Не рычите, маэстро, или счастье для Льва (СИ) - Тур Тереза - Страница 16

О чем ей и сообщил изумленный Сергей, позвонив и попав на урок.

- Слушай, надо что-то с ним делать, а, - рокотал он, пока Олеся пыталась и слушать музыканта, и переживать за Леву, и параллельно объяснять что-то девятиклассникам, которые тут же радостно загалдели заполошными истошными птицами.

- Мне показалось – или в твоем голосе чувствуется зависть? – спросила она у баса, когда перезванивала уже спокойно, на перемене.

Сергей вслушался в бешеную какофонию звуков на школьной перемене, отставил от уха динамик – его просто сносило. Вспомнил, как они еще летом все пытались понять – действительно Олеся учитель или Томбасов нашел им коуча, которого решил ввести в квартет странным образом. И вдруг ответил правду:

- Да. Завидую. Сам себя ругаю, но…

- Я приеду.

И вот теперь она сидела в Подмосковье и слушала самый странный фортепьянный концерт в своей жизни. Возмущенно грохотал Вагнер, страдал Рахманинов, явно не понимая, зачем он в этой  замысловатой подборке, в следующем такте вполне себе можно было различить «Черного плаща» с переходом в «Когда кидает любовь – остается блюз». Потом немного Бетховена. С откровенной издевкой. И… все по новой, но уже с вариациями.

Мда.

Гений в гневе. Или в истерике? Как посмотреть.

А собрались все, чтобы отрепетировать невиннейшую «В лесу родилась елочка» к новогодним праздникам.

Олеся посмеялась еще накануне: как можно включать в репертуар песню, которую просто ненавидит всякий уважающий себя человек, хоть какое-то отношение имеющий к пению. На что ей Лева вполне резонно сказал, что им поступил заказ – люди ее на корпоративах жаждут. И готовы платить. Ну, будет им елочка. К тому же он расписал замечательную обработку – ему не спалось. Получилось занятно.

И…

Вот…

Результат.

Артур азартно режется в дурака со своим телефоном. Сергей – верный своим привычкам, спит. Причем, такое лицо одухотворенное – ни за что не догадаешься. И так изящно кистью руки загородился – ну, просто внимает товарищу, которого потянуло на вариации по теме. Иван до последнего слушал, судя по выражению глаз, шалея от простора смешения всего и сразу, а тут – смотри-ка, тоже задремал. Хорошо еще, что с женой стало получше, токсикоз отпустил, как будто его и не было. Так что тенор успокоился. Но – с недавних пор, и Олесю радовало это безумно, при каждом удобном и неудобном случае спешил домой.

Лева бросил руки посреди музыкальной фразы – походу это был «Интернационал» в странной опять же джазовой обработке, вскочил, оббежал зал. Остановился около микрофонов – их еще даже не подключили сегодня.

- Я просто купил рояль! Просто. Этот чертов рояль. Вот что не так!!!

О. Они это уже сегодня слышали. Походу, все пошло по пятому кругу.

- И я ей объяснил – совершенно спокойно, что нельзя на том, что они называют инструментом, учиться играть. Я заказал. Хороший рояль. Стейнвей. А не предупредил, потому что мы по Сибири мотались. И дозвониться не мог, а смски отправил. Почему не предупредил-то? Что мне ей – голубями было сообщение отправлять. И… что было на меня орать? Почему вообще нужно на меня орать?! Что за женщина, а. Пианино стоит на кухне, табурет под ним – убогий, они же добьются, что спина у парня будет кривая. Я и купил. И…

Олеся и не отрывающийся от телефона Артур синхронно вздохнули. Леве осталось только броневик подогнать – и на нем и отправить в город на Неве разбираться с Ириной. Потому что толку от него все равно не было.

Лев остановился, чтобы взять дыхание и продолжить, но тут раздались сочувствующие звуки остальных членов квартета. Неожиданно, звучным могучим басом всхрапнул Иван. И тут же, тоненько и нежно, в квинту поддержал его Сергей.

Художественный руководитель посмотрел на них. Злобно. Негодующе. И вдруг тихо проговорил:

- Мы с Сашей же договорились встретиться. А… А теперь – как?

И снова заметался, что-то ворча под нос. Обличительное. Возмущенное. Что-то про женскую непонятную, выносящую мозг и сводящую с ума породу.

Иван, судя по изменившемуся дыханию, проснувшийся, не открывая глаз, протянул руку. Остальные, включая разом включившегося баса, трагично завздыхали. И – Лева даже замер и замолчал – разом полезли за кошельками. И… протянули блондину по сто баксов. Каждый.

- Вот и хорошо. Отложу на аренду тренажерного зала для всех, - лучезарно улыбнувшись, проговорил Иван. И сладко потянулся.

- Это как?! – зашипел Лева.

- Мы поспорили, - любезно сообщил руководителю Артур.

- Я уже понял. Снова на меня.

Остальные радостно ему закивали.

- И на что на этот раз?

- Будешь ли ты материться, рассказывая о своих приключениях с роялем, - укоризненно покачала головой Олеся.

- И…

- Только Иван поставил на то, что ты сдержишься. Я проиграла.

- Олеся. Вот это было обидно.

- Я горжусь тобой, бро! – сообщил ему тенор, припрятывая деньги.

- Да иди ты! Работаем!

- Ура!

- Никогда не думала, что так порадуюсь, услышав «В лесу родилась елочка».

- А вот мы ее как-то не часто пели, - пожал плечами Артур. – Не, на Новый год – само собой. Но в пределах разумного.

- Это потому что ты, - Олеся говорила с видом человека, раскрывающего государственную тайну, - Снегурочкой не был.

- Вот Бог миловал, - теноры скривились синхронно.

- Ага! А вот была бы у вас к вашим вокальным данным еще и коса по пояс, так не отвертелись. И кокошник из картонки на резинке, что все время падает на лоб. Бухой в умат дед Мороз, который слов не знает. По-моему, из всегда по такому принципу и выбирали! Это дебильное: «Снегурочкааааа!»

- Олесь, - Лева рассмеялся, - ты, по-моему, роскошный анти-пиар песне сообразила. Даже мне ее петь расхотелось. Хотя она в заказе стоит. И люди жаждут.

- Жаждут – так работайте. Вы сможете. Хотя…

Олеся с сомнением оглядела и рояль, и четырех музыкантов, что имели консерваторское образование. И проговорила:

- Вообще, для аутентичности, ее надо петь под баян. Все остальное – не то!

- У тебя было тяжелое детство, - с ликованием возопил Артур. И пошел раздавать всем нотные листы с прописанными партиями.

Песню сбили быстро. Несмотря на все Левины изыски, который решил, что из хороводной песни вполне можно слепить блюз. Куплетов было много, досталось всем попеть и соло, и дуэтами, и на четыре голоса.

- И много-много радости детишкам принеслаааааа! – закончили музыканты.

Как только допели, Лева снова стал мрачен. После того, как они прогнали свои песнопения еще и еще, Олеся подошла к нему и тихо сказала:

- Хочешь видеть ребенка – отправляйся. И увидь. Заодно и разберешься, что там с роялем оказалось не так.

…

- Вот стоит только уехать на симпозиум, как дома становится настолько интересно!

Антонина Георгиевна прислушалась к звукам музыки, которая вольно и властно разливалась по дому. Джесс подняла голову, только решила гавкнуть, чтобы поддержать госпожу профессора, но покосилась на хозяйку, что была все время не в духе. И уронила голову на лапы. Ну этих людей с их непонятными заморочками.

- Бабуля!

- Что? Такие страсти! Такие. Ну, просто книгу пиши. Желательно, что-нибудь приближенное к классике. К Шекспиру, например. А не к тому безобразию, что написала ты. Благодарю.

Госпожа профессор с царственным поклоном головы приняла бокал. Потому как она с Ириной пили джин с тоником. Ну, чем же двум дамам лечить истерзанные нервы в разгромленной квартире? Антонина Георгиевна сделала глоток и глубокомысленно заметила:

- Любопытно, если б я уехала недели на две, чтобы еще случилось?

Ирина только рукой махнула.

- Может быть, этот… Лев, - и столько ядовитой иронии в голосе, - приехал бы к тебе, в Петербург, нашел бы нормальную работу. Хоть преподавателем в музыкальной школе…

Ирина как раз сделала жадный глоток – а по-другому слушать бабушку не было никакой возможности, как и смотреть на перегороженный ее вещами коридор…  Но услышав про Льва в роли учителя музыкальной школы и – главное, представив себе это. Поперхнулась. Да так, что слезы из глаз брызнули.