она пока не спешила.

Значительно важнее для знахарки была предстоящая операция, детали которой девушка скрупулезно обдумывала, пока до одури черпала из купели воду.

Мягкие нити, свитые из паучьей паутины, полностью растворяющиеся после заживления, стоили как золотые, но Ильда не собиралась на них экономить. Как и на драгоценном клее на ласточкиной слюне. Но прежде всего знахарка накапала в ложечку сильного сонного зелья смешанного с обезболивающим и аккуратно вылила в приоткрытые губы пациента.

Дожидаясь, пока оно подействует, она успела приготовить десяток разных игл, накрутить корзинку тампонов из тополиной ваты и нарвать бинтов из старой простыни. Нельзя было допустить, чтобы пациент, придя в себя, начал щупать незажившие раны.

А потом она шила и шила, часа четыре кряду, до мушек в глазах и ломоты в согнутой спине. Сначала самые крупные раны, рассекшие основные мышцы, затем все более мелкие, прошедшие поперек и наискосок. Палачи на удары не поскупились, отработали каждый полученный черным делом золотой, и это тоже наводило на определенные выводы. Так стараются только преданные слуги, да замешанные в преступлении подельники. Ну и разумеется, сами заказчики, если присутствуют при казни.

Когда наконец на зашитое и промазанное клеем лицо лег последний виток бинта у Ильды оставалось лишь одно желание, лечь прямо тут на старую соломенную циновку и уснуть часа на три, не меньше. Но прежде требовалось устроить раненого, и она, развернув носилки, повезла его в соседнюю пещерку, оборудованную как раз для таких вот бедолаг. Поднимающаяся половина кровати, чтобы удобно было кормить несчастного, в углу за дощатой перегородкой стульчак и узкая ванна с опускающимся сиденьем и поручнями да мягкое кресло для сиделки – вот и вся обстановка, не считая намертво прикрученного к стене столика. Последнее – жестокая необходимость, еле держащиеся на ногах пациенты так и норовили свалить на себя все, что попадалось по пути в отхожее место.

Привычно стянув нательную рубаху с очередного постояльца особой палаты, Ильда бдительно осмотрела его и прощупала кости. Все как она и предполагала, несколько огромных, зловеще фиолетовых следов от чужих сапог на ребрах и плечах, но кости, слава богам и крепкой коже жилета, остались целы. Промазав мазью синяки, знахарка натянула на пострадавшего простую рубаху из запасов наемников и на миг засомневалась… надо ли снимать со спасенного влажные подштанники из синего льна. Единственное, что еще осталось из его собственной одежды.

Но тут же отбросила всякие сомнения, она не просто девушка, а знахарка, а у них не может быть никаких стеснений и запретов. И в конце концов, Ильда все уже видела на картинках целительских книг и на манекенах.

К великому облегчению знахарки, пациент оказался предусмотрительнее, чем она могла бы ожидать и носил под исподним особую кожаную броню. Ильда встретила такую впервые, но по рассказам наставниц знала с чем ей довелось столкнуться. Прикрепленный к тонкому металлическому поясу надежными цепочками, усиленный тончайшей кольчужной сетью и напитанный защитной магией панцирь являлся очень редким и дорогим артефактом. Стало быть, ее пациент далеко не простой человек и даже не какой-нибудь мелкий помещик либо дворянин, и ей следует хорошенько обдумать сложившуюся ситуацию, прежде чем что-либо предпринимать.

И тем более – писать в журнале. Ведь этого лэрда несомненно ищут… независимо от того, жертва он или соучастник какой-то аферы. Либо даже беглый преступник, с которым расправились сообщники, теперь нельзя игнорировать ни одной версии.

Ильда торопливо промазала мазью последние синяки, натянула на пациента сухое белье и заботливо укрыла его легким одеялом. В пещере неизменно тепло, хотя и чуток влажновато, и замерзнуть ему не грозит. Затем, собрав все свои припасы, торопливо направилась в официальную часть дома. Сделать нужно было многое, а времени до темноты оставалось мало.

За окнами по-прежнему властвовал полумрак и мела метель, и знахарка немного успокоилась. Можно перевести дух… по такой непогоде ждать гостей или пациентов не приходится. Ни один житель долины в такую погоду по доброй воле и шагу не сделает из Сагена, поселка, откуда начинается тропа на побережье. Да и пройти в метель через перевал с южной стороны не отважатся даже сильные магистры из белого ордена. Но даже в том невозможном случае… если и рискнут… ее должны предупредить загодя. Ведь магам волей-неволей придется пройти через постоялый двор «Горный козел», расположенный за перевалом с южной стороны, в трех милях отсюда. А лэр Тревиз, хозяин постоялого двора, ее должник и почитатель.

Не в том, скользком смысле, как это понимают беспечные столичные дамы, иногда проезжающие мимо приюта. Хозяину «козла» уже за шестьдесят, и, хотя это не возраст для урожденного горца, на какие-либо особые отношения он не покушается. Просто искренне благодарен Ильде за спасение одного из трех работников, своего верного приятеля Кироса.

Пока знахарка убирала на место иглы и зелья, да писала хорошо продуманную, нарочито короткую фразу о поступившем пациенте, снаружи совсем потемнело, и ветер, казалось, засвистел еще пронзительнее.

Из последних сил закончив неотложные дела, Ильда добрела до печи, влезла на теплую лежанку и провалилась в сон, как в омут.

Проснулась знахарка резко, словно ударил кто и секунду лежала недвижно, с тревогой вслушиваясь в окружающую ее тьму. Вроде все спокойно… звери не скулят, ветер не безумствует, грозя сорвать незапертые ставни… что же тогда могло заставить сердце забиться так взволнованно? Почти испуганно?

И вдруг спохватилась – так ведь у нее теперь есть пациент.

А едва уяснив причину тревоги, девушка скатилась с печи как ужаленная. Мигом сдернула черный лоскут с пузыря с ведьминым мхом, молнией метнулась в умывальню, потом наверх, в свою спаленку, за чистой юбкой и рубахой. Это в одиночку можно разгуливать по дому в мужских штанах и штопаной, растянутой кофте, а перед пациентом следует появиться в самой строгой из целительских одежд. Длинная шерстяная синяя юбка, фланелевая блуза того же цвета и к ним крахмальные чепец и фартук фасона «сарафан» из бледно-голубого льна.

Пока Ильда поспешно переодевалась и заплетала волосы, в маленькой жаровне прогорела горсть щепы, подогрев горшочки с отваром и бульоном. Девушка перелила их в высокие серебряные кружки, прихватила пару тростниковых трубочек и, метнув по пути за окно бдительный взгляд, поспешила в пещеру.

Увиденное ее успокоило, предугаданная перемена все – таки наступила. С толстых стекол пропали намороженные шубы, ставни не дергались от порыва ветра. Значит через день – два можно ожидать гостей.

Едва войдя в потайную палату Ильда незаметно усмехнулась, интуиция или чутье, неимоверно обострившееся за время одинокого дежурства не обмануло. Пациент уже не спал, лежал напряжённый и злой, судя по колючему взгляду серых глаз. Они у него оказались с голубизной и сейчас более всего напоминали осколки насквозь промерзшего хрусталя.