Бабушки, бабки, бабуси - Ардов Виктор Ефимович - Страница 3

А я ему: «Да так бы оно ничего, и выставка из одних чудес, и вообще по Москве на три года хватит, чего осматривать, опять же обращение с нами распрекрасное, но вот все тревожусь я за своих коровушек… Как они там без меня-то? Не приключилось ли чего?! Боюсь, приеду я назад, а мне и поднесут: дескать, Буренушка приказала долго жить по причине перекорма… либо у Изольды брюхо пропорола Эльзевира, поскольку эта Эльзевира больно уж брухливая… У ней и морда разбойничья! И один рог растет вверх, а другой так-то вот скособочился, она этим рогом, не наклоняя башки, бодается…»

Да. И вот тревожусь я четыре дня кряду, а на пятый день приносят телеграмму — ну, в гостиницу при выставке, где мы все жили. И что ж бы вы думали, в той телеграмме отстукано? А вот:

«Не беспокойте себя, Аграфена Карповна, мы все в полном порядке, аппетит у нас отличный, и удои растут почем зря. Целуем вас ваши Бурена, Изольда, Светозара, Кариатида, Купава, Звездочка и Эльзевира». Что ты скажешь? Все мои ведущие коровы подписали телеграмму!

Конечное дело, на почту не коровы ходили и сочиняли тоже не коровы. Это мои девчонки, зная мой характер, порадовали меня этаким посланием… Но я прямо даже расплакалась… Думаю: да попадись мне сейчас хоть Эльзевира, я бы ее в рога поцеловала, честное слово!..

И, безусловно, я тут же отправилась на почту: отбивать ответ. Чтобы поменьше тратить денег, я дала телеграмму только одной Буренке. Но с приветом всему поголовью… Словом, написано у меня было так: «Белгородская область, Буденновский район, колхоз „Заря“, Бурене. Спасибо за телеграмму, скоро увидимся, помни про гигиену и разнообразие в кормах, привет всем коровам, а девчатам особо».

Хорошо? Безусловно. Я сама знаю, что удалась телеграмма, трогательно даже. И можете себе представить: девчонка эта, которая принимает в окошке, возвращает мне обратно. Говорит:

— На животных телеграмм не принимаем.

Я говорю: «То есть как это не принимаете?! А это что?! Это я от кого получила?! Когда коровы мне пишут, принимаете, а когда я — корове, не принимаете?! Подавайте мне сюда вашего заведующего плюс жалобную книгу!»

Ну, тут выходит заведующий, я ему показываю, что я получила от своих, народ вокруг аж хохочет… А мне не до смеху!

Заведующий почитал и то, что я подаю, и то, что я получила, послушал эту свою сотрудницу, которая упиралась, как все равно наша Эльзевира, и спрашивает меня:

— Не та ли вы Аграфена Карповна, про которую аккурат вчерашний день напечатано в газете «Сельская жизнь»?

Я ему: «А разве уже напечатано?»

— Так разве же вы не видели?

— Нет еще. Приходили ко мне из этой газеты, такое было, а что уже напечатано, я не видела…

— Ну, — говорит, — а мы видали. Люся, принимайте телеграмму, поскольку от этой телеграммы большая будет польза нашему животноводству.

И после этого мне пожал руку, поздравил с успехом и ушел к себе в кабинет.

А эта сотрудница даже шипит, что вышло не по ее! Правда, я ей тут сказала:

— У нас если попадается брухливая коровенка, как, например, вы, то мы специально такие колпачки надеваем на рога… Может, вы из-за этого себе столько навертели кудрей на ушах?

Народ как захохочет! Так она квитанцию мне выписала и убежала от окошка совсем. Допекла я ее, значит!

…Когда заместитель главного врача поликлиники и сестра из нервного отделения вводили его в кабинет невропатолога, он сильно дергался всем телом, всхлипывал и издавал короткие звуки плача.

Несколько успокоенный валерьяновыми каплями, а также ласковым приемом со стороны невропатолога (те, кто его привел сюда, удалились на цыпочках), постепенно этот больной начал сравнительно связно рассказывать о том, что с ним произошло.

— Если вам не хочется говорить, так не надо. Потом как-нибудь, — произнесла симпатичная женщина-врач, осуществлявшая прием нервных больных.

Но больной, стараясь преодолеть непроизвольные движения головы и тела, отозвался так:

— Нет, знаете, доктор, я ду-ду-думаю… мне будет легче, если я-я… я вам все, все, все расскажу… Ну вот… Вы, наверное, чи-чи-чи-тали этот страшный рассказ Эдгара По: че-че-человек, боящийся че-черных кошек, убил такую ко-ко-ко-кошку в доме, где он ночевал один…

— Что-то такое, кажется, когда-то читала. Но ведь у нас в поликлинике никаких кошек нет. Или это вас дома так напугали?

— Нет, нет, доктор, вы до-до-дослушайте!.. Там, в рассказе, убил человек ко-кошку… а она появилась опять!.. Он ее еще раз за-за-застрелил. А кошка все равно пришла в ко-комнату… И так до са-самого утра!..

— С вашими нервами лучше не читать таких рассказов.

— Нет, вы до-дослушайте, дослушайте обязательно!.. Там ведь чем кончается, у По? Утром этот человек обнаружил, что он перестрелял ко-кошку, ко-кота и пятерых ко-ко-котят… Значит, их было семеро, а он не знал…

Тут больной наклонился близко к лицу врача и свистящим шепотом добавил:

— Но ведь семи одина… наковых ста-ста-старух быть не мо-мо-жет, правда? Тогда отку-ку-куда же они?! Ага! В том-то и де-де-дело!

Ему стало гораздо хуже. Участились подергивания, возобновились непроизвольные звуки плача, заплясала сама по себе правая нога…

Только минут через семь врачу удалось вторично успокоить пациента. И, несмотря на уговоры отложить рассказ, он продолжал:

— Я ведь еще у-у-у-утром был почти здо-доров. Ну, не-немножко пошаливали не-нервы. Поэтому я и собирался в са… в санаторий. Пришел к вам за ку-курортной картой. А ведь сами знаете: чтобы получить эту ка-ка-карту, надо обойти несколько врачей.

— Вы бы сказали, мы на дом прислали бы вам все, что нужно. Выпейте вот это…

— Спа-спасибо! Я же го-говорю, ут-ут-утром я был совсем нормальным. Еще когда подходил к ка-кабинету терапевта, то ничего такого осо-осо-особенного не чувствовал… Даже когда увидел ЕЕ…

Больной снова вздрогнул. И врач с участием спросил:

— Кого «ЕЕ»? Спокойнее надо, спокойнее, спокойнее…

— А ее… ста-ста-старушку… Извините, это сейчас-сейчас пройдет… Да… она мне сразу не понравилась. Хотя ссорилась она не-не-не со мною, а с каким-то мужчиной в темных оч-оч-очках. Говорила ше-шепотом, но по движениям губ было ясно, что она кри-кричит…

— Как это «кричит шепотом»?

— Ну, как вы не-не-не понимаете, доктор: кричать в поликлинике, видно, она не смеет, но, по существу, она уже раз-раз-разоралась. А если поспорит еще немного, то может и по-подраться. «Я, говорит, все равно пройду к доктору раньше вас. Мне было назначено на 10 часов. А вам? То-то и оно!» И, знаете, я сра-сразу отошел от этого кабинета, потому что перед ним очередь, старуха склочничает… Думаю, по-по-потом вернусь сюда, а сейчас покажусь хирургу.

— Очень правильно вы решили. Не надо вмешиваться в такие инциденты.

— Так разве я не-не-не знаю?.. Вы слушайте да-дальше. Значит, я спустился по лестнице к хи-хи-хирургу, смотрю: точно такая же старушка бу-бу-бушует уже около хи-хирургического кабинета. И, главное, рука у этой за-забинтована до самого локтя. А она такою рукой размахивает над головой испуганной девушки и грозится:

«Вот сейчас как-как-как вдарю тебя ги-гипсовой повязкой, так будешь знать, чья-чья-чья очередь!» Ей со стороны говорят: «Вы же говорили, что у вас рука нарывает». А она: «А теперь еще и перелом есть, и я не пожалею, говорит, собственного нарыва и собственного перелома, но стукну ее, как все равно по-поленом, если она по-по-по-лезет к врачу!»

— Надеюсь, вы не приняли участия и в этой ссоре?

— Ко-ко-конечно, нет, доктор! Я пошел тогда в лабораторию, чтобы у меня взяли для анализа кровь. Хо-хо-хорошо. Я сел, лаборантка приготовила иглу, вдруг я вижу: из-за спины у меня появляется чья-то рука и прямо пальцем под иглу… Думаю: «Что за че-че-чертовщина?!» И в тот же момент узнаю рукав тех вязаных кофт, которые надеты на всех этих старухах… Здорово?