Граничник-2 (СИ) - Останин Виталий Сергеевич - Страница 37

Моим оружием уже давно было лишь слово. Слово и знания, то есть доступ к информации, которой большая часть людей не обладала. Правда, я немного сомневался, что мне удастся «заговорить» своих пленителей или удивить их глубиной своей безразмерной памяти. Но я попытаюсь.

— Вы являетесь потомками администрации станции «Церера-Сортировочная», — начал я говорить, едва дверь опустилась и в комнатушку вошли Вим и Марк. Пастор, как я видел с дрона, стоял в коридоре шагах в пяти. — Когда началось вторжение демонов вы смогли защитить свою территорию с помощью молитв и искренней веры одного из вас. Может быть, у него была реликвия, а скорее всего, он был священником из католиков, об этом свидетельствует одеяние брата Курта. Позже вам пришлось существовать в изоляции — для боя с демонами вас было слишком мало, несмотря на доступ к вооружению. Возможно, даже договор с новыми хозяевами станции заключили — они не трогают вас, вы не лезете в их дела.

Судя по тому, что никто не пытался закрыть мне рот, говорил я, в общих чертах, верно. И сумел завладеть вниманием альбигойцев, даже брат Курт прислушивался к моим словам. Марк так и вовсе рот держал открытым, а игольник — опущенным.

— Со временем тот, кто спас вашу маленькую общину, заложил основы учения, которые с годами трансформировались в то, что вы имеете сегодня. Насколько я понял, это некий сплав католического вероучения и доктрины Добрых Людей, называемых так же катарами или альбигойцами. По крайней мере, крест, который вы мне давали в качестве проверки, именно катарский. Обод — Хрустальное Небо, каждый луч креста, вписанный в круг — путь к спасению. Я не совсем понимаю, как на космической станции оказались люди, знавшие о катарах — это древняя секта, существовавшая больше тысячи лет назад. Но это не важно, может, просто в книгах что-то нашли и удачно приспособили к ситуации. Да и потом — помогает же против демонов, значит, работает.

— Откуда?.. — первым со стороны альбигойцев заговорил именно Марк, как я и рассчитывал. Самый молодой, самый нетерпеливый и самый, как я надеялся, доверчивый.

— Я с Земли. Страж, это значит воин Христов. Мы там тоже сражаемся с демонами, и довольно успешно, даже научились очищать землю от нечистых так, что они больше не в силах открывать там свои Разломы. У нас есть Ассамблея — объединение христианских конфессий. Я отношусь к православию, есть так же католики и протестанты. Но мы живем мирно, не конфликтуем по различиям в подходах к вере.

Тут я, конечно, солгал, но про грызню в Ассамблее альбигойцам было знать незачем.

— Как тогда ты здесь оказался? — в комнату наконец вошел брат Курт, отчего внутри сделалось довольно тесно. — Как смог прибыть на станцию?

Кажется, я победил. Еще не до конца, но уже посеял сомнения в головах альбигойцев настолько, что они вряд ли начнут прямо сейчас меня убивать.

— Случайно, — не стал я городить ложь. — Мы сражались с одним Высшим демоном, почти проиграли и, спасаясь, заперлись в транспортной капсуле — битва была на заброшенном космодроме. Мне удалось активировать ее, после чего все остальное сделала компьютерная программа. Капсулу выстрелило на орбиту, там через систему орбитального хаба поставило на курс к Церере. Мы даже не были уверены, что, достигнув цели, обнаружим здесь жизнь. А тут демонопоклонники наверху, подземники внизу — все сложно, в общем. Вот мы и решили использовать свои навыки для того, чтобы очистить станцию и изгнать с нее демонов.

Не прямо сразу, конечно, решили, и не факт, что деяние это нам по силам, но, опять же, сектантам-то про это зачем знать? Вон, у младшего глаза как блестят — зерно упало на весьма подготовленную почву. Да и Вим дышит возбужденно, кулаки сжимает и разжимает. И ведь явно не на меня его гнев направлен — по лицам я читаю так же хорошо, как по губам.

Брат Курт, как и положено представителю начальства, держался более сдержанно. Но и в его глазах я увидел отблески интереса. Ну не может секта просуществовать так долго, чтобы не иметь надежды, скорее всего, облеченной в пророчество, что однажды сможет вернуть себе все.

— Ты прибыл один? — спросил он после того, как я замолчал. — И можешь освятить всю станцию?

— Я — не смогу. Но мой напарник — вполне. — ответил я.

И подумал о том, что в последнее время, а именно с момента обретения физического тела, стал часто говорить неправду. Во благо, конечно, но что там говорилось про благие намерения?

На встречу с руководством меня не пустили. Ожидаемо. Хотя во мне, вроде, и признали единоверца, я оставался для осознавших чужаком. Неизвестно откуда взявшимся, непонятно с какими целями явившимся, да и просто — странным. Но это я немного вперед забегаю, сперва-то меня доставили на территорию сектантов и заперли в комнате. Обычной для подземных уровней, три на четыре метра с минимумом мебели. Три стула и столик из прочного пластика, лежак да встроенная в стену лампа на гибком держателе. Дверь заблокирована наглухо.

Брат Курт, который эту саму дверь затворил, великодушно прояснил мой статус — пока почетный пленник, а дальше как решит Отец. В смысле, не Бог, как я сперва было подумал — от сектантов и фанатиков вполне можно было ждать прямого обращения к Всевышнему — а глава здешней общины, епископ, если использовать термины Ассамблеи.

Через полчаса принесли воды и пищи, а еще через час явился седовласый, но вовсе не старый осознавший с традиционно обезображенным символом креста, но при этом весьма приятным лицом. Назвался он братом Николасом, как оказалось, занимал он в иерархии общины довольно высокую должность — Младший Сын. Странное название, по сути обозначающее всего лишь второго викария при верховном епископе общины. Первый викарий был, соответственно, Старшим Сыном, и вместе они составляли Отцовский Совет. Туда, конечно, входили еще и разные дьяконы, но решения принимались почти всегда этими тремя людьми.

То, что ко мне послали столь высокопоставленного иерарха, было весьма разумным ходом со стороны сектантов, я даже выдохнул с некоторым облегчением. Все же приятно сознавать: сперва они хотят понять, какой человек им попался, а потом уже и решения принимать. По крайней мере, это не оголтелая «решительность» того же брата Курта, который моментально принял решение от меня избавиться.

Николас же от дверей заявил, что лично он мне верит, но ему еще предстоит убедить в этом Отцовский Совет. Поэтому он будет бесконечно благодарен, если я расскажу все без утайки о себе, своих спутниках и нашей возможности освятить станцию. Так прямо вот и выразился — «бесконечно благодарен».

Он действительно оказался приятным человеком. Среднего роста, как я уже говорил, седовласый, с открытым и каким-то честным лицом, его даже жуткое клеймо на лбу не особенно портило, особенно после того, как привыкнешь. Слушать умел внимательно, вопросы задавал только уточняющие и касающиеся терминологии — все наши «стражи» и «ревнители» для него, естественно, ничего не значили.

Слушал он долго. Мне ведь пришлось и про Ассамблею рассказать, и про столкновения с демонами и «древними богами», которые те же самые высшие демоны, но уверенные в своей избранности. Поведал о нифилимах, о сектантах — наших, земных — упомянул о ведьмах — история о Старице, Молодке и Малой привела слушателя в неописуемый восторг. Пользуясь предложенными распечатками спутниковых карт, сохранившихся еще со времен до Открытия Разломов, примерно очертил зону владений Церкви.

На этом месте Младший Сын решил меня оставить. Вернулся он через полтора часа с пластиковой канистрой, гордо сообщил, что это настоящее козье молоко, не синтезированное, а полученное обычным путем. Потом «вспомнил», что на Земле это не должно быть такой уж редкостью и принялся меня вербовать в осознавшие.

Я сперва даже не сообразил, что именно он делает. Но когда вопросы о жизни на Земле сменились рассказами о целях общины осознавших на станции, дошло.

— Предавший однажды, предаст и дважды, — сообщил я через некоторое время, выслушав про устав катаров.