Право первой ночи (СИ) - Бушар Сандра - Страница 30

— Господин, но… — щеки девушки стали пунцовыми и запылали. Растерянная Адалин неожиданно для себя коснулась мужской плоти и ощутила, как она тут же задрожала, а мужчина протяжно прорычал нечто невнятное. Она хотела бы сказать, что вина там нет, но это было бы ложью. Тогда в голову пришел другой, более весомый аргумент:

— Тут нужна ванна, никак иначе.

— Прекрасная идея, — гортанно прохрипел фон Миллер, ритмично раскачивая ладонь новоиспеченной горничной, от чего мужское тело быстро покрылось мурашками и испаринами пота. — Набери мне воды и искупай меня. А лучше… — он неожиданно напрягся, так цепко глядя в глаза Адалин, что та ощутила себя голой. — Лучше прими ее вместе со мной…

— Это не лучшая идея, — как можно спокойнее прошептала Адалин, хотя внутри нее бушевал тайфун противоречивых эмоций. — Мне, наверное, стоит…

Позволив себе вольность, девушка вырвалась из слабой хватки фон Миллера и хотела была уйти, но он резко перехватил ее запястье, сбивчиво протараторив:

— Если останешься, я позволю тебе больше не быть прислугой. — фон Миллер медленно придвигал пальцы девушки обратно к члену, но когда оставалось лишь несколько миллиметров, Адалин очнулась и отшатнулась обратно. Феодал откинул голову назад и протяжно застонал в подушку.

— Вы буквально вчера приковали меня к постели черт знает на сколько! Каким-то неведомым чудом я не погибла и… Что с моим другом аптекарем? Что вы сделали с ним?! — сквозь слезы прокричала Адалин и испуганно отпрыгнула к двери, когда фон Миллер при упоминании Баркеншоу резко показал свой звериный оскал, а глаза неестественно для человека вытянулись.

— Не смей даже упоминать его! — рявкнул он, — Даже думать, поняла?! Ты лишь остаешься сейчас со мной, либо навсегда остаешься в роли горничной. Выбор за тобой, Адалин! Это и так огромное одолжение, которого ты не достойна, после всего пройдённого.

— Лучше мне сгореть за живо, чем разделить с вами постель! — скривившись от омерзения и боли, Адалин бросила на фон Миллера взгляд полный ненависти и призрения, после чего получила холодный ответ:

— Тогда проваливай ко всем чертям. Свою судьбу ты выбрала.

Несколько часов Адалин провозилась на кухне, отчаянно пытаясь прийти в себя и забыть о том, что совсем недавно произошло в спальне. Но стоило ей моргнуть или протереть потный лоб рукой, как в темноте она снова видела обнажённое тело фон Миллер. Как капли вина тонкой струйкой растекались по его прессу; как неумелые пальцы касались достоинства мужчины, под его же тотальным контролем; как жадный взгляд феодала раздевал ее, порабощал, пленил…

Вместо желанного спокойствия, с каждой минутой на кухне Адалин все больше теряла себя. Движения ее становились все более неловкими и дергаными. Повариха снова и снова делала ей замечания. И когда огромный казан с водой оказался опрокину девушкой на пол, она раздраженно протяжно выдохнула и закричала:

— Все! Хватит! Вон с моей кухни. Занимайся уборкой поместья. — на последок старуха внимательно осмотрела Адалин и хитро постановила:

— Ты из спальни господина вернулась другим человеком. Аки приставал, а?!

Сомерсильд выпорхнула в коридор не желая давать пояснения или сплетничать. Быстро получив новое задание, девушка принялась натирать старинные вазы пипидастром.

— Адалин, — окликнула ее Анна, прищурив взгляд и сложив руки на груди. — Посыльные натаскали горячей воды в ванну господина. Он изъявил желание принять ванну.

— Я чем-то могу помочь? — наивно моргая глазками, девушка пыталась оттянуть неминуемое, но этим лишь разозлила домоправительницу.

— Наполни ванну и помоги господину помыться, — сквозь зубы отчеканила она, словно нечто естественно и всем понятное. И лишь одна глупая Адалин не знала правил горничной в этом доме!

По факту, так оно и было. Никто не проводил инструктаж, не знакомил с работниками. Более того, никто не смотрел на Адалин косо, а ведь только несколько недель назад она была невестой господина. Из этого Сомерсильд могла сделать несколько выводов. Первый заключался в том, что никто попросту не верил в этот брак. Вторая – подобное поведение с женщинами являлось типичным для землевладельца и приелось местным. И, третья, наиболее реальная – шептались лишь за спиной, ведь не знали следующей прихоти господина.

Адалин шла второй раз за день в спальню фон Миллера, как на каторгу. От одной мысли, что придется вновь столкнуться с провокациями, становилось тошно и сосало под ложечкой.

— Войди, — равнодушно отреагировал фон Миллер на тихий и неловкий стук в дверь. В этот раз девушке повезло, и мужчина стоял у окна, спокойно попивая кофе. На нем была влажная одежда для фехтования, а волосы растрепались из плотного хвоста на макушке. — Начинай, я скоро подойду.

Новоиспеченная горничная поспешно скрылась за плотными дверьми ванной комнаты и не без труда вылила полные кувшины обжигающе горячей воды в чашу, устеленную простынями.

Девушка не сразу почувствовала движение за спиной. Словно фон Миллер нарочито хотел остаться незамеченным. Мужчина как можно тише прокрутил ручку и вошел внутрь, заперев дверь на щеколду. Он внимательно следил за каждым движением девушки. Его манили мокрые от пара растрепанные волосы… Нежные руки, бережно обращающиеся с вазами… Пышная грудь, так явно выпирающая даже под плотным, полностью закрытым платьем…

Фон Миллер боролся с диким желанием притянуть Адалин к себе, прижать ее невесомое тело к стене, стянуть этот нелепый наряд и наконец поиметь свое. Скрепя зубами и поправляя пах, феодал был вынужден признать: ничего в жизни он не хотел сильнее этой несносной девушки.

— Хватит воды, — постановил господин, заставляя Адалин испуганно подпрыгнуть и облить часть платья прямым потоком воды. Мгновение два соска четко прорисовались под тканью, заставляя фон Миллера сдавленно простонать и до хруста сжать кулаки.

— Мне нужно переодеться, — осмотрев себя, девушка с досадой постановила, что платье насквозь мокрое. И она даже не знала, есть ли сменное? Но теперь, и без того облегающая ткать стала второй кожей.

— Позже, — хрипло и бархатно пропел себе под нос фон Миллер, после чего наконец усилием воли заставил себя перевести взгляд с грудей на лицо девушки требовательно приказал:

— Ты должна раздеть меня.

Мужчина не спрашивал и не предлагал. Кроме того, по напористому тону, Адалин четко понимала, что не может отказаться. Тяжело вздохнув, она медленно подошла к феодалу и принялась неуклюже растягивать пуговку за пуговкой на его свободной рубашке. Когда пальцы нехотя касались обнаженной кожи, вздрагивал сам владелец изысканной одежды.

— Стяни ее с меня, — глаза фон Миллера были окутаны поволокой, а голос стал едва различим с шумом ветра за окном. Он тяжело взглянул и более жестко повторил:

— Стяни. Ее. С. Меня.

— Слушаюсь, господин, — на автомате повторила Адалин, заходя на спину фон Миллеру и неспешно расстегнув запонки принялась снимать рубашку. Сбивчивое дыхание девушки гладило спину мужчине и вызывало мурашки.

— Мне нравится, — выдавил из себя феодал, — когда ты такая покорная и вежливая. Почему бы тебе всегда не быть такой, а, Адалин? — Девушка промолчала, что не на шутку взбесило мужчину. Он опрометчиво позволил проявится нежности в стальном голосе, но девушка посмела промолчать! Тогда, резко повернувшись и застав Адалин врасплох, он сквозь стиснутые зубы прошипел:

— На колени!

— Ч-что? — зубы стучали друг от друга, в сжатой между пальцев рубашке точно останутся следы страха Адалин. Она отшатнулась назад, неосознанно пробормотав себе под нос:

— Вы не… Господин, я не…

— Сними мои штаны, — с насмешкой выдал он, глядя, как облегченно выдыхает его горничная, — Там плотная шнуровка. Вряд ли удастся справиться с ней стоя на ногах.

И фон Миллер оказался прав! Как бы Сомерсильд не орудовала ловкими пальцами, упертые кожаные шнурки не поддавались. К тому же, слишком заумный узор при неправильном обращении запутывался все сильнее и сильнее. Тогда Адалин злобно выдохнула и таки встала на колени, тогда дело пошло быстрее.