Не рычите, маэстро, или счастье для Льва (СИ) - Тур Тереза - Страница 35

Она взяла драматическую паузу. Улыбнулась бабушке, которая напряглась и как-то слишком серьезно на нее смотрела. Проговорила:

- Я собираюсь добиться того, чтобы токсикоз ушел. Пока все.

И добавила под облегченный выдох Антонины Георгиевны:

- А у тебя был Лев.

Прозвучало насмешливо.

- Был, - не стала спорить госпожа профессор. – Звонил, заезжал, привез игрушки – магазин скупил, не иначе. Спрашивал, чем помочь. Няню организовать для Саши. Денег дать, обеспечить продуктами. Нанять кинолога для Джесс.

- А Джесс кинолог зачем?

- Ну, с точки зрения неподготовленного человека, так называет тот, кто будет твою зверюгу выгуливать. И ты знаешь, на это барство дикое я согласилась. Как и на доставку продуктов – он мне приложение скачал. Очень удобно. А с няней я и сама разобралась. Вызвала прежнюю.

- Вот и умница.

- Вы до чего договорились? – с тревогой спросила Антонина Георгиевна, вспоминая музыканта, который пришел к ней совершенно растерзанный. И, как она поняла, чувством вины. И беседой с внучкой.

- Ну, Лева зашел с невообразимых козырей. Предложил мне очаровательный вариант домостроя: дом, дети и он. Я увольняюсь и переезжаю в Москву. Красота же. Нет, я всю жизнь готовилась к подобной просто головокружительной карьере домохозяйки.

Бабушка что-то проворчала. Ира напрягла слух. Цензурного в высказывании не было ничего. Но и прошлась госпожа профессор не только по Леве.

- Нет, а я-то при чем? – изумилась Ирина. – Я вела себя корректно. Хотя меня от него дико тошнило. Я его даже не послала. Нет, конечно, послала. Но не ругалась, не сквернословила, кстати. Просто сказала, что пока плохо себя чувствую, подобные вопросы решать не буду.

- Вот уже слава Богу.

- Но добавила, что и видеть его не хочу. Как мне станет лучше – приеду, будем договариваться. Потому как его предложение неприемлемо.

- Ирааааа.

- Что Ира? Мне и так плохо. Я ж как скажу что-нибудь. Потом, как в себя приду, будет неловко. И я себя ругать буду. А мне не нравится себя ругать. Я себя хвалить люблю.

Бабушка качала головой.

- Слушай. Вот только не говори, что перешла на сторону зла. Потому что у него оказались печеньки.

- Ира.

- Ну что – Ира.

- Я не всегда понимаю твои жаргонизмы.

- Ах, оставьте, госпожа профессор.                               

- Надо договариваться.

- Надо. И я вот как раз собираюсь выступить с встречным предложением, - улыбнулась внучка. Получилось кровожадно.

- Каким? - обречено спросила Антонина Георгиевна.

- Мне нравится идея гостевого брака. Он приезжает. Как красно солнышко. Нечасто. Как в этом месяце – вообще идеально. Главное, без загонов, как в Университете.

- И?

- Ну, гуляем, общаемся. Перецелует детей – и по домам. И каждый живет своей жизнью. Это главное.

- Ира, ты понимаешь, что ты говоришь?

- Дело я говорю. Какой из него, этого гениального, так и не повзрослевшего ребенка, муж? Какое из него верное плечо? Он забыл телефон дома. Ладно, бывает. Но это не повод вести себя на той лестнице, как козлищу. И это его восхитительный пассаж о том, что его не интересует, что со мной случилось.

- Ревность. Неуверенность в себе.

- Ревность. Неуверенность в себе. Но мне-то как с этим? И вообще – с ним же жить невозможно!

- Слушай, для женщины, которая готовится подарить ему второго ребенка, ты как-то удивительно вовремя задумалась обо всех сопутствующих издержках.

- Ну, предположим, второго ребенка я готовлюсь подарить себе. А уж потом все остальное.

- Я поняла. Вы с Левой просто созданы…

- Друг для друга?

- Нет. Для того, чтобы мотать нервы окружающим. С огоньком.

- Бабушка, не злись.

- Я злюсь. Потому что надо – по-человечески. Надо договариваться.

- Надо согласиться на все, что он предложил. Хлопать в ладошки, как на его концертах, смотреть в глаза как преданная собака и повторять: «Да, любимый. Конечно, любимый». И тебе, конечно, прекрасно известно, что для меня карьера домохозяйки, ну, просто предмет мечтаний.

- Нет. Еще вещи, на которые ты не пойдешь. Есть вещи, на которые не пойдет он. Но зачем доводить до разрыва?

- Не знаю. Я была так очарована, так влюблена. Просто дышала им. Но сейчас.

- Что сейчас.

- Не знаю, - и слезы брызнули из глаз. – Не знаю я.

Глава двадцатая

Жизнь у нас интересная, но нервная.

Поэтому мы веселые, но злые

(С) Вк

Звонок в дверь, упрямый и непрекращающийся, заставил разлепить глаза и отправиться к двери. Сердце даже не заколотилось в бешеной надежде, что к нему приехала Ирина. Он просто знал, что это не она. А больше ни с кем особо общаться не хотелось.

Хватит и того, что до Нового года осталось немного. Еще пара часов – надо стартовать на очередной корпоратив. И работать, работать, работать. У людей же праздник. А какой же праздник без музыки.

Да кто ж такой настырный?

- Олеся?

Вот ее он тоже не ожидал увидеть на пороге своей квартиры. Вообще никак.

- Привет, Лева, - она отчего-то хмуро посмотрела на музыканта. – Мне не понравился твой голос по телефону.

Музыкант воззрился на нее… даже не удивленно. Потрясенно и с опаской:

- Что не так с моим голосом? Вроде как рабочий.

И с трудом поборол желание запеть прямо здесь, на лестничной площадке, чтобы доказать, что с ним все в порядке.

- Да Леваааа, - у Олеси получилось крайне непростое выражение лица. – Какое отношение это все имеет к твоим выдающимся профессиональным возможностям?

- Что тогда.

- Тьфу.

На самом деле на сердце стало хоть чуть теплее: за него переживали. И почему он, знающий на самом деле, что он нужен: и Олесе, и парням – и не просто как профессионал, как человек, почему он каждый раз настолько изумляется и так по-детски радуется, найдя подтверждение этому снова и снова. Странно.

- Твой муж не явится меня убивать? – спохватился он, отступая от двери и пропуская ее в квартиру.

- Сам? – ехидно сверкнула глазами Олеся. - Ни за что. Если что – он отправит кого-нибудь. Не переживай.

- Спасибо.

- Всегда пожалуйста.

Она внимательно и пристально смотрела на него, пытаясь что-то прочитать в его глазах. Лева изумленно поднял брови.

- Я переживаю, - ответила Олеся. Недовольно. Всем своим видом показывая, что переживать за Леву – дело неприятное и хлопотное.

- Зря. Я в порядке.

Руководитель проекта издала издевательский хмык:

- Видео с последних выступлений говорят об ином.

- Снимает не Маша. Вот и качество не очень.

- Буду кофе и завтрак, - заявила Олеся. – Угощай.

- Что? – изумился Лева.

- У тебя в доме есть еда? И кофе?

- Есть, - обиженно проговорил музыкант. – Кажется.

Завтракали они через минут сорок. Потому как в доме закончился даже кофе. Из еды в холодильнике они обнаружили пожухлое яблоко. В морозилке – лед, замороженный в каких-то космических масштабах.

- Супер. Понятно, почему ты зомбиком выглядишь, - покачала головой Олеся. – Лева, ты хоть пельмени заведи в морозилке, как холостяку и положено.

- Я не ем пельмени, - обиделся музыкант. – Меня потом Ванька в зале замордует. И на зомби я не похож. Подожди утра первого января. Тогда и узнаешь, что это такое.

-  А ты как стахановец, - невесело усмехнулась Олеся. – С опережением графика.

- Да ем я. Обычно в ресторанчике в соседнем доме. Просто не дошел еще.

Олеся кивнула. Она уже щелкала по экрану, организовывая доставку. Кормить гения. И поить кофе, а то еще упадет где-нибудь. И как бы его заставить выспаться. Потому как судя по полопавшим капиллярам в глазах и крайне замордованному виду было понятно, что и с этим у него проблемы.

- Ты что будешь?

- На завтрак? Овсянку и творог.

Олеся рассмеялась. Завтрак. Времени – почти два часа дня. Ну, как говорится: кто когда встал, тогда у того и утро.

- Кофе ты где заказываешь? Какой? Ядовитый эспрессо. Без сахара?