Обернись моим счастьем (СИ) - Тур Тереза - Страница 23

Стыдно. Но теперь… Теперь я буду заботиться о них!

Морган, желая, наверное, что-то сказать, неудачно взмахнул руками — и из-под полы посыпались бутылки. С грацией льва-аристократа (а может — уличного жонглера?) дворецкий поймал их все, и с самым невозмутимым видом понес спасенное богатство в бар. Мол: «Что вы открыли рты, дамы? А? Почему застыли, словно увидели чудо? Ничего выдающегося не случилось — подумаешь, уронил сразу три бутылки одновременно и умудрился, особо не напрягаясь, поймать, ни одну не разбив? Что такого-то? Обычное дело!»

Взвизгнув от восторга, я разразилась бурными овациями в адрес маэстро, но лишь после того, как аккуратно поставила на пол свои бутылки. Все до одной. Иначе маэстро бы меня просто убил!

— Неужели вы ограбили Нимертию? Алекс?! — Клай старалась не показывать виду, но было видно — еще чуть-чуть и она примется хохотать вместе с нами!

— Конфисковали, — кивнул Морган. — Коллекционные напитки Питера этой гусыне не достанутся!

С лестницы раздался горестный вздох.

— Ари! Рад видеть тебя, девочка, — бросил дворецкий, исчезая в гостиной со своей драгоценной добычей.

Адвокат покачала головой, и вопросительно уставилась на меня. «Алекс… где, храни нас Льярра, тебя носило, сестренка? Какого бешеного пса ты полезла в логово этого зверя — Нимертии?!» — говорили ее глаза.

— Ари… Все хорошо. Правда.

— Что? Что именно хорошо, Алекс? — Ари склонила голову набок и скрестила руки на груди.

— Сестру Алекса Марлоу не будут разыскивать с полицией, — начала я загибать пальцы, — ее не объявили недееспособной, и… Нимертия жива.

— Великий предок! — пальцы Ари исчезли в облаках золотых волос, глаза закатились к потолку. — Только не говорите, что вы напали…

— Нет, — обиженно посмотрела я на Ари. — Как ты могла подумать. Напала она — хотела ударить бутылкой по голове, но стре… В общем, после того как головокружение от парализующего зелья пройдет, у тети зад…

— Алекс! — донесся из гостиной возмущенный вопль дворецкого.

— Попа. Попа госпожи Нимертии будет чесаться еще пару дней. Это — все.

Ари хотела что-то сказать, но тут мы услышали ругательства из гостиной, и, не сговариваясь, бросились туда! Хорошим манерам на этот раз меня не учили. На этот раз случилось что-то серьезное, потому как ТАКИХ слов от Моргана я еще ни разу не слышала…

Дворецкий застыл возле распахнутых резных дверок бара, очень похожего на тот, что был в нашем доме. Или тот побольше? Морган на что-то смотрел, не мигая, бледнея и сжимая кулаки.

— Один в один, — наконец выдохнул он, не отрывая взгляд от… заставленных бутылками полок.

Точно такими же бутылками. Алкоголь. Коллекционный. Держаться. Только держаться! Не смеяться ни в коем случае — Морган обидится. Смертельно обидится.

— Думаю, — наконец произносит дворецкий, — этот дом следует разобрать по кирпичику. Судя по всему, сюрпризы еще не закончились. И, зная Питера, могу с уверенностью сказать, что разгадку он нам оставил. Какой-то намек…

— Оставил или нет, — мне вдруг стало так больно — наверное, последствие слишком бурных эмоций, — он уже не вернется.

Я тихо вышла из маленькой гостиной.

— Алекс, — окликнула госпожа Клай. — Я скоро подам ужин…

— И… смой белила, — добавил Морган.

Белил на мне не было. Просто Морган хотел хоть что-то сказать. Я поднялась наверх и стала выкручиваться из одежды барышни. Опять эти… Крючки, тесемки, корсет… Как они все это носят, разорви меня оборотни! В дверь постучали, я дернулась, едва не порвав кружево.

Ну что? Что там еще? Закончится этот бесконечный день когда-нибудь или нет в конце-то концов!

— Алекс, живее! — окликнули снизу.

Я заторопилась. Одежда! Мужская! Клетчатый костюмчик и ботинки. Как же легко! Удобно! Переодевшись, я вприпрыжку сбежала по лестнице как раз в тот момент, когда Морган открывал дверь… нотариусу.

— Господин Хоккинг? — спросили мы хором.

Вот уж кого не ожидали увидеть на пороге нашего нового дома! Особенно после того, что наговорили друг другу утром.

— Разрешите? — усмехнулся старый нотариус.

Олеф Хоккинс сопровождал все сделки отца. Папа ему доверял. Он — друг, я это чувствовала.

Не знаю, откуда у меня это, но все люди делятся на… Это трудно объяснить, но я попробую. В первые секунды, как видишь человека — появляется ЧУВСТВО. Чувство опасности. Чувство доверия. Просто неприятное чувство. «Доверяй себе, Алекс! Верь. Ты… Ты вряд ли ошибешься. Мир вокруг себя надо нюхать! Так, будто в тебе живет оборотень. Никогда не полагайся на человека, если сомневаешься в нем. Никогда!» Так учил отец. И я следую его наставлениям. Всегда. Вот только с чувством, что возникает, когда вижу герцога Арктура, разобраться не могу до сих пор.

Олеф Хоккинс был невысокий, полноватый пожилой мужчина с очень добрыми и одновременно хитрыми глазами. Я думала, так не бывает, пока не увидела господина Хоккинса первый раз. Добрые и хитрые одновременно — именно так. Он носил мешковатый костюм и слегка прихрамывал. Трость у него была обычная, с ручкой из змеевика. Этот камень, в артефакторике используется редко, но говорят — помогает от давления и болей в суставах.

Обитатели нашего дома молчали — ждали, чтобы я приняла гостя на правах хозяина.

— Добро пожаловать, господин Хоккинг, — я привычно немного изменила голос.

Рукой потянулась к волосам — мне вдруг показалось, что я забыла снять парик. Но нет. Все в порядке.

Фуууф…

Морган уже принимал у гостя трость и шляпу, Ари, сузив глаза, скрестила руки на груди (готовится к дебатам, наверное), и только мадам Клай подарила незваному гостю открытую, искреннюю улыбку:

— Поужинаете с нами, господин Хоккинс?

— Выпьете коньяку? — поддержал ее Морган.

— У меня серьезный разговор к вам, — нотариус слегка замялся, строго оглядев нашу компанию. — Все остальное — потом. Хотя… Ваша стряпня, госпожа Клай — серьезное, я бы даже сказал непреодолимое искушение даже для моего профессионализма, — и он галантно склонился над пухлой, все еще белой от муки ручкой экономки.

Мы расположились в гостиной. Мадам Клай пробормотала что-то о пирогах в духовке и ретировалась.

— Сегодня утром… Я несказанно был огорчен вашими обвинениями в непрофессионализме, — начал господин Хоккинг.

— Согласитесь, — осторожно проговорила Ари. — Все случившееся было полной неожиданностью. И выглядело это завещание в высшей мере подозрительно.

— Я и сам удивился. Марлоу никогда не был близок со своими кровными родственниками. Избегал их, как мог.

Морган кивнул.

— Питер сбежал сразу после академии — его, насколько я помню, хотели продать.

Нотариус снял круглые очочки, достал белоснежный платок и начал старательно протирать стеклышки. До меня не сразу дошел смысл только что сказанного нашим гостем. Но когда, наконец, поняла — подскочила:

— Как это — продать?!

— Очень просто, мой мальчик, — невесело усмехнулся господин Хоккинг, надевая очки. — Обычная практика. Бедного, но перспективного молодого аретфактора берет к себе богатая семья. Вроде бы в обучение, однако документы составляются таким образом, что это — практически рабство. На много-много лет.

— А его семья? Получает деньги?

— Ну, разумеется!

— И отец… сбежал?

— Да. Насколько я знаю — не раздумывая. Питер всегда был бунтарем.

— А когда Марлоу вернулся, у него были такие деньги, что он смог выкупить этот документ. И его так все резко полюбили, особенно родственники, — Морган поднялся, подошел к бару, раскрыл его, достал бокалы и коньяк. — Господин Хоккинс, я вынужден настаивать! День был тяжелый.

Хоккинс улыбнулся, кивнул, и дворецкий разнес всем по глотку коньяку.

— Мы учились вместе, — нотариус грел коньяк в ладонях, всматриваясь в густую, темно-янтарную жидкость. — Питер — на артефакторике, я — на юридическом. Магического потенциала во мне капля всего, да я и не страдал по этому поводу.

— А Нимертия? — вырвалось у меня.